Счёт времени шёл уже даже не на секунды, а на мгновения.
Барьерное зрение вкупе с умением отлично видеть в потёмках позволило мне различить ещё четверых гопников, подкрадывающихся к девушке сзади. Церемониться с ними я не собирался.
Один взмах сапёрной лопаткой — минус один утырок. Ещё взмах — ещё один бандюган валится наземь. И пусть двое оставшихся уже начали что-то подозревать, им это не помогло. Два оглушающих удара, два добивающих, два контрольных. Всё! Можно спокойно смахнуть со лба трудовой пот и идти получать заслуженную награду…
— Дир! Ты даже не представляешь, как я тогда испугалась! — всхлипывала Паорэ, прижавшись ко мне и обхватив руками, будто боясь, что я внезапно исчезну.
После того, как все нападавшие кончились, она опять перевоплотилась в свой прежний «милитаристский» образ, но продолжала испуганно вздрагивать от заново перенесённого ужаса.
— Всё хорошо. Я с тобой. Никто тебя больше не тронет, — успокаивал я её, гладя по волосам и ощущая себя почти былинным героем.
Мы стояли так больше минуты, но потом девушка всё-таки оторвалась от меня, подошла к одному из валяющихся грабителей и со всего размаха пнула его по рёбрам.
— Откуда в тебе эта кровожадность? — усмехнулся я, поняв, что дама действительно успокоилась.
— У тебя научилась, — фыркнула та, взяв меня под руку и указав на следующий горящий за перекрёстком фонарь. — Ну что, пойдём за благословением?
— Да без вопросов, — вернул я смешок и, не удержавшись, процитировал классика. — Женитьба — шаг серьёзный. А я не Спиноза какой-нибудь, чтобы выделывать ногами разные кренделя…
Подобных прыжков из вчера во вчера мы проделали ещё девять, и каждый заканчивался одинаково: мы с Пао приходили к её родителям и снова и снова отрабатывали один и тот же сценарий. К концу нашего возвращения в настоящее я уже еле сдерживался, чтобы не подурачиться и не учудить какую-нибудь туповатую шутку в стиле поручика Ржевского, но, глядя на старательно повторяющую нужные реплики девушку, мысленно бил себя по рукам и отыгрывал свою роль как положено.
Нет, что ни говори, но родителей Пао на самом деле любила, поэтому подвести её стало бы с моей стороны настоящим предательством…
— Остался ещё один день, да? — спросила она, когда мы снова вышли на улицу.
— Да. Ещё один разик и всё.
— Это с него началось, — пробормотала Паорэ, будто не слыша меня. — Это с него я начала убегать от проблем.
— Это когда тебя собирались посватать за друга семьи?
— Да. За Ральса Бартоша, — кивнула подруга. — Я тогда так испугалась… Испугалась сказать им, что у меня есть другой и что я жду от него ребёнка.
— Ну, они бы и так узнали, — заметил я философски.
— Нет, — покачала головой Пао. — Про беременность они бы узнали, только если бы я сама рассказала.
— Как это? — удивился я. — А всякие там… внешние признаки?
Девушка засмеялась.
— Ты уже столько находишься в мире-без-времени, но главного так и не понял. Времени здесь действительно нет.
«Она права», — подтвердила внезапно очнувшаяся подселенка.
Я не ответил, потому что и сам, наконец, догадался. Допёр, как ни странно, только сейчас, хотя об этом мне уже не раз говорили и даже показывали.
Подавляющее большинство местных жителей жили тут одним днём, не имея возможности ни измениться, ни покинуть тот временной отрезок, к которому оказались привязаны. Бессмертие превратилось для них в ловушку.
Бесконечное количество их собственных отражений точно так же были привязаны к своим бесконечным вчера или завтра. Исключение составляли только такие как Мельна, или, к примеру, те, кто только-только попали сюда, в этот мир, и ещё не успели окончательно «зазеленить» свои ауры. Такие, как я, Ан или Пао, ещё имели возможность стать старше или моложе, заплатив за это единицами индекса. Но могли и, наоборот, навечно остаться такими, какими были сейчас — молодыми, красивыми, сильными, абсолютно здоровыми, а некоторые — даже «немножко беременными».
