подарили мне с кораблекрушений.
Остальное я уже знаю… Титаны насыпали Сулойские горы, построили нашим предкам Сулойскую дорогу и… исчезли. Куда? Почему? Когда? Об этом, я надеюсь узнать, когда наша маленькая экспедиция доберётся до Материка за Сулойскими горами.
А сейчас, я нахожусь в огромном полуразрушенном помещении, заваленным мелкими осколками песчаника, из которого оно когда-то было построено, и свитками, рассыпающимися от малейшего прикосновения. Похоже, здесь была библиотека… свитков очень много. Бумага, на которой они написаны, что-то, типа, египетского папируса, испытания временем не выдержала… слишком здесь влажно… слишком долго эти свитки лежали, считай, под небом. Однако, если хорошо пошарить рукою в слое праха и пыли, можно наткнутся на круглые кожаные футляры-тубусы, в которых находятся свитки, тоже сделанные из хорошо выделанной кожи. Сохранность этих свитков и текстов на них — великолепная! Такие футляры, если нахожу, я откладываю в сторону, а после… читаю, читаю, читаю!
Какое же это наслаждение… Я с сожалением отрываюсь от очередного свитка. Это «Трактация о толках» неизвестного древнего автора — весёлый искромётный памфлет о слухах. Впечатление такое, что Владимир Семёнович Высоцкий идею своей знаменитой песни «И словно мухи тут и там…» взял именно из этого произведения, а-ха-ха!
Я выхожу из развалин библиотеки.
СЮЖЕТ 4/2
Когда морские змеи привели нашу лодку к этому берегу, был уже поздний вечер, мы устали и сил хватило только на установку палатки прямо на берегу и лёгкий ужин, практически в полной темноте.
А утром…
Яркое высокое солнце, но не жарко. Ласковый прохладный ветерок с моря не даёт разогреться телу до пота. Сказочный климат!
Лёгкие, кристально чистые бирюзовые волны от мощного кораллового рифа, образующего небольшую бухту, накатывают на белый коралловый песок роскошного пляжа. Линия яркой тропической растительности вдоль пляжа пронизана пением птиц и одуряющими запахами цветов.
Барич Заи уже встал и соображает завтрак. Химик ещё дрыхнет в палатке. Пусть! Я беру острогу и намереваюсь добыть в море что-нибудь съедобное на завтрак.
— Кто скажет, Рая нет, тот мне не друг! — громко кричу я и несусь к воде!
Плюх! Брызги до неба! Какой восторг! Быстро доплываю до кораллового рифа и затаиваюсь с острогой в небольшой, но очень симпатичной пещерке. Я же кобра и могу сидеть здесь сколько угодно. Ага! А вот и моя добыча плывёт…
Оранжево-красный, весь в светло-голубых точках коралловый окунь, полметра в длину. Хороший экземпляр! Бросок! Удар! И окунь бьётся на моей остроге.
Барич Заи тут же ловко чистит и разделывает добычу, промывает большие куски в солёной воде и кладёт их на разогретую сковородку с каплей масла. Над пляжем плывёт волшебный запах свежей жареной рыбы. Из палатки, тут же выползает Химик… здрассте! Голод не тётка.
А после завтрака, мы начинаем обследование острова. Молча. Вчера я так наговорился…
СЮЖЕТ 4/3
Принцесса-кобра Шуи Сисс
После тёплой встречи с морской змеёй Пеламидой и её товарками в Океане, сразу за устьем Реки, мне пришлось несколько часов кряду, с борта нашей надувной лодки, делать подробнейший светский репортаж о свадьбе принцессы-кобры Шуи Сисс, на которой я, якобы, был. По десять раз, по просьбе восторженной публики, я повторял мельчайшие детали и отвечал на вопросы — а как был устроен головной убор невесты? А не беременная ли была Шуи? А что подавали к праздничному столу — лягушек, мышей и ещё что? Бр-р…
Свадьба принцессы-кобры Шуи Сисс
И еще несколько часов кряду, когда я уже окончательно обалдел, морские змеи обсуждали между собою детали и показывали друг-другу, как та самая коварная удавица, из-за которой раньше страдал молодой муж Шуи, будучи тоже приглашённой на свадьбу, сердито на всех шипела — ш-ш-ш… а-ха-ха! Потом, наконец-то, поплыли к островам. Вот и приплыли сюда уже почти ночью.
