Нож едва блеснул в темноте, я заученным движением перехватил рукоять двумя руками, повернул лезвием к животу…
«Дрянь!» — прилетел мощный поток ненависти от сгущающейся тени в мозгах.
«Пошёл на хрен!» — улетел от меня ответ.
Я успел отдать команду мышцам рук на резкий рывок. И прекрасно ощутил, как острое лезвие разрывает мне брюшной пресс, холодной сталью проникает внутрь, скользит по нижнему ребру…
Но коршун уже налетел, вонзаясь в мою душу острыми когтями. И снова кокон свернулся.
***
— Падла-а-а… — сдавленный крик донёсся из темноты.
Я застонал, пытаясь сфокусироваться. Всё-таки кокон чуть запоздал, и атака оракула достала меня. Да ещё эфемерная боль в животе от клинка так и преследовала меня.
Мне понадобилось немного времени, чтобы убедить себя, что я жив. В глазах двоится, не могу ничего разглядеть. Я попытался встать…
Да ну, жжёный ты псарь, вставай давай!
— А… — Страж Душ в темноте свалился кулем, выдавил последние слова, — Иная… мразь.
В свет фонаря попали его злые глаза. Он попытался ползти ко мне.
— Иди в за… — хотел я сказать, но тут меня стошнило.
Да ну грёбаный насрать, Василий!
Я отвалился в сторону от зловонной жижи и уставился в звёздное небо. Ух, красота какая… А где-то запели свистки.
Бежать надо. Это был перескок, и они все, эти раки и лисы, сейчас будут здесь.
Я застонал, пытаясь разогнать психику, разозлиться, чтобы следом появились силы.
Ощущения были примерно те же, как в мой первый день в этом мире. Василия, видимо, заметно приложило в момент неожиданной атаки оракула.
Жжёный ты рак, как же ты меня подловил, хитрозадый Страж Души.
Со стоном я опять встал на четвереньки. Посмотрел в сторону затихшего оракула. Туда тебе и дорога… Так просто вы Тимку не возьмёте.
— Пошёл, дрищавый, пошёл! — ругаясь сам на себя, я сначала прополз на четырёх конечностях до стены, потом привстал и опёрся об неё.
Пошёл вдоль стены, шаря ладонями по кирпичной кладке. Да, так я далеко не уйду.
Застучали копыта за углом, на дороге задребезжали колёса. Кто-то на улице подъезжал к закоулку…
Я помнил это место. Именно тут мы с Фёдором подстерегли Перовскую, а потом за нами началась погоня.
Ощущение новой опасности подарило немного сил. Я оторвался от стены, затаился в тени, приготовившись выскочить из-за угла.
— Твою пробоину! — выругался кто-то очень близко, соскочив на тротуар в двух шагах.
Он, видимо, заметил голову Стража Душ в закоулке, которая попадала в пятно света от фонаря. Через несколько мгновений появилась тень, и зашаталась, вытягиваясь в нашу сторону.
Поспешно застучали каблуки…
Я рванулся изо всех сил, встречая локтем лицо полицейского. Тот шарахнулся без единого вскрика, задрав ноги в воздух. Рухнул на спину, вдобавок приложившись ещё и затылком. Его фуражка красивым флаером улетела, приземлившись на тротуаре.
Мне тоже не удалось удержаться на ногах — весь свой вес я вложил в удар, поэтому упал по инерции и, бессильно цепляясь за стену, свалился рядом с полицейским. К счастью, без особых увечий.
Тяжело дыша, я несколько секунд слушал, как снаружи проулка, на улице нервно фыркает лошадь. А ведь я даже не умею водить повозку… Ну, жжёный пёс, что я, вожжами лошадь не отстегаю?
Всё, Васёк, встаём, шанс есть!
Пытаясь не застонать, ловя круги перед глазами, я навалился сверху на полицейского. Я Арину так жадно не лапал, как этого беднягу.
Так, наручники? Ко мне. Жетон? Пусть тоже ко мне. Свисток? И он пригодится. Какой-то футляр… всё моё, ничего не отдам.
А вот огнестрела у полицейского не было, только длинная шашка. Я со злостью оглянулся на лежащего в нескольких шагах оракула, под которым уже разлилась лужа крови.
