— Понял, 205й, — отозвался Мендель, и они с Барсовым пошли на правый вираж, чтобы создать необходимый интервал.
Даже с такого расстояния видно, насколько заволокло всё дымом после атаки первой группы. Но бомб и других средств поражения у нас достаточно, чтобы накрыть каждый участок ущелья.
Наблюдаю впереди, как пошли на заход Валера с Гнётовым. Цель теперь примерно можно определить в рассеивающемся дыму.
— Паашли! — скомандовал в своей паре Бажанян, и тут же скрылись за вершинами гор.
Секунды и их пара выныривает из ущелья. Значит, всё идёт по плану.
— Слева пулемёт. На 30°. Надо погасить! — сказал в эфир Валера, который уже выполнил первый свой заход.
Не проблема! Как раз сейчас отработаем по нему мы с Буяновым. Это наш район для сброса РБК.
— Вправо… Паашли! — сказал комэска, и мы отправились с ним пикировать на цель.
Тяжело что-то разглядеть. Всё в дыму и пыли. Работает ДШК и зенитная горная установка, но все очереди мимо.
Вижу нашу цель — два отдельно стоящие строения, а вокруг много точек в белых и чёрных одеяниях. А на бугорке как раз и пулемёты.
— Внимание… Сброс! — командует мне Буянов. Считаю до одного и тоже сбрасываю весь свой боезапас разовых бомбовых кассет РБК-250.
РБК-250 с АО1 — это несколько сотен килограммовых осколочных бомб. После раскрытия кассеты на всей площади этого опорника возникают мелкие вспышки, и он тонет в облаке пыли.
— Выводим влево…
Его фраза начинает тонуть в сигнале о пуске ракет. Кажется, нарвались.
— 206й вправо уходи! Пуск! Вижу пуск! — закричал кто-то в эфир, назвав мой позывной.
Куда идти? Принимаю решение уйти вправо и замечаю белый дымок за собой. Буянов идёт рядом.
— Держи курс, маневрирую! Асошки! — продолжает он мне кричать.
Из ущелья выскочили, значит, можно крутнуться. Буянов пошёл делать «бочку» вокруг меня, и это тоже не спасает.
— Снова пуск! Влево уходи! — снова голос комэски.
Уже не знаю, куда и крутиться. Вокруг только горы и ущелья. В ушах всё пищит, приборы не контролирую. Не вижу и своего ведущего.
— Серёжа справа! Асошки и манёвр крути! — продолжает кричать мне Буянов.
Ухожу с набором вверх, но ловушки предательски кончаются. Включаю форсаж, но в этот момент самолёт сильно тряхнуло. Ручка управления тяжело начала ходить, а педали практически перестал чувствовать. Сильный удар, словно в борт большим молотком прилетело.
— Прыгай! Прыгай! — кричал Гаврюк.
