процедил я сквозь зубы, пытаясь совладать с рвущимся наружу демоном. — Сейчас ты очень внимательно меня выслушаешь. Я собираюсь раз и навсегда покончить со всей этой мерзостью. Выжечь каленым железом, до золы спалить, чтобы духу поганого не осталось. Но мне нужен соратник. Всем нужны соратники на пути к цели, если кто-то говорит иначе он лжёт!
Гром ошалело моргнул и непонимающе нахмурился, морща лоб. Я схватил его за грудки и притянул к себе вплотную, заглядывая прямо в осоловевшие глаза:
— Если ты действительно со мной — то докажи. Прямо здесь и сейчас. Иди со мной плечом к плечу, будь надежной опорой. Вместе мы справимся с этой заразой, отсечем гнилые головы змеям. Но если хочешь и дальше прозябать да загнивать бок о бок с этими упырями — то вали на все четыре стороны. Можешь хоть с ног до головы в их благородном дерьме вываляться. Только учти: в таком случае, нам больше не по пути. Ясно выражаюсь?
Несколько бесконечных мгновений Гром смотрел на меня расширенными глазами, в которых плескался ужас вперемешку с непониманием. Но потом его взгляд прояснился, а на простоватом лице проступила несгибаемая решимость. Он до хруста стиснул мою ладонь и хрипло выдохнул:
— Я с тобой, Ванька. До самого конца, куда бы ты ни повел. Прикажешь — в огонь и в воду пойду. Будь я трижды проклят, если отступлюсь или предам тебя!
Я шумно выдохнул и расплылся в жутковатой ухмылке, обнажив заострившиеся клыки. Ну вот, теперь мы точно сила. Теперь нас ничто не остановит на пути к цели. Уж я покажу этим князькам недобитым, прохиндеям диванным, как на самом деле выглядит Ад. И как истинные демоны вершат свое темное правосудие.
— Идем, брат. Но для начала — нам нужно закончить академию. Только так мы сможем подобраться к этому крысиному королю. Сперва заслужим доверие и власть на царской службе, а уж потом двери к подлому творцу интриг сами распахнутся. Одним махом всех не перебьешь, тут хитрость нужна.
Гром кивнул, явно не до конца понимая мой план, но не желая перечить. Мы вышли из душного притона и направились вдоль по улице, жадно глотая относительно свежий ночной воздух. Но после спертой атмосферы игорного дома казалось, что дышишь самой свежестью.
Гром на ходу остервенело тер лицо, пытаясь стереть с него остатки помады и румян. Видок у приятеля был тот еще — взъерошенный, раскрасневшийся, глаза безумные. Краем глаза я заметил, как он бросает на меня опасливые взгляды, явно борясь с желанием завалить вопросами.
Молчи уж, друже, не до того сейчас. Дай мыслям улечься, план составить. Не след дергаться, когда такие дела творятся вокруг. Это тебе не девок портовых щупать, тут государственный размах.
Спустя четверть часа мы вышли на набережную. Сумрачные воды Невы тускло блестели в свете луны, навевая тоску и безысходность. Я кивнул в сторону ближайшей скамьи, и мы уселись прямо на холодный камень, доставая припасенные в карманах бутылки портвейна.
Некоторое время мы просто сидели молча, передавая друг другу емкость и делая длинные глотки кислятины. Наконец, Гром не выдержал и произнес с нескрываемым сомнением:
— Слушай, Вань, а что мы вообще можем? Ну вот, подумай сам. Мы же еще сопляки зеленые, первогодки. Какие из нас борцы с системой? Это тебе не морды аристократам бить, тут ого-го какие силы замешаны. Боюсь, как бы не сожрали и косточек не выплюнули.
Я криво ухмыльнулся и хлебнул еще портвейна, прежде чем ответить:
— Эх, Гром, Гром. Ты библию-то хоть раз открывал? Там столько историй о том, чего может добиться человек, если по-настоящему уверует и пойдет до конца. Взять хоть Давида и Голиафа. Казалось бы — мелкий пастушок супротив матерого великана. А чем кончилось? То-то же.
Приятель задумчиво почесал в затылке:
— Оно, конечно, так. Только где ж мы еще союзников-то найдем? Не вдвоем же против всего царства переть. Засмеют ведь, и поделом.
— А мы и не одни будем, — уверенно возразил я. — Ты вспомни хоть ту же Анну нашу. Уж она-то с потрохами предана идеалам, сто очков вперед иным мужикам даст. Да и Дмитрий, хоть и придурок изрядный, но, сдается мне, правильный он парень в глубине души. Таких вот и надо в соратники брать, да по-тихому. Глядишь, лет через пять такую кодлу сколотим!
Гром затряс головой:
— Ой, не знаю, Вань. Дюже сомнительно все это. Я Анну и прочих наших оболтусов знаю, не пойдут они супротив власти. Больно хорошо им и сейчас живется, с чего им рожи-то подставлять?
Я вздохнул и отхлебнул еще. Эх, наивная ты душа, Гром. Ни черта-то ты в людях не смыслишь. Не ведаешь, на что они способны, когда припечет.
— Был один демон, — медленно начал я, глядя в темную даль. — Тоже когда-то предал своего господина, за что и был низвергнут с небес. Думал, самый умный, без любви и веры проживет. А в итоге — ужасно пожалел о содеянном. Понял, что ни власть, ни могущество не стоят потери близких. И раскаялся, да поздно было.
— К чему это ты? — прищурился Гром.
— А к тому, — назидательно произнес я, — что каждый может исправиться и встать на верный путь. Были бы причины и желание. Даже отпетые грешники и предатели. Что уж говорить о нашей ветреной молодежи. Анна, Дима — да они первые в мой крестовый поход запишутся, дай только время.
Приятель недоверчиво хмыкнул:
— Ишь ты, как загнул — про демонов да крестовые походы. Прям как по писаному вещаешь. Будто, сам знавал того перебежчика с небес?
Я расплылся в загадочной ухмылке и допил остатки портвейна, не спеша отвечать. Гром попал в точку, сам того не подозревая. Уж я-то знаю, каково оно — предавать и жалеть. И каково мечтать об искуплении, которого, быть может, не видать, как своих ушей.
Но не время раскрывать карты. Придет час — Велиал явит себя миру. Но лишь тогда, когда от моих слов и поступков будет зависеть судьба страны. А пока — притаимся, будем вить веревки. И плести собственную паутину интриг, куда попадутся все эти расфуфыренные мошки.
Вот что, Гром, — решительно произнес я, хлопнув друга по плечу. — Хватит околачиваться без дела. Завтра с утра пораньше нас ждет практика, а у меня до сих пор и перста-то нет! Непорядок, нужно исправлять ситуацию. Двинули в гостиницу, покемарим чуток,
