1813 г. Довре руководил устройством тет-де-понов на реках Одере и Эльбе. Не менее важно, чтобы корпус Довре попытался обойти Фонвизина, дабы перерезать его сообщения по БольшомуМосковскому тракту с Петербургом, а потом уже совместными усилиями, разгромить мятежников в решительном сражении. Затем граф намеревался покончить с главным осиным гнездом – революционным рассадником – с так называемой Петербургской республикой, двинув один из пехотных корпусов походом на Петербург, а оставшиеся войска предполагалось направить на юг и восток, завершив, таким образом, войну в считанные недели.
Вечером третьего июля, пытаясь действовать скрытно, отдельный Литовский корпус направился на запад, к броду в районе деревни Мигалово. Война в Твери и её окрестностях велась уже не первый месяц. Все здешние мосты были давно разрушены, а все перспективные для переправ броды прикрывались пикетами и пушечными батареями, причём с обеих противоборствующих сторон.
По прибытии в Мигалово Довре сразу же занялся рекогносцировкой местности на противоположном берегу, приказав установленной на вершине холма батареи открыть огонь. Ответ мятежников не заставил себя долго ждать, их снаряды пропахали местность в районе вражеской батареи. В подзорную трубу Федор Филиппович сумел рассмотреть батарею мятежников и расположенный на позиции артиллеристов малочисленный пикет.
- Брод хорошо промерили? – на всякий случай поинтересовался генерал.
- Промеряли и не один раз, ваше высокопревосходительство!
- Ну, тогда с Богом! Начинаем переправу …
Соотношение сил Довре показалось заманчивым, с приказом захватить или нейтрализовать батарею он послал в атаку три роты Минского пех. полка полковника Варпаховского П.Е. Солдаты под прикрытием вторично открывшей огонь батареи подняв над головами ружья и ранцы вошли в воду не подозревая, что за деревьями, которыми густо порос противоположный берег, их поджидает целая бригада опытного и хладнокровного генерала Фрейганга.
Подпустив противника поближе, 1-я бригада 2-й гренадерской дивизии Фрейганга открыла огонь. Солдаты Минского полка не ожидавшие подобного столь массированного огня остановились, и, отступая назад, почти бегом, попытались отстреливаться.
Довре с недовольством скривил лицо. В последнее время с сохранением режима секретности в московской армии дела обстояли очень и очень скверно. Казалось, что мятежники всегда были на шаг впереди, что, в общем-то, и неудивительно – регулярно находились перебежчики из числа рядовых и унтер-офицеров, информировавших о действиях, а иногда даже и о секретных планах императорской армии. Агитация мятежников была на редкость эффективной, разъедая московскую армию, словно едкая кислота. Вот и сейчас предупреждённые предателями мятежники, действуя, по всей видимости, параллельно с его дивизией, минувшей ночью сумели перебросить в эти прибрежные заросли, судя по дальности и плотности огня, целую егерскую бригаду вооружённую штуцерами! Во всяком случае, местные артиллерийские офицеры, занимающие здесь со своими расчётами перекрывающий брод позицию,появлением на берегу столь многочисленных сил неприятеля были удивлены не меньше, чем офицеры штаба корпуса.
Среди подчинённых и коллег Довре славился своим упрямством. Несмотря на случившуюся неудачу он решил пробить оборону противника большими силами, направив в атаку 3-я бригаду генерал-майора барона Розена Романа Федоровича в составе 47-го и 48-го егерских полков из 24-й пех. дивизии генерал-лейтенанта Савоини Еремея Яковлевича. Этих незваных гостей, к удивлению Довре, встретили ещё более плотным огнём. Во время первой атаки стрелял только Киевский гренадерский полк, а в этот раз, к стрельбе присоединился еще и Таврический грен., таким образом, оборонительный огонь вела вся бригада Фрейгана. Обратив 3-я бригаду Розена в бегство, мятежники уверились в своих силах и, выйдя к берегу, открыли стрельбу по егерям из 3-й бригады 25-й дивизии генерал-майора Харитонова Алексея Романовича, назначенной в качестве поддержки этой атаки, быстро отправив их вслед за 3-й бригадой Розена.
Но упрямец Довре и не думал опускать руки, развернув всю свою корпусную артиллерию – 24 и 25 полевые арт. бригады, он открыл заполошный огонь по прибрежным зарослям, где скрывались неприятельские солдаты. И результат не заставил себя долго ждать – одетые в странного покроя форму вражеские «застрельщики» начали бодро вылезать из прибрежных дебрей, бегом направляясь куда-то на северо-восток.
Выпятив грудь, привставая на стременах, Федор Филиппович быстрым движением рук сложил подзорную трубу и победным взором окинул своих штабистов.
- Ну, что я вам говорил, господа? Виктория! Полная виктория! Согласно расписанию переправляем весь корпус на левый берег и укрепляемся на плацдарме. Приданные нам четыре пионерных батальона и девять понтонных рот немедленно приступить к наведению переправ для основных сил армии. Вестового направить в штаб армии лично к его сиятельству Фабиану Вильгельмовичу, с сообщением, что приказ выполнен, отдельный Литовский корпус беспрепятственно переходит на левый берег Волги, жду дальнейших распоряжений!
Адъютанты и вестовые так и отскакивали от Довре, словно резиновые мячики от стены.
Первым на левый берег Волги переправился 1-я бригада 24-й пех. дивизии генерал-майора Рейбница в составе Брестского и Белостокского пех. полков.
Командующий этой бригады, то и дело, поправляя намокший от пота воротник, докладывал Довре:
- Моя бригада, не встречая никакого сопротивления со стороны неприятеля, прошла вперед на полверсты и развернулась в боевой порядок.
Довре дружески похлопал бригадного генерала по плечу.
- Прекрасно Карл Павлович, посмотрите на реку, подкрепления к вам уже спешат!
Через реку, поднимая тучи брызг, переправлялась Литовская кавалерийская дивизия в составе четырех уланских полков.
***
Довре, наверное, сильно огорчился бы, если бы узнал, что часом ранее, когда и началось «бегство» мятежной бригады, её командир Фрейганг получил строгий приказ от своего начальства с требованием «не заигрываться», немедленно прекратить сопротивление, начать отступление, заняв новый оборонительный рубеж.
И, без сомнения, Довре очень удивился, если бы ему стало известно, что командование петербургской армии сильно обрадовалось начавшемуся генеральному наступлению противника, и согласно накануне составленной в штабе диспозиции своими поддавками специально заманивало неприятеля на свой берег Волги. Здесь они планировали дать решительный бой и в случае удачи, полностью разгромить отрезанного Волгой от коммуникации с Москвой неприятеля. Трёхкратный перевес в численности московских войск хоть и напрягал мятежных генералов, но новое оружие и тактика давали им надежду это преимущество попытаться нивелировать.
Риск был оправданный, потому как если армия монархистов, пускай даже и битая, но, сумеет вырваться и уйти к Москве, то последствия этого могут стать катастрофичными. По собственному опыту петербургские генералы знали, что перевооружение армии новыми расширительными пулями много времени не займёт, и тогда всё имеющееся на данный момент техническое преимущество северян будет растрачено.
