* * *
[1] Компьютерный терминал — это электронное или электромеханическое аппаратное устройство, которое может использоваться для ввода данных в данные с компьютера или вычислительной системы.
Глава 31
Однако первым я собрал не усилитель с примочками, а ритм-бокс, на который потратил целых пять дней, так как напичкал его всеем, чем можно, вплоть до звуков битья посуды. У меня была целая семисотметровая бобина этого бесценного «мусора».
А через неделю позвонил Джон Сомерсет и сообщил, чтобы я ждал его и Фила Спектора завтра. К этому времени я купил себе «Фендер-стратокастер» и понемногу музицировал в магазине, привлекая случайных прохожих.
Большие окна бывшего спортзала, а теперь магазина, были заклеены прозрачной плёнкой с изображением музыкальных инструментов и меня «любимого» с гитарой собственного изготовления. До окон любопытные горожане дотянутся не могли, а поэтому счастливчики, в основном это была молодёжь тринадцати-шестнадцати лет, оккупировали площадку перед входной дверью. Я их не отгонял, а даже иногда приветливо махал им рукой, вызывая бурю восторга.
Вот такую картину и застали, приехавшие назавтра Джон с Филом. Причём, зрители даже не хотели расходиться и пропустить их, недовольно сетуя, что они, дескать, первые заняли эти места. Ха-ха! Я их потчевал музыкой уже давно. Сначала просто своими записями, а потом и гитарными композициями Мальмстина. Мне надо было тренировать пальцы, гибкость которых страдала от работы с паяльником и мелкими деталями.
— Что это у тебя за цирк? — спросил у меня Сомерсет, улыбаясь, проходя в помещение, стены которого были оклеены тёмно фиолетовой обивкой поверх звукоизоляционного материала.
В центре противоположной от двери стены я сделал небольшой подиум, на котором уже стояла ударная установка, простенький орган, магнитофон с усилителем и колонками, ну и гитарная колонка-комбик к «Фендеру».
— Да вот, музицирую в перерывах между подготовкой к аттестации, а они слушают, — махнул я на приникших к стеклу дверей подростков.
— Слушают? — мотнул головой Фил Спектор. — Интересно… И что они слушают? Мы слышали какую-то гитару. Это ты играл?
— Это Фил Спектор, Джон. А это, — он показал на меня — Джон Сомерсет, э-э-э, младший.
Фил подал мне руку и пожал.
Фил был совсем не стар, как я ожидал. Вспомнилось, глядя н а его улыбающееся лицо, что он был не на много старше Пола Маккартни. Шел семьдесят четвёртый год, а значит ему было не более тридцати пяти лет. Он был длинноволос, белозуб, носил тёмные очки, тёмно-синюю, почти чёрную рубашку и синие джинсы.
— Я играл. Показать?
— Покажи.
Я прошёл к гитаре, включил её, сел на стул и без особой экспрессии, а даже с несколько задумчивым видом, сконцентрировавшись на работе пальцев, исполнил «Arpeggios From Hell»[1].
Когда я закончил и поднял голову, на меня, приоткрыв рты и расширив от удивления глаза, смотрели оба «гостя». Через несколько секунд они оба отмерли и Фил спросил Сомерсета:
— Это что сейчас было, Джон? Ты слышал тоже самое, что и я?
— Я что-то слышал, но не понял, что. Это что было, Джон?
— Это моё арпеджио. Так я пальцы разминаю.
— Хрена себе! — выругался хитро Фил, но я перевёл ругательство для себя именно так. — Разминается он… Тебя кто на гитаре учил играть, малыш?
— Сам. Мне Ричи Блэкмор нравится.
— Ричи? — удивился Фил. — Что его играешь?
— Да, всё, практически. Могу «Смог он зе вота» сыграть.
Я ударил по струнам рифами Ричи Блэкмора. Фил поморщился.
— Не очень люблю Ричи. Может, что поспокойнее есть?
— Своё могу сыграть.
— Давай.
Я встал, включил на магнитофоне фонограмму, и, подтянув поближе микрофон, «дал на гора» «Отель Калифорния»[2].
— Это пи*дец, — так же хитро выругался Фил, но я перевёл его по своему.
— «Это», — продолжил Фил, — уже сейчас можно писать на сингл и сингл пойдёт нарасхват. Я отвечаю!