Твою же псину… Ну почему такая непруха? Почему каким-то ракам можно пистолеты, а копам, которые своими жизнями рискуют, нельзя?!
Либо оракул с пистолетом, либо лошадь с повозкой. Сил на оба варианта у меня не хватит.
— Сволочи вы лунные, да чтоб вас! — прошипел я и, загремев клинком шашки по мощёному тротуару, пополз на четвереньках, шоркая плечом по стене, к выходу из проулка.
Выглянул. Никого.
Подо мной валяется фуражка полицейского. А возле тротуара и вправду стоит лошадь, запряжённая в небольшую закрытую карету. Сверху на ней даже фонарь покачивается.
Эта картина сразу придала мне сил. Я схватил фуражку, водрузил её на лоб и, уперевшись спиной в стену, поднялся. Примерился, оценивая сложный маршрут длиной в два с лишним метра.
Ну, Вася, вперё-ё-ёд! И пьяным шагом я попёр в сторону раздваивающейся кареты, из-за кругов перед глазами опасаясь, что сейчас даже не смогу схватиться за поручень.
Да, жжёный ты… Схватился.
Со стоном я закинул себя на широкую подножку, куда кучер упирает свои ноги. Василий, мы смогли!
Вожжи были прицеплены к небольшому крюку, и я, дотянувшись до них, из всех сил хлестнул рукой, посылая волну:
— Пошла! Но!
Лошадь испуганно заржала и, дёрнувшись, поскакала вперёд.
От дикой тряски меня снова стало мутить, и я обильно выплеснул остатки желудка на летящую внизу брусчатку. Вот тебе, Маловратск, месть Иного.
Стало сильно полегче, и я нашёл в себе силы закинуть локоть на скамейку. Заглянул внутрь кареты через решётку. К счастью, там было пусто.
Я выпрямился, хотя эти усилия стоили мне головокружения. По тротуару навстречу пронеслись Стражи Душ.
Они подняли на меня взволнованные глаза, и я просто махнул им рукой, как знакомым, не сбавляя скорости. Не знаю, заподозрили они что-то, или нет, но я уже через несколько метров вылетел на главную улицу, ведущую к вокзалу.
Натянув вожжу вправо, я завернул карету, чуть не перевернув её, и стал стегать лошадь ещё сильнее.
Эта улица была более оживлённой, тут даже ночью попадались кареты. По тротуарам прогуливались редкие горожане. Правда, многие спешили домой, увидев, что опять творится в городе.
А полицейские и Стражи Душ носились, как угорелые. В основном все неслись в ту сторону, где я убил оракула.
Навстречу пролетела ещё карета, где тоже сидел полицейский. Он стегал свою лошадь вожжами, а я в этот момент пошёл на обгон какой-то медленной повозки.
Тому пришлось даже вывернуть на тротуар, шуганув в сторону пару прохожих.
— Куда прёшь, долболунь?!
Я лишь козырнул ему, улыбнувшись. И тебе привет, коллега. Неспокойная нынче ночка, не находите, сударь?
И, выправив лошадь прямо по курсу, я стегнул её ещё сильнее.
Через полминуты я проскочил мимо здания вокзала, вырулил в сторону. Эту дорогу я тогда приметил ещё из окна поезда.
Правда, я едва не влетел в тупик, и пришлось, обрубая красивые боковые подножки у кареты, врезаться в тесный проулок.
Но вот моя повозка, сшибив чьи-то прекрасные цветы с подоконника, вырвалась на волю. Впереди виднелся штакетник, лошадь испуганно захрапела, но всё же влетела в него грудью, легко прошибив целую секцию.
Карета подо мной шарахнулась, взорвались штакетины в спицах. Колёса зашелестели по траве, чтобы через несколько секунд зашуршать по грунтовой просёлочной дороге.
Железные пути, которые шли совсем рядом, маняще отражали свет многочисленных звёзд.
Где-то впереди должны быть горы. Там прииски у Громовых, или нет, я не знал. И можно ли им вообще теперь верить, этим Громовым?
Но я стегал и стегал бедную лошадь, понимая, что погоня за мной уже наверняка пущена.
Конец первого тома.
