- Лиз? А, ты решила взять его с собой…
- Гвин, прошу тебя, скажи, что ты в порядке? Что ты почувствовала, что случилось? Что видела… мне важно знать.
- Я просто словно уснула… но во сне, играла прекрасная песнь, похожая на струящуюся по венам кровь, на тихий бой и рев металла, который гнется в сражении, на огненный жар, обволакивающий меня со всех сторон... Когда проснулась, смогла узреть его кровь, и то, куда он пошел. Больше, ничего… и постепенно, мысли о песни исчезают, я… уже не могу вспомнить слов, хотя они были. Нужно спешить, я уже... Нужно спешить. - Гвин продолжала бежать вперед, мне не оставалось ничего, кроме как быстрым шагом следовать за ней, постепенно ускоряясь. Душа рвалась, боль по всему телу... Я подвела ее, а сейчас, не могла сделать ничего, просто безвольно шла следом, пытаясь молиться. Как же жалко... Как беспомощно... - И как только я начинаю забывать сон, то кровь теряется, нужно спешить, пока я не потеряла след. Я проведу тебя, Лиз... Обещаю.
Я пыталась вспомнить, говорила ли мне Аколит о подобных явлениях хоть что-то, но как назло, в сознании осталась лишь пугающая, пульсирующая тишина, которая лишь сильнее сдавливала мне разум, оставляя его в пугающем смятении. Гвин видела и слышала что-то, что звало ее к себе, оно показало нам дорогу, раскрыло новый путь, который не мог быть ничем иным, кроме как ловушкой, но девушка не обращала на мои слова никакого внимания, продолжая стремиться вперед, не замечая ничего вокруг, но при этом, очень искусно избегая любых препятствий, что вставали на пути. Что этот артефакт, который сейчас был просто холодным камнем в моих руках, мог сделать с Гвин, что она стала видеть не просто тропы, а только лишь некую призрачную кровь, что не могла быть мною ощущена, хотя я была обязана чувствовать то, что ощущала девушка, просто по праву своего дара. Но был вопрос, который терзал меня куда сильнее… Как теперь мне спасти Гвин? Что мне делать дальше, когда она наконец доберется до нужной точки? Ведь абсолютно все, что происходит сейчас, это… исключительно моя вина, мое любопытство и тщеславие, которое не позволило отступить там, где то было необходимо. Я взяла на себя слишком многое, ничего не зная, не умея, не понимая и не в силах изменить. Но заплатила за свою глупость не я… а тот, чья жизнь ценилась намного сильнее чем моя. Это мне должна была выпасть участь страдания, я была обязана поплатиться за глупость! Но нет... Отчаяние сжирало меня изнутри, подрывая попытки угнаться за Гвин. В мыслях царила разруха, но одна оставалась столпом, не исчезая из сознания ни на секунду. Я не могла позволить, и я не позволю ей рисковать, не дам умереть вот так, будучи одержимой, подчиненной чему-то, что вырывалось на волю только из-за меня. Пусть у меня не было ни единого соображения, что вообще происходит, я стремилась вслед за ней, тихо проклиная лежащий в руках герб, что вместо благодарности за то, что мы помогли ему воссоединиться, сделал что-то с Гвин… Что-то темное, порочное, неправильное и попросту несправедливое. Все это было несправедливо... Девушка стала околдована, изменена им, шагая вперед с невиданной до сегодняшнего дня прытью и скоростью. Ее не останавливали ни поваленные деревья, на которых были видны следы от чьих-то огромных лап, ни овраги, в которых порой вились зарытые в влажную землю змеи или целыми ордами шевелились мелкие личинки, которых пожирали жабы, птицы или же себе подобные. Мне осталось просто бежать за ней, моля Близнецов о ее благополучии и исцелении, а также, надеясь не свалиться вниз, всей душой страшась и ненавидя мелких, низших насекомых, что барахтались в омутах из себе подобных. Гвин ловко перепрыгивала через речки, становясь на мокрые, гладкие камни, ее не смущало абсолютно ничего вокруг, только странная цель, которую она преследовала. Мы пугали рыбу, не без помощи кинжала, я отогнала от нас нескольких ланей, с бурой шерсткой и очень красивыми мордами, но которые проявили уж слишком нездоровый интерес к моей сумке с едой, начиная преследовать нас. Не найдя другого выхода, мне пришлось на бегу несколько раз ударить наиболее наглых, пролив водянистую, светлую кровь, что красиво струилась по их шеям и телу, протекая словно вода, оставив на теле новые узоры. Мне было жаль этих животных, их грация, благородный статус, умные глаза и очаровательные пятна всегда радовали меня, но выбора не было, целый табун увязался за нами, и пусть мне было не жалко еды, но в нынешней ситуации, было попросту непозволительно останавливаться, кормить их, или даже попросту терять провиант, который точно пригодится, учитывая, что мы все дальше и дальше отдалялись от нашего имения, и более того... Я паниковала, пытаясь угнаться за Гвин, выдыхаясь и чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Пугало и то, что я не запоминала путь, с трудом ориентировалась, но старалась отмечать в сознании, куда именно мы сворачиваем и какие ориентиры проходим. Кровь на земле тоже могла стать путеводным знаком, но скорее всего, к следующему утру уже впитается в землю, бесследно исчезнув в ней, а обратно мы пойдём уж точно не к этому вечеру...
Постепенно, деревья стали редеть, вокруг постоянно слышались звуки воды, которая не только хлюпала под ногами, но и попросту текла где-то неподалеку, ручьев становилось все больше и больше, и я опасалась, что скоро мы увязнем в болоте, но то ли от усталости, то ли от потери следа, Гвин в какой-то момент замерла, впервые, за мучительно долгий промежуток времени, позволив мне тоже перестать бежать, чуть было не рухнув на землю. Опершись на пенек дерева, чей ствол рухнул на бок под собственной тяжестью, я сделала прерывистый, долгий вздох, который прозвучал как стон или хрип. Гвин же пошатнулась, словно вот-вот норовя упасть, но помочь ей я была сейчас не способна, сама валясь с ног от усталости. Оставалось только надеяться, что обойдется.
- Гвин… прошу, скажи, что ты в порядке, что ты хотя бы слышишь меня. - Пытаясь встать ровно, я поддержала ее, в случае чего, готовясь положить ее на
