Ознакомительная версия.
Прижимая «мартышку», Артур мчался по небоскребу, а за его спиной брызгами разлеталось разбитое стекло. Благодаря летным очкам он мог видеть все так четко, как если бы не несся на безумной скорости. На сей раз у него не было ни крыльев, ни колес, ни даже твердого пола – только люлька, ведомая законом всемирного тяготения.
У самой земли мальчик спрыгнул на леса, скатился по сетке и упал прямо на пакеты. На пакеты выезжающего со стройки мусоровоза. И только эта деталь не была частью плана, выдуманного в буквальном смысле на лету.
Раскинув руки, Артур отдышался, а потом счастливо засмеялся. Совсем как какой-нибудь мальчишка, выигравший войнушку в снежки у сверстников. Рядом с ним смеялся, кружась в воздухе, дракончик Роджер. И даже древний дух, выбравшийся из-за пазухи, тоже улыбался.
Лазарь не сразу это заметил, а когда заметил, история вновь сделала поворот.
Они шли по пустынным ночным улицам, пока не вышли к парку. Юноша, с трудом передвигающий ногами; дракончик, сидевший на правом плече, и белоснежный зайцекотолемур, облюбовавший левое.
– Тебе придется сделать выбор. – Голос у духа, несмотря на ситуацию, был абсолютно спокоен.
– Но почему? – не понимал Артур.
Почему все должно было закончиться именно так? По какой-то издевке, не иначе, схватка в небе завершилась непосредственно рядом с парком, и «совершенно случайно» здание парламента находилось рядом. Видимо, чиновникам нравилось наслаждаться видом из окон на деревья и аллеи, а не на проезжую часть.
– Потому что выбор надо делать всегда, – отвечало нечто непостижимо старое. – Я слишком долго был, дитя, приходит мое время идти дальше.
– Не был, а жил, – натянуто улыбнулся Лазарь, не решаясь сделать шаг.
– Живут только те, кто верит в смерть. Я же был так долго, что начал сомневаться в ее наличии.
– А во что ты веришь?
– В то, что смогу чем-то стать. Чем-то большим, чем я есть. Верю, что таков мой путь. Что после «быть» следует «стать».
Лазарь плохо осознавал, что ему говорит «лемур». Наверное, с таким древним созданием могли бы попытаться поговорить только архивариус и эльфийский князь. Да и то они бы себя чувствовали так же, как Артур себя рядом с ними.
– Мое время приходит. Приходит и твое – решай. Ты можешь отнести меня к своей фее, но я перестану быть уже в пути.
Лазарев посмотрел на вход в парк и на перекресток. В двух автобусных остановках, освещенное прожекторами, находилось здание парламента. И там его ждала финишная лента. Грандиозное приключение, завершившееся спасением феи. Да кто будет даже думать над вторым вариантом – отнести духа в сердце леса. Ну что произойдет с парком? Да, зачахнет, но не раньше, чем пройдет несколько веков!
Ответ на этот незаданный вопрос – Артур. Он стоял и думал. На его плече сидело создание, видевшее, возможно, расцвет Первых Рас. Наблюдало, как они делали первые неловкие шаги, и относилось к ним, как к неразумным детям. Оно прошло сквозь тысячелетия, перенесло на своих маленьких плечах груз целых эпох. Возможно, видело рождение новых и смерть старых звезд. И для него небосклон вовсе не монолитен, а подвижен и изменчив, как лужа после ливня.
И все эти века, весь океан времени – только ради одного мгновения. Чтобы закончить путь, зная, зачем ты прожил длинную жизнь. Чтобы быть уверенным, что после тебя что-то осталось. Не только легенды и мифы, а что-то, до чего можно дотронуться и что можно увидеть. Чтобы тысячелетия в последний миг обрели смысл.
– Ты понял меня, – прошептал дух. – И теперь твой выбор будет сложнее.
– Нет, – вздохнул Артур. – Выбор стал легче.
И он шагнул, оставляя за спиной город и погружаясь в морозную свежесть парка. Эйя бы его поняла и, наверное, разозлилась бы, поступи Артур иначе. Вот только этого юноша уже никогда не узнает.
На этот раз до сердца леса не пришлось идти. Стоило перешагнуть своеобразный порог, как Лазарь тут же оказался посреди исполинских деревьев. Эти величественные, но отчего-то невидимые со стороны гиганты все так же закрывали небо. И если там, под звездами, бушевала волшебная гроза, сверкая молниями и срывая с крыш пласты снега, закручивая их безумным бураном, то здесь царило спокойствие.
Гигантские корни свивали бесчисленное множество арок, кроны все еще нежились под белым искристым покрывалом. Но было и отличие. Когда Артур пришел сюда в поисках князя, он не заметил озеро, находящееся посередине своеобразного дола. А в центре самого озера был миниатюрный остров. Такой маленький, что скорее напоминал слишком большую кочку, нежели действительно остров.
