– Какие легенды, – проговорил я. – Ты саванн и пустынь не видел?.. Хотя да, конечно. Нет, легендарные страны лежат дальше. Сперва их отодвигали на дальние острова в океане, потом и вовсе на Луну и Марс.
Мимо проплыла небольшая деревня, я инстинктивно хотел было прибавить ходу, но до этого долго шли галопом, коням надо отдохнуть, и только когда деревушка осталась позади, я перевел дыхание.
И тут же раздался за спиной конский топот, нас догнал на неоседланной лошади мальчишка лет десяти, худой и коричневый от солнца.
– Глерды! – прокричал он тонким голоском. – Благородные глерды!
Фицрой сказал важно:
– Это вон он благородный глерд. А я так, простой. Проще некуда.
Он даже снял шляпу и с таким величайшим почтением поклонился мне, как не кланялся, наверное, и королю. Мальчишка повернулся в седле ко мне. Глаза с надеждой и отчаянием смотрели в мое государственное лицо.
– Благородный глерд!.. Как нам повезло, что мы вас увидели!
Я пробормотал:
– А как нам повезло…
– Староста, – сказал он торопливо, – сразу же послал меня догнать вас!.. Говорит, великий и ужасный глерд Юджин все поймет и везде наведет порядок!
– Нет уж, – начал было я, но Фицрой прервал:
– Деревушка крохотная, у таких и проблемы крохотные.
– Вот пусть сами…
Он воскликнул чересчур возмущенно:
– Какой же ты глерд? Власть нельзя выпускать ни на минуту! Ничего с нами не случится, если послушаем.
– Ерунда какая-нибудь.
– Люблю ерунду, – сказал он. – Особенно хорошо зажаренную…
Он плотоядно потер ладони, глаза заблестели, потому я повернул за ним коня с растущей неохотой и недобрыми предчувствиями. Чует трусливое сердце, что будет задержка, а уж как ее не хочу, даже вышептать трудно.
Мыслями и душой, ну какая есть, уже там на диване и с банкой холодного запотевшего пива в ладони…
Мальчишка погнал коня галопом в село, и когда мы подъехали, на околице уже быстро собиралась толпа.
Мы подъехали медленно, как и надлежит глердам, что контролируют положение, спешить и суетиться позволено только слугам.
Старостой на этот раз оказался еще молодой мужик, но здоровенный, бородатый и с могучими руками, он смерил нас недоверчивым взглядом и заговорил без всякого подобострастия:
– Глерды, если вы не поможете освободить нас от этого чудовища, мы не сможем заплатить налоги!.. Каждую ночь из леса появляется что-то ужасное…
Фицрой спросил с интересом:
– Насколько ужасное?
Крестьяне загалдели, мужик свирепо рыкнул на них и, когда все испуганно затихли, сказал резко:
– Убивает коров, убивает быков так же легко, как лиса кур. И уносит с собой так быстро, что не остается даже крови!.. Мы выставляли стражу, но ничто не помогает!.. Только двое наших погибли зря…
– Это интересно, – сказал Фицрой с энтузиазмом. – Если зверь большой и опасный, то это даже интереснее. Чем крупнее и опаснее…
Я прервал его с натужной бодростью:
– К сожалению, ее величество изволит… да, изволит срочно вызвать меня для совета. Но вам повезло! Вот величайший глерд в истории соплеменных королевств, великий и ужаснейший… особенно когда пьян, сам доблестный Фицрой!.. Он займется вашим частным случаем как доблестнейший воин, герой, победитель и отважнейший искатель противников!.. В смысле, он сам их ищет, а тут, какое счастье, даже искать не надо.
Крестьяне с надеждой в глазах повернулись к Фицрою. Он подбоченился и подкрутил ус.
– Что за зверь? – поинтересовался он. – Размеры?.. Чем ценен? Шкура, рога, внутренности?.. Есть ли чешуя?.. Какая, простая или с шипами?.. Если с синими такими шипами, то можем сразу же и начать…
Я с ревностью заметил, что на него сразу посмотрели с бо́льшим уважением, чем на меня. Я какой-то далекий от них герой, а вот Фицрой и вопросы задал правильные, и что-нибудь придумает такое, чтобы даже шкуру не повредить, целая стоит намного дороже.
Староста сказал с сожалением:
– Нет, шипы простые…
– Откуда известно? – спросил Фицрой.
– Когда забор повалил, – объяснил староста, – и стену сарая проломил, там зацепилась одна чешуйка… Хотя, похоже, клыки огромные. Говорят, если растереть и настоять…
Фицрой поморщился, но все же сказал благожелательно:
– Время терпит. Я сейчас в столицу, а на обратном пути заеду и помогу изловить живьем. От живых толку больше.
Староста вскрикнул:
– Так он же скот дерет!