Как местные всё это выдерживали, неизвестно. Видимо, просто привыкли. Кому-то это, наверное, даже нравилось. А кто-то, такие, как Фавий и Иларэ Аманти, прятались за традиционными семейными ценностями и следовали им изо дня в день, из сегодня в сегодня, убеждая самих себя, что по-другому жить попросту невозможно.
Хотели они хоть когда-нибудь разорвать тот круг?
Наверное, да. Иначе они никогда бы не разрешили своей внезапно вернувшейся дочери опять убежать из дома.
Захочется ли им теперь и самим сбежать из него?
Возможно, что да, но сами они это сделать не смогут, факт.
Сможет ли им помочь тот, кто научится управлять барьером?
Пао, по крайней мере, точно захочет попробовать…
— Готова к прыжку?
— Готова.
— Тогда полетели…
Прятаться среди кустов и деревьев оказалось несложно. Позади остался забор, впереди виднелся парадный фасад дома Аманти. Окно в девичьей «светёлке» было открыто. Юная красавица, облокотившись на подоконник, с грустью смотрела на мир.
Я тихонечко свистнул. Девушка вздрогнула и поднесла ладошку ко лбу, чтобы прикрыться от солнца.
Увидев меня, она резко шатнулась назад и исчезла из вида.
Правда, уже секунд через десять вновь появилась в оконном проёме. Только уже другая. В футболке с лисичкой. Махнув мне рукой, она перебралась через подоконник, ловко спустилась вниз по фасадным выступам и подбежала к дереву, за которым я прятался.
— У нас полчаса, не больше. Потом меня хватятся. Что будем делать?
— Помнишь, как выглядит этот Ральс Бартош?
— Не очень. Но знаю, где он живёт… Ну, в смысле, где живут Бартоши.
— Отлично. Рассказывай.
— Нет. Я лучше покажу…
Дом Бартошей находился недалеко, всего в десяти минутах ходьбы. Такой же, как у Аманти, особнячок, окружённый небольшим парком и красивой оградой.
— Ну, всё. Дальше я сам, — кивнул я подруге, намекая, что ей пора возвращаться.
— Нет, — внезапно нахмурилась Пао.
— Что нет? — не понял я смысла сказанного.
— Нет, значит, я остаюсь.
— Но ты же сама сказала, что тебя хватятся.
— Ну, и пускай хватаются. Легче будет потом объясняться.
— Уверена?
— Да. Я помню, как ты говорил, что нельзя оставлять за собой невыплаченные долги. Вот я и хочу их выплатить. Сама, а не у тебя за спиной.
— Ладно, — не стал я спорить. — Сама, так сама…
В дом к Бартошам мы решили не залезать. Прикинули, что лучше подождать у забора. Они ведь всё равно скоро выйдут, тут-то мы их и перехватим, а потом объясним, что в гости идти не стоит.
— Вот он, — выдохнула Паорэ минут через двадцать.
— Кто он? — развернулся я в обратную от ворот сторону.
— Ральс Бартош.
— А это точно он?
— Точно. Он на папаню своего сильно похож. Ну, прямо один в один.
Я мысленно хмыкнул. Если этот пацан и вправду такой же, как и папаня, то его мамане я не завидую.
Парень лет двадцати (если считать по-земному) шёл к дому в обнимку с какой-то девицей.
Не дойдя до калитки, шагов примерно за тридцать, они вдруг свернули в сторону, «спрятались» за ближайшим деревом и принялись целоваться.
— Да уж! Хорошего мне женишка папенька подобрал, — пробормотала Паорэ, глядя на обнимающуюся парочку.
Я ухмыльнулся:
— Нормальный пацан. Уважаю.
Девушка одарила меня сердитым взглядом, но ничего не сказала.
А у меня тем временем родилась мысль.
Реализовывать я её начал, когда Бартош-младший и неизвестная закончили обниматься и распрощались.
— Эй, Ральс! Тебя же ведь Ральс зовут, да? — окликнул я подходящего к воротам парня.
— Ну, Ральс, и чего? — бросил он, остановившись.
— Есть разговор, — шагнул я навстречу и потянул за собой Паорэ.
— О! А я тебя знаю, — поделился «новостью» Ральс, уставившись на мою спутницу. — Ты Пао, дочь господина Аманти.
Девушка молча кивнула, а Бартош вдруг хлопнул себя по лбу:
— Ёлки! Так это ж мы к вам в гости намылились. Маман мне уже все уши про тебя прожужжала.