СЮЖЕТ 4/4
Всего Ханаанских островов — пять. Все, примерно, одинаковые — море, пляж, тропическая флора и абсолютно непуганая и яркая фауна, которая людей совсем не боится. Серьёзных хищников на островах нет.
Мы, сейчас, находимся на самом большом острове. Здесь, кроме жилья, ещё была администрация, школа, капище, торговля и общественная библиотека. Практически всё построено из песчаника и уже давно развалилось. Что-то обнаружить можно, но нужно искать.
На импровизированный помост рядом с нашей палаткой ложатся — кожаные футляры-тубусы со свитками, ножи со сгнившими деревянными ручками, небольшие бутыльки с драгоценной алой краской, добытой из моллюсков, незнакомые монеты в странного вида небольших керамических горшочках. Я бы не стал брать эти тубусы и горшочки, лишнее, но мистер Сойер, для кого весь этот хабар и предназначается, при последней нашей встрече, а я торопился, сунул мне в руку записку, написанную им от руки:
«Дорогой Экола! Умоляю! Когда берёте любые монеты, берите и всё что вокруг них — кошельки, бумажки (возможно, расписки!) и т. д., как бы странно они не выглядели. Доказательства подлинности и легальности — без этого на аукционах нельзя! Это же касается любых других артефактов. Искренне Ваш, Милтон Сойер».
В общем, понятно. Он специалист, ему виднее… Да, мне и не трудно, пусть, кроме самих свитков и монет, ещё будут тубусы, горшочки и бумажки!
Что ещё? Нашли кое-какие письменные принадлежности — чернильницы, ручки с железными перьями, песочницы. Столовое серебро — двузубые вилки, ложки, лопатки непонятного назначения. Какие-то культовые предметы с капища. Всё это, забыли, скорее всего, при эвакуации. Эвакуация, это же не катастрофа, когда вообще всё остаётся на местах.
Грузим всё найденное в большой холщовый мешок, завязываем его сверху, как мешок с картошкой, и я пишу на боку мешка найденной алой краской — ХАНААН.
И что дальше? А дальше, будем выполнять установление того, кто Имя, который «…сю эдемскую чищобу обетовал для всевечного присноблаженства еврейцев». Со временем, построим на Ханаанских островах шикарные дорогие виллы и дома отдыха для богатых евреев-негоцеев, их много в Союзе и в неприсоединившихся окумах. Будет как в Йётселькя, но в десять раз лучше. Может, и мы с Ани что-нибудь здесь построим, хотя и не евреи.
— Смотри вокруг, мой мальчик, запоминай, тебе здесь придётся строить, — говорю я ничего не понимающему Пику «Химику» Нифф, — И корабли и красивые здания.
СЮЖЕТ ⅘
Когда Милтон Сойер увидел большой холщовый мешок, надпись на нём и понял, что в нём лежало, будучи уже по отдельности разложенное на полу, он… просто, молча рухнул на колени. Так учил его делать папа Изя Сойер, покойный предводитель иудейского еврейства штата Северная Каролина, при встрече с артефактами, значимыми для мирового иудейства. Он уже всё понял… что это, откуда и когда.
Древний Ханаан
Ханаан — земля обетованная, обещанная евреям самим Иеговой! Потерянный Рай, древняя родина всех евреев, куда пророк Моисей вывел своё неспокойное племя после 40-летних скитаний по пустыне. В этих местах родился Иисус Христос и большинство библейских персонажей. Именно в Ханаане было придумано первое фонетическое письмо, от которого происходит большинство современных алфавитов. Именно в Ханаане появилась Вера, от которой ведут свои корни две крупнейшие мировые религии. Именно в Ханаане впервые научились пересекать моря. Именно в Ханаане — «стране пурпура», впервые получили драгоценный алый краситель из моллюсков для царских тканей.
Мистер Сойер уже отчётливо видит огромный зал, а то и отдельный корпус в своём новом антикварном центре, который срочно нужно перепроектировать. «Стена плача» в Иерусалиме, вот ближайший, но бледный аналог того, что сейчас лежит у него на полу.
«Каждая вещь — в отдельном саркофаге под бронированным стеклом, — думает мистер Сойер, — Простое стекло разнесут, нахрен, при молениях. Этого, мне ещё здесь не хватало… еврейских молений… но деваться некуда… тут всё… такое…».
Но под это дело, продавай, что хочешь и как хочешь,
