И тут он посмотрел на меня так, с сожалением. Ажно мороз по коже прошелся. Да и говорит.
— Стану я, — говорит. — Такие деньги на вино да девок спускать. У меня ить, старшему, через пару лет уже шестнадцать исполняется. Совсем взрослый станет. Можно уже женить, да свой кусок ему выделять. Он сейчас у меня к кузнецу, подмастерьем пристроен. Вот как вырастет, женится, так я ему на свою кузню денег и дам, и дом отстрою. И не придется мальчонке, как евоному отцу, в стражниках, за бандюками по степи носиться, да голову свою под пули подставлять… Еще, овец большую отару куплю. Брат двоюродный у меня, шибко хорошо с ними обращаться умеет. Ан своей отары никогда у него и не было, все за чужими ходил. Младших своих, ему на воспитание отдам. С уговором, что как средний в возраст войдет — отару пополам. У нас, в предгорьях, сам знаешь пастбища какие богатые, уж верно через пять-шесть годочков, отара та удвоится, а то и утроится. Так и родичу помогу, и детей своих куском обеспечу… Опять же — дочкам приданное надо. У меня ить их две, положу стока, чтобы за верного человека, в хорошую семью взяли… А остаток — старейшинам рода отдам. Пущай они, в клане, кому считают нужным, раздадут. От того мне — почет и уважение. А детишкам моим, завсегда от клана помощь будет. Да и обществу нашему полковому кой-чего занести надо будет. Потому как, неизвестно еще как жизнь повернется, а верные товарищи всегда пригодятся… Вот коли детей своих в люди вывел, родне помог, да боевым товарищам уважение выказал, — когда придет мой черед помирать — смерть моя легкая будет. Потому как, предкам в глаза смотреть не стыдно. Коли жизнь прожил, свой род усилив, и всему клану облегчение сделав — примут они меня как родного! …А ты говоришь — винище да девки…
…Тут он, признаться, меня уел. Совсем другими глазами, стал я на Хееку смотреть. И на жадность его да скопидомство, и на осторожность да расчетливость. Да, не то что я — перекати-трава, — уважаемый человек!
…А я-то, весь этот месяц по всяким лавкам да мастерским бегал, искал, кто бы мог для Иигря, нужные вещи сделать. С чем-то было довольно легко ganteli, giri, shtanga это такие чушки чугунные с ручками, чтоб мышцу крепить, мне в мооскаавских мастерских отлили. С trenazhery, shvedskaja stenka, и brus’ja, — это я к столярам местным и кузнецам, тоже без особых проблем. Перчатки, да лапы — тут сложнее. Сшили нам конечно парочку из кожи, конским волосом набитые, да Иигрю они чем-то не понравились. — «Фигня», — говорит, — «…конечно. Но, за неимением лучшего, сойдет». Мешки эти, по которым бить. Тоже вроде вещь незамысловатая, а поводиться пришлось. И как сшить получше, чтобы швы наружу не торчали. И чем набивать — песок, получается очень жестко, коли со всей силы ударишь, можно и руку разбить. Тряпки, или конский волос — легкие слишком. Опилки… — тоже не всякие подойдут. Но самое печальное, это конечно с ковриками этими. Ох и пришлось мне тут побегать. Одни ему слишком мягкие вышли, по ним ходишь, как по болоту, другие — слишком слабые — истираются да рвутся быстро, третьи — тонкие, никакой защиты, четвертые — дорогущие, денег не напасешься… И то не так, и это не этак… Наконец, уж каким не знаю чудом, попался мне на глаза маленький коврик, что матросы плетут из старых канатов, долгие дни в плавании коротая. Вот он Иигрю понравился. Только — коврик-то тот был, тока под задницу подстелить. А нам нужен сажень длинной, да пол сажени шириной. И не один такой. А несколько десятков. Вот и пришлось мне ехать в Хим’ки, где канатные мастерские расположены, да и размещать такой заказ. А заодно, и насчет курток из парусины, договорился, потому как с теми куртками, тоже сплошная морока…
…Не совсем такой он представлял себе службу в Мооскаа. Воображение рисовало расследование правительственных заговоров, погони за важными государственными преступниками… да его бы и очередная ловля контрабандистов, или разгон городских банд, вполне бы устроила. А сейчас…
…В воображении, все это рисовалось как-то иначе. — Вот шпион — враг, негодяй, и убийца. У него даже на лице написано, что он злодей. И все чтобы он ни делал, несет на себе оттенок злодейства и подлости. Манеры его ужасны, мысли грязны, а речь груба. А он, Игиир, его разоблачает и ловит… Увы — оу Иигрь Рж’коов, на такого злодея никак не походил, ни своими делами, ни даже внешностью. Более того — он, Игиир, невольно симпатизировал этому достойному молодому человеку, ставшему его, пожалуй самым близким приятелем за очень долгие времена. Оу Рж’коов был открыт, весел, выказывал большое рвение по службе, и прилежание в учебе. — Даже имея возможность опереться на поддержку БВБ, Иигрь старательно выучил немалый объем знаний, и прилежно сдал все экзамены в Университет. Почти даже и не пришлось ему в том содействовать, разве что попросить парочку профессоров быть чуть более снисходительными к юному дикарю, войдя, так сказать, в его положение. Впрочем, учитывая ту популярность, что благодаря своим победам, и некоторой помощи БВБ приобрел Иигрь, возможно в этом и не было необходимости — мооскаавцы любят громкие имена.
