— Мы же и хотим представить ему прямые доказательства, — сказал я. — Что он увидел все своими глазами.
— Так, просто его не убедить, Володя, — Константин Викторович грустно вздохнул. — Зараза. А я даже Максиму до сих пор ничего не сказал. Это ж выходит, что он уже договорился с Гришковцом, а мы так и не смогли уболтать председателя…
— Максиму Валерьевичу теперь нельзя сдавать заднюю, — покачал я головой. — Иначе Гришковец что-то заподозрит.
— М-да… Я даже и не знаю, Володя, что теперь делать. Зря ты втянул нас в весь этот твой шпионский план. Сразу понятно было, что ничего не сработает.
— Не отчаивайтесь. Время еще есть. Мы что-нибудь придумаем, — сказал я, глядя в бугристое от осенних облаков небо.
— Что ты придумаешь, Вова? — Вздохнул Константин Викторович. — Что тут вообще можно придумать? Если меня председатель наш не послушал, тебя он даже и в серьез не воспримет. А, выходит, Максима мы подставили. Ему теперь не отвертеться.
— Константин Викторович, успокойтесь, пожалуйста. Давайте подумаем холодным умом. — Я залез в люльку мотоцикла, задумчиво тронул лицо. — Что нам нужно сделать? По сути, нужно, чтобы председатель просто оказался в нужный момент в кабинете Гришковца, верно?
— Верно. Но как ты его уговоришь?
— А не обязательно его уговаривать, — я хмыкнул. — Нам надо подгадать все так, чтобы и Гришковец, и председатель были в одно и то же время в конторе.
— Подгадать? — Нахмурил брови Константин Викторович.
— Да. Подгадать. А дальше уж мы найдем способ, как их свести.
— Как? — Константин Викторович надел шлем. — В двадцатых числах председатель уезжает на спортивные сборы, если б поверил нам, мог бы задержаться на день-другой. А теперь мы его никак не удержим в конторе.
— Максим Валерьевич еще не уехал в Крсанодар? — Спросил я.
— Нет, Вова. Но только завтра собирается. Макс говорил, что к обеду за ним приедет водитель из Краснодара.
Я нахмурил брови.
— Значит, давайте поменяем наши планы.
— Как поменяем? — Удивился Константин Викторович.
— Который час? — Спросил я.
Тренер глянул на свой «Луч».
— Половина третьего.
— Рабочий день в конторе до пяти. Так?
— Ну так, — с подозрением посмотрел на меня Константин Викторович.
— Хорошо. И Гришковец с председателем сейчас там?
— Пока там, — подозрительность во взгляде тренера проявилась ярче. Подавшись немного ко мне, он понизил голос. — Что ты опять задумал, Вова?
— Поедемте к Максиму Валерьвичу. Надо устроить все так, чтобы передача денег случилась прямо сегодня.
* * *
Максим Валерьевич вышел из автобуса, осмотрелся, глянул на часы. Времени было начало четвертого.
— М-да… — Выдохнул он недовольно. — И куда я ввязался?
Когда полтора часа назад к дому его сестры, где сейчас гостил Максим Валерьевич, подкатил мотоцикл Кости, Иващенко уже собирал вещи на завтра.
Костя привез к нему домой и Вову Медведя. Почему-то Иващенко сразу понял, что что-то не так. Как только увидел взгляд своего старого друга, чувство тревожности тут же забилось в душе.
— Я уже согласился на всю эту затею, — сказал он тогда недовольно. — Обратно пути уже нету. Если отступлю, Гришковец может, от досады и злости обвинить меня в том, что я ему взятку предлагал, а он, видите ли, благородно отказался. Теперь, как хотите, так и уговаривайте Крылова поучаствовать в нашей, елки-палки, тайной операции!
То, что мальчик с Костей вывалили на него в тот момент, чуть было не заставило Иващенко выматериться в голос. Он все же сдержался. И более того, не видя иного выхода, согласился.
Деньги предстояло передавать сегодня. А это значило, что Иващенко немедленно нужно вернуться в контору Машиностроителя и, более того, уговорить Гришковца принять взятку. Конечно, легенду себе он уже придумал, да только не спугнет ли такая торопливость самого продажного судью?