Каким-то образом Артур понял, что им надо именно туда.
Привычно сняв обувь, юноша босиком пошел по льду. Тот не трещал и даже не скользил, а под его поверхностью проглядывало кристально чистое озеро. Настолько чистое, что даже сейчас можно было разглядеть дно, покрытое водорослями. Там, наверное, медленно плавали никогда не спящие рыбы. Ну или чем там подводные обитатели занимаются зимой.
– Мы пришли. – Дух ловко соскочил с плеча и плюхнулся прямо в маленький сугроб.
Артур опустился на корточки. Им двоим едва хватало места на маленьком клочке земли.
– Ты грустишь, – сказал обезьян, хвостом очищая островок от снега. – Почему тебе грустно?
Лазарев не знал, как ему ответить на этот вопрос. Может, потому что он так и не смог помочь единственному человеку, который бескорыстно помогал ему самому. Может, потому что у него на руках умер настоящий герой, каким никогда не стать детдомовскому сорванцу. Может, потому что он втянул Генри в свои проблемы, и кто знает, что случилось с бродягой. Может… В голове крутились десятки таких «может».
– Он не умер, – внезапно произнес дух.
– А…
– Ты слишком громко думаешь. – Смех у существа оказался очень похож на детский. – Твои мысли – как весенний гром. Их очень сложно не заметить.
– Извини.
– За что? – удивился обезьян, оттопыривая длинные уши. – Если человек громко думает, значит, он честный, ему нечего скрывать.
Артур улыбнулся непосредственности маленького, но такого древнего создания.
– И я не такой уж старый, – шутливо возмутился дух. – Вон тот ворчун, – пушистый палец на лапке указал на одно из деревьев, – он старше меня и старше этой ненастоящей земли. Он помнит времена, когда все жили вместе, а не порознь за стеной. Вместе всегда лучше, чем врозь… Хотя сейчас он ворчит, что твой дракон его сожжет!
Лазарь оглянулся и заметил, как Роджер, цепляясь коготками, бродит по коре исполина.
– Родж! – окликнул юноша.
Дракончик вздрогнул и нехотя вернулся обратно, по пути пригрозив дереву лапой.
– Он не умер, – повторил дух. – Он живет в твоем сердце.
– Почему-то я так и думал, что ты скажешь нечто подобное.
– Я слышал, – кивнуло создание. – Но это действительно так. Он будет жить в твоих мыслях, и когда-нибудь ты расскажешь о нем кому-то другому. А тот другой, возможно, еще кому-то. И так, пока однажды кто-то не напишет картину, песню или книгу. Или, может, даже создаст эти причудливые двигающиеся картинки, посвятив их твоему другу. И это посвящение вдохновит еще десятки и сотни.
– Звучит хорошо, – шмыгнул носом Артур.
Парни не плачут, так что он просто простудился. Первый раз в жизни…
– Да, это очень хорошо! – Улыбка у духа была такой теплой и искренней, что юноша испугался, как бы от нее не растаял лед.
– Но мне жаль и тебя.
– Почему? – искренне удивился обезьян.
– Ты умираешь.
Дух неожиданно привстал на лапах, подошел к юноше и крепко его обнял. Артур застыл. Горло вдруг сдавил постыдный колючий ком. Еще никто и никогда не обнимал его с такой теплотой и искренностью. Даже Эйя. Впрочем, она никогда не позволяла себе проявления чувств. Лишь иногда в холодных глазах проявлялся лучик тепла, но…
– Теперь для тебя я тоже буду жить всегда. – Дух взял юношу за руку и плюхнулся обратно в снег. – Ты будешь помнить меня?
– Буду, – кивнул Лазарь.
– Значит, я никогда не умру. – Обезьян смешно покачал ушами. – Но ты не бойся за меня, Артур. Стать страшно, только когда не знаешь, ради чего ты был. Но я ведь знаю!
– Этого я не понимаю, – покачал головой Лазарь. – Все эти века, все тысячелетия ты жил только ради этого момента? Чтобы исчезнуть?
– Исчезать – страшно, – поежился дух. – Но я не исчезну. Я стану этим лесом. Стану его ветром, его деревьями, его травой, птицами. Я позову сюда своих друзей – духов, и стану для них пищей. Они вырастут большими и позовут других друзей. И вместе мы оживим лес. Сделаем его сильным, каким он был когда-то очень давно.
– Пищей, – ухмыльнулся Лазарь. – Не очень-то вдохновляющая цель в жизни.
– Хуже, когда нет цели, – неожиданно строго произнес дух. – Хуже, когда ты не «быть», а «существовать». Когда переползаешь изо дня в день, не оставляя после себя ничего. Тогда ты исчезаешь, и «стать» никогда для тебя не наступит. Я же не исчезну никогда! Я буду этим лесом для духов, а для тебя я останусь собой. Воспоминанием. Надеюсь, хорошим?
Ознакомительная версия.