М-да… Вполне приятный человек, особенно сейчас, когда, не без помощи его, оу Наугхо, смог выправить свою речь, и заговорил наконец как благородный человек. Стать его другом было не сложно. Сложно — продолжать оставаться безучастным наблюдателем. Сложно составлять действительно беспристрастные доклады, не пытаясь выставить поступки приятеля в лучшем свете, или же наоборот, в приступе паранойи, не начать искать прегрешения там где их нет, и быть не могло.
…Для отвода глаз, оу Наугхо занимался формированием особого отряда стражи. Как было сказано в соответствующем приказе — «Для проведения операций в ненаселенной местности». По сути же, все это было пустышкой. — Городское ворье, убегая от закона, предпочтет залечь у себя в родных трущобах, но никогда не побежит в степь или леса, где они будут заметны как червяк на паркетном полу. И уж тем более не побежит прятаться в лесу человек благородного звания — порт рядом, так что он скорее попытается пробраться на одно из судов идущих в соседнюю страну. А разбойников, на дорогах южной части Сатрапии, не встречалось уже давно. — Местность хорошо обжита и густо заселена, всегда где-то рядом есть гарнизон с солдатами, которых в случае чего, можно отправить на прочесывание окрестностей и ловлю злоумышленников.
Зато, подчиненные оу Наугхо, должны были обучаться, в том числе, и у нового инструктора Бюро. И вот тут уже, Игиирю намекнули, что успехи его подчиненных на данном поприще, будут внимательно отслеживаться, и оцениваться по самой строгой шкале.
Впрочем, был в жизни полусотника оу Наугхо и иной светлый момент. — Жизнь налаживалась! …Вознаграждение, замаскированное, дабы не привлекать лишнего внимания, под наследство от дальнего родственника, позволило наконец оу Наугхо вздохнуть немного свободнее. И особо радовало, что это была не просто некоторая сумма денег — как поощрение за хорошо исполненную работу. Нет, помимо денег, «в наследство» достался еще и участок обрабатываемой земли где-то в западных провинциях, с садами, и рыбными ловами, что гарантировало ежемесячное поступление денежных средств. Но что важнее, с точки зрения кодекса благородного человека, это был феод — поместье, приносящее пусть и не большой, но вполне приличный, а главное — стабильный доход, пожалованное ему от лица государя, дабы он мог нести свою службу не отвлекаясь на досадные материальные заботы. Что ставило оу Наугхо в особое положение личного вассала государя. Это было весьма почетно, хотя и накладывало ряд дополнительных обязательств, зато доход от поместья, вместе с жалованием полусотника БВБ, давал вполне приличную сумму, на которую уже можно было снять домик в Мооскаа, и перевезти наконец сестер из той жалкой разваливающейся хижины, в которой они обитали ныне, гарантировав им вполне достойную жизнь. Если не слишком шиковать, и не тратить безумно свалившиеся на них деньги — вполне можно накопить на приданное для младшей сестры, и обеспечить более-менее достойное существование старшей. Да и ему самому… — впрочем — о себе можно подумать и потом.
— Что ж, сударь. На этот раз вы правильно назвали все кости скелета. Признаться, не ждал такого рвения от… — э-э-э… — вас.
— Спасибо профессор. Я старался.
— Ну, учитывая что в прошлый раз вы только мямлили и мычали что-то несвязанное… Выучить целый раздел «Анатомии человека», буквально за два дня… — полагаю — вы небезнадежны! Избегайте вина и распутных женщин, и думаю, мы сможем сделать из вас вполне приличного медикуса… Хотя, как я знаю, сейчас вы… — хи-хи… — специализируетесь на другом. Ну да — ломать кости может каждый, а вот лечить, доступно лишь избранным!!!
Профессор многозначительно воздел палец к потолку лектория, и изобразил на лице этакую мину, видимо предназначенную подчеркнуть важность высказанной только что сентенции.
