благодарен, что приютить соизволили. Уж я в долгу не останусь.
— Ишь ты, какой учтивый, — расплылся в ухмылке купец. — Ну, что ж, милости просим, гостем будешь. Мне от Грома скрывать нечего, хе-хе. Какой ни есть, а сынок единственный, не обижать же.
С этими словами Вукол развалился на сиденье и, щелкнув пальцами, гаркнул:
— А ну, трогай, олухи! В «Золотой Гусь» едем, живо!
Возница хлестнул лошадей, и карета, подпрыгивая на ухабах, понеслась вперед. Мы с Громом переглянулись и дружно вздохнули. Ну что ж, поехали, будь что будет. В конце концов, не каждый день в позолоченных каретах раскатываешь. Глядишь, и впрямь повеселимся на славу.
Нконец карета влетела в распахнутые ворота Златограда, прозванного так за немыслимое обилие позолоты и показной роскоши. Куда ни глянь — всюду сновали разряженные горожане, многие из которых гордо вели рядом с собой различных перстов.
Наш экипаж с грохотом промчался по центральной улице, и мы жадно разглядывали пестрые вывески многочисленных лавок и трактиров. На каждом углу красовались вычурные афиши, зазывающие на всевозможные красочные представления и азартные состязания перстов. Похоже, Златоград был буквально помешан на этом, даже похлеще, чем Царьград. Правда в нем я еще не успел побывать.
Внезапно карета резко затормозила, чуть не вышвырнув нас на мостовую. Я выглянул наружу и обомлел — мы остановились перед поистине циклопическим зданием, увенчанным крикливой вывеской «Золотой Гусь». Даже беглого взгляда хватало, чтобы понять — это самый роскошный и престижный трактир города. Резные двери из мореного дуба, витражные окна с гербами, швейцары в расшитых золотом ливреях. Да уж, не от хлеба на воду здесь гуляют, это точно.
Пыхтя Вукол выбрался из экипажа и, грузно топая, двинулся к парадным дверям. Мы с Громом торопливо последовали за ним, стараясь не отставать и не затеряться в пестрой толпе посетителей. Внутреннее убранство «Гуся» оказалось под стать помпезному фасаду — мраморные полы с мозаикой, расписные потолки, несметное количество свечей в массивных золоченых канделябрах. Куда ни кинь взгляд — сплошная патриархальная роскошь и аристократический глянец.
У стойки портье Вукол принялся о чем-то конспиративно шептаться с прехорошенькой девицей, ловко орудующей счетами. Та стрельнула в нашу сторону лукавым взглядом, от которого мурашки побежали по спине. Уж больно странно она на нас поглядывала, словно прикидывая, на что сгодимся. Сунув красотке увесистую пачку хрустящих ассигнаций, купец получил взамен три диковинных броши-бубенчика и многозначительно поманил нас за собой к боковой лестнице.
— Держите, — Вукол торжественно вручил нам по броши. — Только не вздумайте растерять по дороге, они вам еще ой как понадобятся.
— Это еще зачем? — опешил я, вертя в руках увесистый золотой бубенчик, щедро усыпанный драгоценными каменьями. — Мы что, коровами заделались?
Вукол расхохотался, сотрясаясь всем своим необъятным брюхом:
— Ох, Ванька, ну и шутник же ты! Скажешь тоже, коровы. Нет, малец, не для скота эти цацки. Они вам вольную дадут в одно особое местечко, куда без спецпропуска соваться — себе дороже. Там такие бои перстов проходят — закачаешься! На большие деньги народ ставит.
У меня аж дыхание перехватило от этих слов. Тайные бои на тотализаторе? Вот это номер! Это где ж такие развлечения практикуют, да еще средь бела дня? Оно, конечно, жутко заманчиво поглядеть на диковинное зрелище, но больно уж попахивает откровенным криминалом.
А вот Гром, похоже, только обрадовался этой новости. Он весь прямо раскраснелся от возбуждения и нетерпения, чуть ли не приплясывая на месте:
— Батя, так чего же мы ждем? Веди скорее, пока все самое интересное не пропустили! Я уж сколько мечтал вживую на потеху поглядеть, прям руки чешутся.
— Так ты, никак, в курсе всей этой игорной возни? — изумленно покосился я на приятеля. Тот лишь небрежно отмахнулся:
— Ясен пень, братец. Папаня-то у меня большой любитель и знаток подобных экстремальных развлечений.
Однако, вот так новости! Выходит, почтеннейший купец Ерофеев — вовсе не святая простота. Он, похоже, и по темным делишкам мастак, каких поискать. Погуляем значит чуток, развеемся, винца попьем. Ага, как же! Прямиком в жаркие объятия сомнительных удовольствий.
Ладно, назвался груздем — полезай в кузов
Тем временем Вукол подвел нас к неприметной двери в дальнем конце коридора. На вид — ничего особенного, скорее даже неказисто. Но стоило купцу приложить к замочной скважине брошь и что-то едва слышно прошептать — как массивные створки беззвучно распахнулись, явив глазам сумрачный зев потайного хода.
Я заглянул внутрь и невольно сглотнул. Мрачный, узкий тоннель, освещенный чадящими факелами, уводил куда-то вниз под немыслимым углом. Дальний конец прохода и вовсе терялся во тьме, но оттуда доносился приглушенный рев множества глоток вперемешку с какими-то дикими воплями и звериным ревом. Я готов был поклясться, что различил жуткий лязг и грохот, словно там сошлись в титанической схватке две армии.
— Добро пожаловать в святая святых, — гаденько оскалился Вукол. — Сейчас вы воочию узрите то, что запомните на всю оставшуюся жизнь. Но учтите, олухи: что происходит в Гусе — остается в Гусе. Вякнете кому лишнего — мигом в бараний рог согну и в землю по уши закопаю.
Мы с Громом дружно и часто закивали, всем своим видом изображая кротость и покладистость.
Собрав волю в кулак и мысленно плюнув через левое плечо, я решительно шагнул в непроглядный мрак подземного хода.
Следом за мной, на полшага позади, скользнул Гром, а Вукол замыкал нашу подозрительную процессию, зловеще похохатывая в окладистую бороду.
Коридор змеился все глубже, уводя нас в подземные дебри. И чем дальше мы продвигались, тем отчетливее становились доносящиеся звуки. Словно рычание многотысячной толпы, лязг металла, женские взвизги и улюлюканье подвыпившей братии. Факелы горели все тусклее и наконец совсем исчезли.
Спустя, казалось, целую вечность блуждания в кишках земли, мы вышли в огромный зал, больше похожий на пещеру. Меня буквально шарахнуло по глазам буйством красок и обилием света. Зал был щедро освещен множеством ламп, пускающих цветные блики. Откуда-то лилась бравурная музыка.
Но публика… Вот где был сущий шабаш! Толпы разряженных мужиков и баб, увешанных золотом и каменьями, будто новогодние елки. Орава подвыпивших гуляк, горланящих похабные песни. Стайки жеманных дамочек, хихикающих и стреляющих глазками направо и налево. Шулера всех мастей, ловко передергивающие карты. И конечно, игроки — азартные, с лихорадочным блеском в глазах, готовые поставить на кон последние портки.
А посреди всего этого великолепия — огромный помост, окруженный толстой железной сеткой. Ринг для боев, не иначе. Сомнений быть не