Продюсер поднял вверх указательный палец, как артист Мкртчан в фильме «Мимино». Они переглянулись с Сомерсетом. Потом оба одновременно развернулись ко мне. Я предполагал, какую реакцию у профессионалов могут вызвать «мои» песни, поэтому был внешне спокоен, но внутри меня всё пело от восторга.
— Что-то ещё есть подобное или чуть похуже, чтобы на большой диск собрать?
— Да, вроде есть, — сказал я неуверенно. — Показать?
— Показывай, только мы, наверное сядем.
Они взяли два стула и уселись прямо передо мной. Я улыбнулся, увидев за стеклянной дверью прижатый к ней компактный магнитофон.
— Пишут уже, — сообщил я и показал кивком головы на дверь.
— Херня, — махнул Фил рукой. — Мы прямо завтра начнём писать, а через неделю уже выйдет пластинка. Давай, показывай, всё что есть.
— Ха-ха, — подумал я и сыграл Криса Нормана «Stumblin» in'[3].
— Охренеть, — развёл руками Фил. — Так нельзя! Два хита на один диск — это расточительно.
— У меня ещё есть, — хихикнул яи сыграл «What Can I Do»[4], и сразу следом «Lay Back In the Arms Of Someone»[5]и «I’ll Meet You at Midnight»[6].
Когда я перестал играть и верещать в микрофон, пару минут «гости» молчали. Фил Спектор долго морщился потом сказал:
— Это будет, конечно, бомба, но нет ли у тебя что-нибудь попроще?
— А зачем? — искренне удивился я.
Фил снова поморщился.
— Понимаешь, потом будет сложно соответствовать уровню. Понятно, что продажи этого диска, сделают его «золотым». Но следующий, э-э-э, может не получится…
— Вы не переживайте, Фил. У меня столько песен, что их хватит минимум на десяток пластинок. Но все их я вам сейчас не покажу. Да и другие песни играть, думаю, сейчас здесь всё-таки не стоит. Я дам вам свою плёнку. Послушайте. Она записана на хорошей аппаратуре и неплохо аранжирована. По моему, её сразу можно писать на диск. Играл на всех инструментах и пел только я. И хотел ещё предупредить, Фил… Аранжировать темы не надо. От вас только — запись выпуск диска и продвижение.
Мне не нравился альбом Битлз «Лэт ит би». Как, впрочем, и Полу Маккартни. Улыбнувшись изумлённому Филу, я передал ему коробку с бобиной. Фил покачивая головой взял её двумя руками, как нечто ценнейшее.
— Вы меня поразили ещё раз, Джон. Я прослушаю запись и, если она так хороша, как вы говорите, она сразу пойдёт в печать.
Я улыбнулся.
— Только никому не показывайте её, Фил. Хорошо?
— Что б я сдох! — выдохнул продюсер так «искренне», что я понял, — обязательно покажет.
* * *
— Джон, Джон, — кричал в трубку Фил в этот же день. — Срочно приезжай в Лондон. Тут такой парень появился!
— Что за парень, Фил? Какого чёрта ты разбудил меня?
— Тебя всё равно депортируют, Джон, приезжай в Англию.
— Не дамся я им. Никсону уже кранты. Мы совершим в штатах революцию. И мне никак нельзя уезжать.
— Тогда послушай всего одну его песню…
— К чёрту, Фил! Я сплю. И Йоко ворчит…. Это она играет? А ну ка, сделай по громче. Чёрт, и вправду неплохо!
— Он назвал её «Отель Калифорния».
— Кто? Тот парень? Хорошая мелодия. Пусть сам приезжает в штаты. Я отсюда не уеду пока мне не выдадут «гринкарту». Всё, пока, Фил. Ты меня приятно удивил. Даже Йоко навострила свои маленькие ушки на песню.
Потом Фил позвонил своему другу Тони Айоми, лидеру рок-группы «Блэк Сабат», исполняющей «хэви метал».
— Тони, ты в Лондоне?
— Нет, я в Бирмингеме. Что ещё надумал, Фил? Мы не твой стиль, ты же сам говорил.
— И не отрицаю, дружище. Ваша музыка слишком громкая для меня. Но я нашёл одного парня, который играет такой же тяжёлый рок как и ты. Хочешь послушать?
— Что зам парень? — зевнул Тони. — Откуда он?
— Из Лондона. Внук Джона Сомерсета, помнишь такого? Мы как-то с тобой гостили на его вилле в Ривьере.
— Это там, где шикарный белый рояль?
— Ага.
— Помню, конечно. Он хирург, помнится?
