«Да они больше промеж собой собачились, чем с нами воевали», — охарактеризовал эту вялотекущую осаду Хёдин Морж, когда мы, наконец, высадились на острове.
А мы — высадились. Смели установленные на реке кордоны, подошли к Нанту и заставили франков быстренько попрятаться за стены. В Нанте сейчас сидел уже другой правитель (недолго старина Ламберт наслаждался возвращенным графством), а командовал кое-как объединенным войском почему-то священнослужитель. Епископ Шартрский.
О штурме речи не было. Стричь уже остриженную овцу не было смысла. Пусть сначала шерсть отрастет.
Франки нас тоже на время оставили в покое. Наступила весна. Время засеивать поля чем-нибудь более перспективным, чем покойники.
Мы, воспользовавшись передышкой, тоже не медлили. Паковали вещички. Там, на севере, уже трескался лед. Пора домой.
Глава тридцать шестая,
в которой нашему герою предлагают поделиться славой
Я сидел у костра, кушал свинятину-гриль, запивая красным вином и заедая свежеиспеченной лепешкой. И слушал очередную библейскую историю в изложении отца Бернара. В переводе на датский.
У монаха — врожденные способности к языкам. Шпарит почти без акцента.
Слушали его внимательно. Примерно как скальда.
Я поставил на землю опустивший кубок, и заботливый Вихорёк тут же подлил мне винца.
А ничего так паренек приподнялся. Никто бы и не признал в нем прежнего пастушка. Отъелся, мышцу нарастил. И одет прилично. Получше, чем Скиди, когда тот пришел проситься ко мне в ученики.
Ну да и Скиди нынче не признать. Заматерел тинэйждер. А уж прикинулся — слов нет. Ярлу впору. И женушку свою молодую приодел по-королевски.
Но держится без лишних понтов. Вон как отца Бернара слушает. Аж рот приоткрыл… Хотя и тема интересная: какие-то войны. Кто-то кого-то обидел и утеснил, а тот, с Божьей Помощью, встал и воздал…
Ага, у нас гости. Господа англичане.
Я приветливо махнул рукой: давайте к «столу», не маячьте.
Нет, остались на ногах. Мнутся.
Отец Бернар закончил рассказ (наши победили) и предоставил возможность британцам высказаться.
Но те никак не решались начать разговор. Длинное костистое лицо Йокрширца обрело заметное сходство с мордой пса, глядящего на мясо в хозяйской руке и не до конца уверенного, что такой роскошный кусок предназначен ему. Сходство с «другом человека» еще более усиливали обвисшие «уши» подшлемника.
Но я не сострил и даже не улыбнулся. Почувствовал, что дело у англичан — важное.
— Дикон, если ты сказать чего хочешь или попросить, так не тяни! А нет, так садись и кушай, пока не остыло.
Дикон вздохнул, покосился на земляка… и выдал:
— Мы, это, Ульф, если ты не против, будем тебе служить!
— «Мы» — это кто? — поинтересовался я.
— Ну мы, нас только трое осталось… — Йоркширец вздохнул. — Которых ты освободил. Я да Уилл, да Юсуф Черный.
Вот как! Англичане-то в свою компанию сарацина приняли! Удивил.
И насчет «только трое» — тоже правда. Остальных Хрёрек на кнорр Ове Толстого определил (с кнорром и утонули), а этих — на наш драккар.
— Вообще-то не я вас освободил, а ярл наш, уточнил я. — И вы все ему верность обещали.
— Ну да, так и есть, — не стал возражать Дикон. — Так мы же и не отказывается. Или ты хочешь от Хрёрека-ярла уйти?
— Да нет пока. Потому и не вижу смысла в вашей отдельной службе лично мне.
— Значит, не возьмешь? — Дикон явно загрустил.
Вот так. Кто там сказал, что мы в ответе за тех, кого… хм, приручили. Даже если «прирученные» — здоровенные мужики на полголовы выше «приручителя».
— Я не сказал «нет», — успокоил я Йорширца. — Я подумаю. Со старшими посоветуюсь.
— Ну да, понятно… — Англичанин сразу повеселел. — Посоветоваться, это надо. Только ты теперь знай: если что — так мы всегда за тебя.
— У меня в нашем хирде врагов нет! — Я подпустил в голос суровости.
Что еще за темы такие… Деструктивные.
— Так я не про наш хирд. — Дикон, похоже, удивился. — Если ты дело какое, свое, затеешь… Ты… Ну как бы ты — голос наш…
«Стоп!» — сказал я себе. Человек со всей душой, это же видно. И тема понятна. В дружине у нас, типа, монархическая демократия. В процессе обсуждения ярл слушает всех. И вес у каждого — разный. Получается, что мой теперь будет усилен еще тремя голосами. Если соглашусь.
Только мне оно надо?
Защита? Меня и так, если что, весь наш хирд оборонять будет. Включая ярла. А я — их. И англичан с сарацином — в том числе.
— Я тебе завтра отвечу, Дикон, — твердо произнес я. — Иди пока.
