о том, что держат ножи и мокрые овощи, а потому зафыркали, обрызгав сами себя.
- Что вы, дайна Агни! Знала дайна Эннис лишь, что ученица-помощница появилась у достопочтенного дина Хармона, а что она дочь его – нет, не знает!
Аня нахмурилась. Не может быть, чтобы дайна Эннис не знала, если слуги знают! Ведь это чисто по-человечески понятно: там, где много людей, секретов не бывает. Если старые служанки про Онору знают, как не знать дайне Эннис?
Будто уловив сомнения хозяйки, Сайл промямлила:
- Так ведь… дин Хармон на всю прислугу заклятие наложил, чтоб помалкивали про дочку его!
Вот в чём дело!.. Такой хитроумный и коварный тип умел побеспокоиться, чтобы его великая тайна оставалась тайной, особенно для жадной сестрицы. Аня невесело усмехнулась – сестрицы. Два сапога – пара! Оба жадные и ненасытные! Как только Агни решилась выйти за него замуж? Как – как… Спасая от нищеты братьев и сестрёнку… Наверняка пока отдельно жили, она приносила им хоть копеечку – или что у них тут… А не деньги (при таком муже неудивительно) – так хоть вещи или еду.
Пока чугунная, по впечатлениям, толстостенная кастрюля исходила паром и булькала сытными ароматами – к умилению бабулек Сайл и Бридин и под их наблюдением, чтобы варево не сбежало, Аня, в очередной раз забравшись на второй этаж, обратила внимание, что сидевшие на её кровати Кристал и Лисса заснули, а Онора, которая чуть не засыпала на озере под солнышком, разморившим её, продолжает шить. Приоткрыв дверь в свою комнату, Аня прошептала:
- Выйди сюда.
Онора взяла корзину с шитьём и на цыпочках покинула комнату. Аня ещё раз посмотрела на спящих и чуть не засмеялась: «Может, мне найти другую комнату? А эту оставить как рабочую?»
Она повела замершую было в ожидании Онору к её комнате, которую та теперь «официально» должна будет занять. Открыв дверь, подтолкнула девушку вперёд. Та сделала два шага – и снова застыла в изумлении: на маленьком столике стоял поднос с чаем и тарелочкой печёностей.
- Попьём чаю, попробуем печенья, - пригласила Аня. – И поболтаем.
Растопить насторожённость Оноры было нелегко, но Аня сделала это. Забрала довольно лёгкую корзину из её рук, усадила на стул возле столика. Сама, по-хозяйски разлила чай по тончайшим чашкам из сервиза, найденного пару дней назад в гостиной, в закрытом шкафу.
- Онора, я целый месяц болела, после того как ты решила помочь мне избавиться от отравы дайны Эннис, - начала Аня – и поняла, что начала абсолютно не правильно.
Девушка съёжилась, отводя мгновенно испуганные глаза. Вспомнив свои слова, Аня раздражённо поморщилась: «Ну и дура же ты, Анька! Сказанула так, что она решила – ты сейчас её обвинять будешь!» Но упрямо продолжила:
- Я – месяц, а ты – целых полтора месяца. Ты всё помнишь из того, что было до этих дней? Понимаешь, я забыла почти всё и с трудом вспоминаю. Поэтому мне снова нужна твоя помощь – вспомнить то, что я знала. Ведь кое-чего мне даже братья и сестры сказать не могут. Что-то знают они, что-то, чего они не знают, – ты… Поможешь мне?
Онора посидела, словно напряжённо вслушиваясь в отзвучавшие слова хозяйки поместья, а потом подняла голову и кивнула.
- Что вы хотите узнать?
- «Ты хочешь узнать», - поправила её Аня. – Недавно ты говорила мне «ты». Что изменилось? Мы и дальше будем говорить друг другу «ты». Ведь по мужу ты мне приходишься почти дочерью.
Впалые щёки Оноры вспыхнули лихорадочным румянцем. Она опустила голову, и Аня так и не поняла, рада ли девушка поставленному условию. А потому продолжила:
- Самое главное, о чём мне хочется узнать, – это мой дар. Кто тебе сказал о нём? Дин Хармон? Или кто-то другой?
- Нет, не дин Хармон. – Онора впервые свободно подняла голову. – Я приехала сюда после окончания магической школы, потому что мне некуда было… И.. – Она запнулась, но храбро продолжила: - И ты сказала, что не возражаешь против моей жизни в этом доме. Дин Хармон учил меня снятию проклятий, поэтому я сразу разглядела, что… ты магически отравлена. Я боялась говорить… тебе об этом. Дин Хармон предупреждал, что о моём даре никто не знает – даже… ты. И я не знала, говорил ли он потом… тебе об этом. Я боялась, что… ты не поверишь мне, и глупо надеялась, что… ты сама справишься с ним, потому что видела – ты обладаешь упорядоченной магией…
И закашлялась. Аня тут же подвинула к ней чашку.
- Так. Молчим и пьём чай, а то совсем остынет. Бери лепёшки, они, конечно, не самого лучшего вкуса, зато полезные – с мёдом и с орехами.
Этих лепёшек, по вкусу напоминающих пресный лаваш, она напекла много, обнаружив в амбаре хозяйственного двора полупустой мешок со слегка лежалой мукой (на кухне был ещё один, бабульки сказали – последний, начатый). Лежалую муку удалось просеять и несколько дней сушить. Судя по вчерашнему ужину, лепёшки получились неплохие. Их, чтобы приблизить по вкусу к сладостям, она и в самом деле обмазала тонким слоем мёда, а сверху посыпала толчёными орехами.
Допили чай, и Онора продолжила свой рассказ.
Однажды она, постучав, вошла в комнату Агни, чтобы попросить разрешения посидеть в библиотеке, магический ключ от которой был только у нынешней хозяйки дома. И ужаснулась: Агни без памяти лежала на полу, и её тщетно пытался привести в себя испуганный Никас. Онора сразу заметила, что отрава вступила в решающую стадию. Ещё немного промедления – и Агни не спасти.
Примерно представляя своё будущее без Агни, что значит, без дома, без какой-то опоры в жизни, Онора отважилась на ритуал, в котором мог быть страшный результат для неё самой. Но она уже понимала: без Агни ей не жить. Так что потенциальное сумасшествие, которое подступало к хозяйке дома, девушка была готова принять на себя – при худшем развитии последствий.
Она бросилась на помощь Никасу, и они сумели переложить женщину на кровать. А когда Агни ненадолго пришла в себя, Онора торопливо рассказала ей и Никасу о своём даре, который втайне от всех развивал в ней дин Хармон. И робко предложила провести ритуал снятия отравы, которая была равнозначна проклятию. Никас был против. Но Агни велела отвести себя в библиотеку, куда брату вход был заказан из-за его неразвитого магического дара. Он смирился,
