подавления атаки соперника, для отдыха, для того чтобы «прийти в себя», а бывает что специально рослый боец наваливается на более мелкого, чтобы вымотать его.
Рассказываю про ошибки, которые бывают при входе и выходе из клинча, про то, что нельзя одной рукой держать соперника, а другой бить — это запрещено правилами бокса. Рассказываю про приём «мышеловка»:
— Боксёр делает вид, будто бы он идёт в клинч, затем неожиданно останавливается и наносит противнику сильный апперкот в подбородок. Приём изобрёл Вилли Льюис, кстати, — говорю я, и, видя, что это имя ребятам незнакомо, даю краткую справку об этом выдающемся боксере начала века. Потом увлекшись, рассказываю, как защититься от клинча, — например, подсаживаясь ниже рук соперника, Демпси придумал. Раз уж вспомнил Демпси, рассказываю и про его «солнышко», поясняя, что этот прием подходит только для низкорослых и физически сильных спортсменов. Свое повествование сопровождаю краткими биографическими справками. Все в зале бросили свои тренировки и слушают меня. Такое внимание приятно, но время подходит к концу, и я даю задание на концовку.
— Спасибо, Анатолий, за урок. Я, конечно, ребятам тоже рассказываю про клинч, но более старшим возрастам, а с таким отличным знанием материала и его подробным изложением сталкиваюсь впервые, — хлопает по плечу меня Евгений Семенович.
— Завтра ещё им покажу интересное, — смущаюсь немного я.
Хотя чего тут смущаться, весь сегодняшний триумф — это чисто моя заслуга, я интересовался единоборствами на протяжении нескольких десятков лет.
Идём на обед, потом соревнования, я всё выискиваю взглядом говорливого, но тот уже скрылся в неизвестном направлении.
— Толян, стой! — ловит меня, уже одетого, на выходе из Дворца спорта Саня. — Ты обещал вопросы накидать!
Я не обещал, кстати, но помогу.
— Черт с тобой, одевайся, я уже в горком опаздываю, — говорю я.
В автобусе рассказываю старшему товарищу свои задумки. При слове МЖК тот веселеет, видно тема жилья для него самая сложная.
— Насчет театра тоже попытаюсь помочь, — говорю я уже перед выходом из автобуса.
Саня едет дальше, в театр, где служит Огдо. Слово такое… выпендрёжное… «служит». Конь служит в конной милиции. Но Саня это слово произносит с благоговением в голосе. Вот как так — крутанула хвостом девка, и пал смертью глупых этот могучий холостяк. И не он один. Бабы — страшная сила.
Захожу в горком, и сразу на вахте сталкиваюсь с афганцем Сергеем Голубевым, очевидно, он приехал раньше, чем мы договорились.
— Нам к кому? Чтобы предложения по льготам озвучить? — жмет мне руку парень. — Да и по памятнику тоже надо поговорить, чтобы не думали, что мы забыли о погибших.
— Мне такая мысль покоя не дает. Десять человек погибли из вашего города, как ты думаешь, что для них важнее было бы, кусок гранита в память о них, или чтобы об их близких позаботились? — прямо спрашиваю я.
Голубев застыл задумавшись.
— Н-да, сглупили мы по-крупному, и в самом деле, сначала о семьях ребят надо подумать было, а мы о себе, — самокритично высказался афганец. — Друг, спасибо тебе от всех нас, сегодня же займусь этим вопросом, хотя бы обзвоню всех, кого найду!
— Толя, ты ко мне? — слышу строгий голос Жанны.
Выглядит отлично, словно и не было бессонной ночи. Или это я мало старался?
— Привет! И к тебе тоже хотел зайти, — улыбаюсь я.
Жанна Подоляк почему-то слегка теряется, я же вчера говорил ей, что заеду по делам. Странно.
— Привет, Жанна, — сказал Сергей.
— А … Серёжа, — мне кажется, с трудом узнала моего спутника девушка. — Привет, привет.
— Я вот к вам с человеком из крайкома КПСС, — улыбаясь, показал на меня Голубев. — А вы знакомы, получается?
— Вчера в «Ламе» познакомились. Давид, мой одноклассник, нас познакомил, — соврала зачем-то Жанна.
Когда этот афганец вернулся за столик, мы уже с девушками по бокалу коктейля выпили.
— Да, он задержится немного, но скоро будет, и ещё пару человек ждем, — сказал Серёга и, увидев этого самого Давида, входящего в здание, поспешил к нему навстречу.
— Ты и правда из крайкома? Я вчера думала, что это шутка, — задумчиво произнесла девушка, разглядывая меня так, как не разглядывала вчера голого.
— Я в бюро Красноярского горкома ВЛКСМ, сюда по спортивным делам приехал, и заодно познакомиться с вашей новой молодёжной организацией воинов-интернационалистов. Федирко попросил — повторяю информацию я.
— Что, прям сам? — не верит девушка.
— Прям сам, пригласил в кабинет и попросил проверить, — уже слегка раздражаюсь расспросами я.
Но она все равно мордашку кривит недоверчиво.
— Толя, молодец, что заехал, — слышу голос первого секретаря горкома ВЛКСМ Норильска. — Вижу, уже с Жанной познакомились. Молодцы.
— Добрый вечер, Юрий Николаевич! — жму руку Захарову. — Только с тренировки и к вам, вот и ребята подъехали. Есть у вас время побеседовать с нами?
— О чем вопрос? Когда такой человек, как Павел Стефанович, просит — всегда рады помочь, чем сможем, — серьёзно говорит первый, повергая, как мне кажется, Жанну в состояние близкое к ступору.
Застыла, рот открыла и стоит столбиком — такая милаха! Ущипнул бы! За попку, обтянутую тугой, скромного вида юбкой, но очень уж нескромные формы у девушки, особенно нижние девяносто.
Через пятнадцать минут мы сидим в кабинете Юрия Николаевича. Мы — это он сам, я, три дембеля-афганца, некая Марина — завотделом агитации и пропаганды — девушка с горбатым носом, но вполне симпотная, ну и второй секретарь местного горкома — Кузнецов Александр. Обсуждаем недавно созданную молодёжную организацию. Хотя, на мой взгляд, создавать её только для молодёжи — не совсем правильно, но надо с чего-то начать.
— А почему нужна помощь только семьям погибших? Инвалидов тоже должны взять под особый контроль, — Кузнецов делает уже второе ценное замечание в нашей беседе.
Первое было, когда он высказал идею о том, что адреса родственников павших воинов можно попробовать найти через военкомат. Вообще толковый мужик оказался, но так внешне похож на бандоса из девяностых! Без грима, причём. Массивный лысоватый мужик с бычьей шеей. Золотой цепи не хватает только. Вот он полез в сумку, стоящую возле стола. Объемную сумку я и раньше заприметил, но тут показалось, что второй секретарь сейчас достанет обрез, не иначе. Но нет. Достал жестяную круглую коробку не пойми с чем.
— Я подготовился к нашей встрече. Вот тут плёнка с проводами норильских призывников за последние восемь лет. В нашем военкомате есть такая традиция — снимать ребят перед отправкой в армию, своего рода хроника, — пояснил дядя.
— Отлично! Надо выбрать кадры со всеми афганцами, — радуется Сергей. — Можно и стенд сделать
