И в этот момент, почти теряя сознание, я расслабился, открылся, как уже было не раз.
Меня понесло вверх, в сверкающий водоворот, состоящий из разноцветных пузырей. Один из них прилип к моему лбу, и я услышал пение, второй коснулся пальца, и обрывки чужих слов полезли в мозг.
Это нельзя было назвать чтением мыслей, нет.
Когда я заглядывал в дрищевский танк, я тоже никакие мысли не читал, я просто отчего-то знал определенные вещи… Несколько мгновений понимал разное, но не мог сохранить это знание, отложить в памяти, чтобы его использовать…
Нечто похожее происходило и сейчас, я парил в облаках информации, которые невольно распространял вокруг себя убивавший меня дрищ. Я не мог их не «вдыхать», как цветок не имеет возможности не пахнуть, или акула не имеет шанса прекратить вечное движение.
Да, я понимал не все, какие-то обрывки, но даже их хватало, чтобы мой мозг дергался, пытаясь сложить картинку. Ну и вносила свою лепту нехватка кислорода, нарастающая резь в груди, скрежет в шее, тяжелый гул в ушах и прочие «радости» удушения.
Потом дрищ осознал, что происходит, и его это, судя по всему, неприятно поразило.
Он попытался разорвать хватку, одновременно физическую и ментальную, и я смог вдохнуть.
— Шшшш! — ударило мне в уши, и я ощутил резкий запах фиалок.
И тут же ударил коленкой туда, где должен находиться ребристый и твердый на вид, но уязвимый живот, единственное слабое место этого существа. Дрищ вздрогнул,повторно вцепился мне в горло, но я уже нащупал на поясе рукоять ножа и потащил за рукоятку…. Давай, давай, вылезай!
Океан черноты нахлынул, опять взвихрились разноцветные пузырьки, норовя облепить со всех сторон. Но я попытался отстраниться от них, поскольку главное, нужное мне знание, уже выловил — наверняка потому, что мой противник об этих вещах активно думал, и они находились на поверхности его сознания.
И сейчас я должен был победить, чтобы смогли победить мы все.
Первый удар не особенно получился, лезвие скользнуло по цели, и если что и порезало, то «одежду» дрища. Но он все равно дернулся, оторвал лапу от моего горла, чтобы помешать нанести второй, но не успел… я ощутил как острый кончик вошел в вибрирующую, пульсирующую плоть, услышал влажный хруст.
Мне доводилось втыкать нож в человеческое тело, и там ощущения были очень похожие. Тогда правда уколотый истошно завопил и рванул прочь, так что добивать его пришлось из автомата.
Тут я шансов дотянуться до калаша не имел.
Я ткнул еще раз, третий, и повел в сторону, вспарывая что-то слишком плотное для обычного мяса.
— Ыхххх… — произнес дрищ, и поток его мыслей начал «мерцать», двоиться и распадаться.
Он не чувствовал боли, но осознавал потерю физической целостности и функциональности организма. Пытался что-то сделать с этим, поскольку контролировал внутренности так, как мы, люди, не можем, почти как пальцы, но я не давал, я рубил и колол, превращая дышащее, трепещущее «сердце» в кашу.
И враг мой не выдержал, «погас» и отвалился в сторону.
Воздух хлынул в мое освобожденное горло, и обжег его, словно кислота, но потек дальше, в легкие.
— Серов⁈ — прокричал кто-то в самое ухо, и я не понял, кто именно.
Рядом грохотало и трещало, вопило и топотало, и вроде бы даже шел бой, но куда он шел и зачем — я пока не мог сообразить.
Прошло то, что мне показалось часами, и я наконец сфокусировал взгляд и продышался. Обнаружил, что лежу под тем же грибом, тот моргает как и раньше, в комнате воняет пороховым дымом, но очередей не слышно… мы одолели, или одолели нас?
— Вот и он, лежит, слюни пускает, обалдеть! — радостный голос принадлежал Эрику, ходячему геморрою, и это значило, что победа все же за нами.
Цепляясь за стенку, я с трудом поднялся.
Один из грибов был иссечен очередями, в его искореженном нутре искрило и клацало. Трупы дрищей валялись тут и там, один так и сидел в кресле, упав многоглазой черной башкой на консоль, по которой в разных направлениях бегали алые и белые огоньки, и руки его были раскинуты, словно он пытался обнять устройство.