Что ж, Иващенко был спортсменом в прошлом. Он прекрасно понимал, что без толики удачи, в спорте никуда. Недаром, у штангистов так много нехороших примет: допустим, штангу перепутать нельзя, тогда возьмет и она грохнется тебе на голову; или, например, нельзя подходить к штанге с тяжелой душой и дурными мыслями. Они обязательно передадутся снаряду, и тогда плакала твоя победа.
К сожалению, а может быть и к счастью, в его сегодняшнем деле тоже никак не обойтись без определенной удачливости. Раз вписался во всю эту «операцию», надо доводить дело до конца. Обратно уже не сдашь.
Выбросив из головы все тяжелые мысли так, будто бы Иващенко собирается подойти к спортивному снаряду, он направился по узенькому тротуару к конторе спортивного общества.
* * *
— Вон он заходит, — сказал Константин Викторович, указывая на ступеньки конторы. — Ну как ты? Готов, Вова?
— Готов, — сказал я, выбираясь из люльки.
— Ох, — тренер вздохнул, слезая с мотоцикла. — То, что ты задумал, такой скандал поднимите во всей конторе, что хоть стой, хоть падай. Если б я тебе не доверял, никогда б в жизни не разрешил такое учудить.
— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, дядь Кость.
— Угу. Ну ладно, пошли, пока все не разъехались.
Мотоцикл мы поставили под широкой ивой, свесившей свои пожелтевшие косы до самой земли. Пропустив Газон и желтый «Пирожок», перешли дорогу. Когда зашли на широкую заасфальтированную стоянку, Константин Викторович глянул на оставленную у стены конторы белобокую Волгу.
— Председатель тут, — заключил он.
— Хорошо. А на чем ездит Гришковец? Не знаете?
— Не-а.
— Ну что ж. Будем надеяться, что и он еще не уехал.
— Будем, — кисловато ответил тренер.
* * *
— Что? — Удивился Гришковец, — а почему прямо сегодня? Мы же договаривались на конец месяца.
— Помню, — кивнул Максим Валерьевич. — Да только кое-что у меня поменялось. Не смогу я приехать. Утром телеграмму с почты забрал. На конец месяца назначили у нас совещание. Вопросы по организации новых спортивных сборов решаться будут. Никак нельзя мне отсутствовать там.
— М-да… Дела, — протянул Гришковец.
Судья задумчиво подался вперед к столу, подпер голову рукой.
— А решать вопрос надо, Петр Николаевич. Надо, при любых обстоятельствах. Вот я и приехал к вам, как только телеграмму прочел. Потому как другу я обещал кхм… кхм… Хороший результат на соревнованиях в октябре.
— Я и не думал, что вы тоже в этом нашем деле работаете, — сказал Гришковец, откинувшись на стуле.
— Зарплата у нас, в СО, небольшая, — пожал плечами Максим Валерьевич. — А у меня зять сейчас под Краснодаром для своей семьи дом строит. Мне им помогать надо. Внуки, как ни как, подрастают. Вот и подхалтуриваю на стороне.
— Понимаю, — кивнул Гришковец. — Очень понимаю. Да только знаете, после нашего с вами прошлого разговора, думал я, думал…
— И что надумали? — Нахмурившись, перебил Гришковца Иващенко.
— Надумал, — он вздохнул. — Что нельзя мне, скажем так, злоупотреблять. Прошли вот, соревнования наши среди юниоров, и появились нехорошие про меня слухи.
— Ну и не злоупотребляйте, — пожал плечами Иващенко, чувствуя, что все сворачивает куда-то не в ту степь. — Наше первенство будет только в середине осени. Ближе к Ноябрю.
— И все равно, — вздохнул Гришковец. — Репутация у меня хорошая. Не хотел бы я ее себе портить.
— Подождите-подождите, — Иващенко притворно нахмурился. — Вы хотите сказать, что отказываетесь?
— Я хочу сказать, Максим Валерьевич, — Гришковец снова подался к Иващенко. — Что я сомневаюсь.
— Я понимаю ваши опасения, — сказал суховато Максим Валерьевич. — Но и вы меня поймите.
Он поднял стоявший на полу портфель, поставил себе на колени. Щелкнув застежкой, откинул кожаную крышку. Запустил в недра портфеля руку.
— Но знаете, что я вам скажу? — Продолжил он. — Четыреста рублей на дороге не валяются.
* * *
