и тех слов.
Как я тогда разозлился! Как бесился, пытаясь стереть из памяти ее лицо! Как метался в своих покоях, круша бесценные вазы и ломая хрупкую мебель!
Жалеть? Меня? Как она посмела жалеть меня! Я ученик Великого! Мне подвластны такие силы, которые она даже представить не могла! Я могу проклясть десятки людей одним словом! Я живу в такой роскоши, которая недоступна даже королям! И при этом я не боюсь никого, кроме своего учителя, меня никто не посмеет обмануть или предать. Вокруг меня всегда молчаливые услужливые рабы, которых я сломал своими руками. В моей постели самые красивые девушки, готовые выполнить любое мое желание! Среди них есть даже королевские дочери. О чём еще я мог мечтать?
Я понял. После бесконечных раздумий, бессонных ночей и терзаний я понял.
Она меня пожалела, потому что я навсегда вынужден остаться вторым. Я всегда буду слугой! Чуть больше, чем те безвольные куклы, что служат мне, но невыносимо меньше, чем мой учитель. Чем Великий! Я и впрямь жалок. Ничтожен. Недостоин. И мне нужно смириться с этим или восстать.
Стать выше! Самому стать Великим! И чтобы меня боялись назвать по имени!
Если прежде я старался учиться, чтобы не умереть, то теперь я выжимал из себя всё, чтобы стать сильнее. Чтобы победить! Чтобы убить!
Я брал на себя больше работы, засиживался в лаборатории, проливал реки крови, сам вызывал демонов. Я позабыл обо всех рабынях в своей спальне, ночевал в библиотеке, изучая гримуары, листал толстенные трактаты, написанные на давно забытых языках, погружался с головой в безумие и великолепие магического искусства.
Шли года, десятилетия… Я научился поворачивать время вспять для своего тела и остановился на двадцати трех годах. Великий не обращал внимания на течение лет и не помнил моего истинного возраста, а юнцом я вызывал у него меньше опасений. Мое магическое искусство росло.
Но пугало то, что я ни разу не видел всей мощи Великого. Что он может на самом деле? Вдруг он давно уже иссяк и нынче занимается лишь исследованиями не только потому, что охладел к внешнему миру?
Я пытался организовать людей на войну с Великим, подкупал знать, подымал крестьян, но едва лишь они слышали, против кого им нужно идти, как всё рассыпалось. Желая пробудить в них ярость, я творил жестокие безумства: на одно королевство наслал мор, в другом убил всю королевскую семью… Я похищал самых красивых девиц, засылал химер, чтобы те жрали детей, обрушивал на города кошмары, что заставляли людей седеть от ужаса. Но вместо восстаний, ярости и праведной мести страны увеличили дань, свозили в долину детей, девственниц, драгоценные каменья и золото, лишь бы утихомирить гнев Великого.
В конце концов мне пришлось признать неотвратимую истину: Элданеш прогнил насквозь. Этот мир пропитан страхом перед Великим, и здесь мне никак не найти подходящее войско для проверки сил учителя.
Наверное, я мог напасть на него и сам, но осторожность давно въелась мне в кровь. Перед новым экспериментом всегда нужно всё проверить десятки раз, иначе велик риск погибнуть из-за малозначительного нюанса, на который ты не обратил внимания. К тому же, это же Великий!
Но я нашел выход!
Если в Элданеше нет достойного войска, значит, нужно найти его где-то в других мирах. И я вновь погрузился в книги и новые исследования. Порталы… координаты миров… народы и расы, что их населяют… А главное, что я мог замаскировать нападение под межмировой прорыв! Надо только направить портал не в долину Великого, а в одну из соседних стран, пусть моя армия порезвится там, наберется сил, привыкнет к этому миру, а уж потом обрушится всей мощью на Великого. И не забыть незадолго до того покалечить себя, чтоб учитель не вздумал отправить меня на отражение атаки.
Спустя несколько лет я понял, какой мир мне идеально подходит. Идрисид! Его населяют воинственные каменные существа с высокой устойчивостью к магии, их легко заманить в Элданеш свежим мясом, кровью и драгоценными для них рудами, которыми они укрепляют свои тела.
Я не стал предупреждать Великого об отлучке, он привык к ним за долгие годы моего ученичества.
Последний взгляд на долину и замок, где я провел почти всю свою жизнь. Сколько мне сейчас лет? Я уже давно перестал считать года. Пожалуй, я должен поблагодарить ту девушку, ведь она дала мне мечту, ради которой стоило так долго жить.
И я шагнул в портал.
* * *
Едва я ступил в новый мир, как портал вспыхнул и разлетелся мелкой пылью, отшвырнув меня на несколько шагов. Я не собирался его оставлять открытым, но и не хотел раньше времени привлекать к себе внимание таким взрывом. Впрочем, сейчас мне было не до нарушенных планов.
Меня выворачивало наизнанку, только наружу лез не вчерашний ужин, а моя магия. Словно каждая крупица маны, каждый вшитый артефакт, каждый вживленный накопитель хотели вырваться из моего тела, кромсая внутренности, мышцы и кожу. И хотя Великий в прошлом истязал меня и большими мучениями, чем эти, но за последующие годы я отвык испытывать боль.
Это продолжалось целую вечность, а когда утихло, я обнаружил себя лежащим в крови, с растерзанным телом и с жалкими крохами маны. Все артефакты, что я собирал годами, а некоторые даже сделал своими руками, находились тут же, но они были совершенно пусты. Накопители тоже. Кое-как я содрал с себя одежду и всю ночь заживлял раны. Хорошо, что я прихватил несколько лечебных мазей в плотно закрытых флаконах, и их сила не выветрилась. Потом я кое-как ополоснулся водой из фляги, которую взял в последний момент, и переоделся в единственную прихваченную с собой одежду — плащ с плотным капюшоном, который должен был укрыть меня от палящего солнца Идрисида. После большой потери крови и повреждения некоторых внутренних органов меня потрясывало от озноба, так что плащ пригодился и для обогрева.
Утро подтвердило то, что я и так знал. Я не в Идрисиде. Слишком зелено. Хотя именно вокруг меня лежал тонкий слой пепла — последствия взрыва портала, а вот сразу за выжженным кругом — бесконечная зелень свежих трав, чуть дальше росли незнакомые деревья, с виду не похожие ни на ядовитые плющи Карамея, ни на пожирателей плоти Игвандела. Я сам видел, как на ветку небрежно опустилась птаха, и с ней ничего не случилось. Ее не схватила гибкая ловчая ветвь, в нее не впился отравленный шип и даже древесные паразиты не попытались сожрать ее. Порхали