— Чего он хотел? — спросил Медвежонок, прислушивавшийся к нашей беседе, но хорошо, если понявший дюжину слов, потому как в английском был не силен.
— Говорит: хочет моим человеком стать, — сообщил я. — Он, его земляк и Юсуф.
— Юсуф — это хорошо, — серьезно сказал Свартхёвди. — Юсуф — воин. И с железом умел и с луком. А что он трэлем был, так не по рождению же. По крови Юсуф — сын ярла. Сам знаешь, как бывает. Повздорил его отец с тамошним конунгом, а уйти не успел. Удачи не хватило. Весь род вырезали. А Юсуфу самую худшую участь назначили — рабскую. Да только его удача переселила. Юсуф — это очень хорошо. Но Дикон с Виллом — неплохи. Из лука лучше меня бьют, а это дело нужное. В строю да в схватке они — так, не очень. Вроде Скиди нашего.
Парень тут же вскинулся гордо, щеки надул… Но тут же взял чувства под контроль и сдулся. Молодец! Понимает, что не ему со Свартхёвди спорить.
— Ну так воинскому умению их и подучить можно, — продолжал между тем Медвежонок, сделав вид что не заметил реакции Скиди. — Это не беда. Вспомни, как сам год назад в строю ходил? Коровы на водопой и то дружней ходят.
— Ты — серьезно? — Я удивился. — Не шутишь?
— Какие шутки? Ты б себя видел…
— Да я не про себя. Я о Диконе с остальными?
Теперь удивился Медвежонок.
— А что я смешного сказал?
— А то, что все мы — люди Хрёрека-ярла. Зачем, скажи пожалуйста, мне свои служилые люди,?
— Почему — только тебе? Нам. Мы же с тобой — братья. Я, конечно, младший, — тут он ухмыльнулся. — Но всё равно твои люди — это мои. Вон как Скиди. Если у тебя в доме места мало, станут со мной жить. Но лучше мы тебе дом побольше построим. Земли купим, деньги — есть. Вон Скиди дядя выделит долю, мой одаль, опять-таки. И еще матушка за Гудрун землицы отрежет. Построимся, будем жить вместе. Драккар возведем, в походы ходить будем, морскими ярлами станем…
— Погоди, — остановил я полет Медвежонковой мечты. — А как же Хрёрек?
— А что Хрёрек? И с ним будем ходить. Он — удачливый. Только на своих кораблях. Хрёрек конунгом станет, мы — его ярлами. Чем плохо?
— Всем хорошо, — не стал я разочаровывать побратима. — Только пока-то мы — на его корабле и в его хирде.
Свартхёвди фыркнул.
— И что с того? А когда домой вернемся? Мы с тобой — сёлундцы, там и зимовать будем. Хрёрек к своим поплывет, в Хедебю. У него там — земли. Наши же люди — с нами останутся. Что плохого? Деньги у них есть, на прокорм хватит. Да и не хватило бы, что с того? Не жадничай, Черноголовый! Мы-то с тобой — богачи!
Вот кто бы о жадности говорил!
— Я не о том, Медвежонок! Я другое спрошу: зачем нам с тобой в Сёлунде нужны свои воины? Нам что, кто-то угрожает?
— Смеешься? На Сёлунде Рагнар правит, а он тебе благоволит. И Рагнарссоны. Даже Ивар Бескостный, я слыхал от людей, с похвалой о тебе отзывался. А Ивар редко о ком доброе скажет. Да что я! Он же тебя к себе в хирд звал!
— Тебя — тоже, — напомнил я.
— Это потому что я — берсерк. Да и то — только один раз. А тебя — дважды. Это, брат, большая честь, если тебя Ивар оценил. Хочешь верь, хочешь не верь, а Ивар когда-нибудь повыше отца знамя поднимет. У Ивара за плечами сами боги стоят. Люди видели. Да такие люди, что врать не станут!
— Я и сам кое-что видел, — пробормотал я, вспомнив «ящера». — Но ты так и не ответил. Зачем нам с тобой свои воины, если нас и так никто тронуть не посмеет?
— А для достоинства! — заявил Свартхёвди. — Если у нас с тобой свои хускарлы есть, значит, мы с тобой — вожди! Хёвдинги!
— А зачем нам быть хёвдингами? — поинтересовался я. — Лично мне и так неплохо.
Медвежонок уставился на меня, как повар — на стейк, вдруг заявивший о своем желании стать репкой. Открыл рот… И закрыл. Потом махнул рукой — мол, что говорить с умственно неполноценным, — и послал Вихорька в «кладовку» за винишком.
А я подумал немного… И отправился к Трувору. Если уж с кем советоваться, то — с ним. Или с Ольбардом. Не к Хрёреку же идти, в самом деле…
Варяги расположились метрах в тридцати от нас, но — отдельно. У собственного костерка. Всей дружной компанией.
Харра Стекоза подвинулся, уступая мне почетное место рядом с Трувором. Рулаф тут же нацедил сдобренного медом вина в собственную чашу. Поднес. Мелочь, а приятно. Сразу как-то теплее стало. На нашей части острова все свои. Но варяги — особенно.