С телами нелюдей происходило то же, что и всегда, они спешили разложиться, перейти в газообразное состояние, будто не принадлежали этому миру.
— Ммать… — только и сказал я, поскольку знал, что надо сделать, чтобы отключить все это, не только консоль, но и весь исполинский комплекс, спрятанный в недрах дредноута. — Ешь меня кони.
Человеческие тела тоже присутствовали, и судя по ним, из штурмовой группы выжил только я. Из тех, кто ворвался за нами, погиб еще один, и двоим — в их числе Нагахире — пытались оказать помощь, и целых у нас во взводе осталось похоже меньше, чем раненых.
— Будешь ворчать, сами тебя сожрем. Без соли, — ко мне подошел хромающий Вася. — Вспомним заветы Цзяня…
— Не говори о нем, — Ингвар передернул плечами, правильное лицо его исказилось от омерзения.
Стоявший у двери Ричардсон услышал по крайней мере обрывок этого разговора, и посмотрел на нас с любопытством. Но спросить ничего не успел, поскольку в комнату вошел Шредингер, за ним потянулись Ганс, Бадави и остальные, все, кто добрался до четвертого уровня.
Дрищей внутри дредноута похоже больше не осталось, только мы, ну и механические уродцы, которых клепала фабрика внизу.
— Неплохо сделано, — сказал комвзвода. — Всех уцелевших — к награде, если конечно…
Договаривать он не стал, и так понятно — если доберемся до тех, кто эти награды выдает.
— Тут нигде нет инструкции? — спросил Ганс, подходя к консоли.
Труп лежащего на ней дрища колыхнулся и рассеялся серым дымом, на сидении осталась горстка черной пыли.
— Но эти же как-то разобрались? — Шредингер встал рядом с комотделения-один. — Значки какие-то есть. Погоди, сейчас ментосканер настроится и покажет все.
Ментосканер? Это слово я слышал впервые.
Похоже это та самая штука, которая позволяет нам говорить друг с другом и даже понимать надписи на чужих языках.
— Нет, не функционирует, — Ричардсон тоже подошел к консоли. — Что-то здесь не так.
Бадави остался в нескольких шагах позади других офицеров, и рядом с ним выстроились его бойцы, все, кто выжил, шесть человек, и только один раненый, с повязкой на руке. Мы со своими оказались в углу, рядом с дверью, частично прикрытые двумя металлическими грибами, одним целым, и другим поврежденным.
— Разрешите обратиться, — начал я.
— Кто это еще? — Шредингер посмотрел на меня через плечо, и глаза его сузились. — Самый умный боец Серов?
— Надо нажать вон там! — я указал на участок консоли чуть правее центра и посередине высоты, единственный не светившийся.
Все вот так просто.
Мертвый дрищ, пытавшийся меня убить и убитый мной, поделился со мной этим знанием, и вряд ли по своей воле.
— И что тогда? — комвзвода повернулся. — Что ты несешь, Серов⁈ Откуда ты знаешь?
— Но мы же можем проверить, — вмешался Ричардсон. — Ничего не теряем.
— Если нажать там, то дредноут перестанет работать, — сказал я, с трудом сглатывая пересохшим горлом.
Эх, вот воды у меня нет, и счастье, если хоть у кого она осталась.
— Ну если ты, облажался, Серов, тогда я расстреляю тебя лично. За провокацию, — пообещал Шредингер. — Сейчас мы попробуем надавить эту сраную штуковину, и если ничего не изменится…
— Ничего и не надо менять! — сказал Бадави. — Отошли от пульта.
Автомат его был поднят и смотрел на комвзвода, другие бойцы второго отделения целились в Ганса и Ричардсона. Двое крайних справа держали под контролем нас, я видел их пустые и блестящие, словно мертвые глаза.
Эрик хмыкнул, Вася с шумом выпустил воздух через нос.
— Это еще что такое за игры? — спросил Шредингер. — Ты с ума сошел, Махатхир? Опусти оружие!
— Либо вы уходите отсюда, либо мы убиваем вас, — Бадави не угрожал, он просто озвучивал собственные планы, и голос его звучал равнодушно, без злобы или ненависти.
— Бунт? — комвзвода сглотнул.