Фицрой отмахнулся.
– Еще одну корову или пару коз – ерунда. Когда поймаем и снимем шкуру, все окупится. А сейчас просто постарайтесь двое суток не выходить по ночам. Как только солнце зайдет – все по домам! И двери на запор. Все поняли?
Староста сказал со вздохом:
– Да, поняли… Возвращайтесь скорее, глерд…
Я подсказал:
– Глерд Фицрой. Уже благородный глерд. Еще несколько дней – и станет высокорожденным. Он решит все ваши проблемы!.. Некоторые сам создаст… но тоже решит.
Фицрой сказал досадливо:
– Поехали. Нас королева ждет, не дождется! Все глаза проглядела.
– Точно, – сказал я с повеселевшим сердцем.
Крестьяне почтительно затихли, а мы пустили коней вскачь. Лишь на околице Фицрой сказал сварливо:
– Я понимаю, как высокорожденными становятся за неделю, но что насчет проблем, которые я создаю?
Я сказал с подъемом:
– Это значит, что ты – герой! Тебе мало простых проблем, что выдвигает сама жизнь, ты сам создаешь и сам героически преодолеваешь! Есть ли выше подвиг?
Он покосился на скаку искоса.
– Это другим заливай.
– Да ладно, – сказал я весело, – как же хорошо… От сердца отлегло!
– Чего так?
– Были дурные предчувствия, – признался я. – Пуганая ворона куста боится, но пока – тьфу-тьфу! – все путем. Как же хорошо, что и я, такой замечательный, могу иногда ошибаться!
Он фыркнул:
– В свою пользу?.. Все мы так умеем.
Деревня осталась далеко позади, а впереди только дорога, в самом деле местами заброшенная, но все равно мы не раз видели на ней и телеги, и подводы, и даже повозки.
По дороге трижды останавливались перекусить. Я всякий раз наотрез отказывался заезжать в деревни, а Фицрой похохатывал и предлагал все настойчивее, стараясь распалить мое воображение вином, горячим мясом и податливыми девками.
Вдали встало мощное зарево, охватившее полнеба. Я ощутил беспокойство, повертел головой. При всем географическом идиотизме уже запомнил, в какой стороне все три солнца встают, а в какой они все опускаются.
– Что там такое?
Он оглянулся, повел плечами.
– Это далеко, не волнуйся.
– Не знаешь?
– Не знаю, – огрызнулся он. – Это далеко отсюда. Я же не местный!.. Там, я откуда я родом, на такое и внимание не обращают!
Я буркнул:
– А что там у вас… такое?
– Может быть, – ответил он загадочно, – еще увидишь.
Он все присматривался к лесу, который огибает дорога, вдруг резко свернул и погнал коня, как мне показалось, в чащу. Однако, как я понял минуту спустя, здесь с лесом время от времени начиналась война: отчетливо вижу в стене могучих деревьев широкую просеку, заросшую высокой лесной травой и даже мелким кустарником, словно некто из могущественных императоров велел проложить дороги для его победоносных войск.
Хотя, вполне возможно, по этим просекам войска и прошли. И либо сгинули, либо там захватили королевства, но со временем и обязательными междоусобными сварами все связи оборвались.
Последние сутки перед прибытием в столицу ехали даже ночью, благо небо чистое, а огромная красная луна освещает весь мир, высвечивая на земле каждую песчинку.
Я в нетерпении ерзал в седле, всматривался в освещенные луной места, которые скоро покину навсегда.
Красное небо ночи очень медленно превращается в сине-зеленое, лес просыпается, сонно вскрикивают тонкими голосами птички, мелкие зверьки высовываются из норок, зевают и раздумывают: на охоту или еще поспать, – в воздухе появились первые стрекозы, согнанные с верхушек трав хозяйственными муравьями.
Рассвет начался где-то высоко, словно в другом мире, там уже не утро, а солнечный день, а мы еще едем через ночь, затем солнце стекло по стволам деревьев, как жидкое золото, но за ними густые кустарники хранят недобрую тьму.
Фицрой так часто ерзает в седле, что либо его протрет до конской спины, либо дырка в штанах появится раньше, чем увидим стены Санпринга, блистательной столицы королевства Нижних Долин, хотя без иронии могу сказать, что она в самом деле блистательна. Даже я, привыкший не обращать внимания на архитектурные излишества, понимаю, что другие восторженные идиоты смотрели бы с распахнутыми ртами и шептали с благоговением: «Версаль… Ланже… Вассершлос… Блуа… Эльц… Алькасар…»
– Ты хотя бы пострелял, – сказал Фицрой. – Какой-то ты весь деревянный! Как можно владеть таким крохотным арбалетом и не стрелять во все стороны?
– Не гавкай под руку, – предупредил я. – Это мешает сосредотачиваться… духовно, так сказать.
