Не дождавшись от него никакой реакции на свою отповедь, я внимательно посмотрел в глаза Слонику и заметив, что он просыпается, продолжил не менее громогласно и нагло.
- А раз ты, гражданин Ягутян, поставлен советской властью закон блюсти, то будь добр и сам строго по закону действовать! И запомни, здесь цивилизованная Россия, а не твой родной аул на горе Арарат! – я с нескрываемым удовольствием отметил, как злобно перекосилась физиономия моего прокурорского недруга.
Нарываясь на скандал, я сейчас стремился не столько оскорбить прокурора, сколько старался правильно сыграть на публику. В просторном кабинете майора Тарасова сейчас скопилось поболее двадцати человек и далеко не все они были поклонниками прокурорского ведомства. Да и спутников Ягутяна надо было как-то деморализовать. Как можно эффективнее, а, главное, побыстрее. Чтобы не считали они его непробиваемым танком и истиной в последней инстанции. И, чтобы не перли они зажмурившись, по его указке, творя беспредел. Который затем нам с Вовой придется преодолевать с потом и кровью. По большей части не их, а своей. Краем глаза я сек поляну и с удовлетворением отмечал, что готовность слепо повиноваться своему опарафиненному начальнику, у свиты советника юстиции постепенно тает.
- Ну? Где постановление?! – уже не опасаясь наручников, я протянул руку в сторону прокурорских, сбившихся в кучку и нетерпеливо пощелкал пальцами.
Не ожидавший от сопливого мамлея такой прыти и абсолютно беспрецедентного хамства, растерявшийся Гайк Радикович непростительно долго собирался с мыслями. А когда собрался, я уже понял, что первый раунд этого противостояния мы с Вовой выиграли вчистую.
Однако надо отдать должное, в растерянности Ягутян пребывал недолго.
- Ты, гражданин Корнеев, не беспокойся, будет тебе постановление! И о возбуждение уголовного дела, и санкция на твой арест тебе будет! И тебе, и всем твоим подельникам! – слово «гражданин» прокурорский выделил особо, давая понять всем присутствующим, что я уже изгой в правоохранительной системе.
- С прокурором города вопрос об аресте Корнеева и Нагаева уже решен! – эти слова он произнес, обращаясь к майору Тарасову, снова пытаясь его деморализовать и вогнать в спячку. – Сейчас мы проследуем в одно место и оттуда они сразу в СИЗО поедут, можете в этом не сомневаться, Анатолий Иванович!
Тарасов внимательно слушал уже пришедшего в себя Ягутяна, но смотрел при этом он на меня. Уверенно глядя ему в глаза, я едва заметно покачал головой.
- Куда это вы, Гайк Радикович, собираетесь проследовать с моими подчиненными? – Слоник, похоже, на что-то решился и кажется, это «что-то» было не в русле настроений прокурорского ары.
- Не очень далеко, майор, это совсем неподалеку от Рубежного кладбища, – змеиный торжествующий взгляд Ягутяна светился в мою сторону радиактивными лучами. – Что, Корнеев, прокатимся до «Рубёжки»? - издевательски подмигнул мне Ягутян.
Чтобы совсем уж не разочаровывать советника юстиции раньше времени, я удрученно склонил голову. Счастливый Ягутян победно оглядел своих соратников и снова насел на заместителя Советского РОВД.
- Так и быть, майор, наручники я на них надевать не буду, пусть из райотдела свободными выходят. Но поедут они с моими людьми и по-отдельности друг от друга, – тоном, не терпящим никаких возражений, произнес ара из надзорного органа.
Ехали мы с Вовой, как и предрек Ягутян, порознь. Меня зажали с двух сторон на заднем сиденье черной «Волги» зеленые, а Нагаева загрузили в «Москвич» с ментами. Кроме этих двух машин был еще «Рафик» городского УВД, в салоне которого я заметил знакомого судмедэксперта.
По моей настоятельной просьбе, к «Рубёжке» нас сопровождали сам майор Тарасов и начальник участковых капитан Щекаев. Впрочем, они бы туда поехали и без моей просьбы, поскольку есть соответствующий регламент и не исполнить его они не имели права. Можно было бы обойтись и без них, команда к кладбищу выезжала слишком разношерстная и вряд ли Ягутян смог бы совсем уж откровенно что-то «схимичить». Но мне захотелось перестраховаться. Тарасов, с недобрыми вестями сходил к начальнику РОВД майору Макарову и вернувшись от него чернее тучи, смотрел на всех зверем.
На место позавчерашней казни Чирка мы ехали с красно-синей иллюминацией и громкой энергичной музыкой сирен. Как и всякий южный человек, Гайк Радикович Ягутян любил обставлять свою персону блестящей мишурой, визгливой музыкой и разноцветными лампочками. Очевидно не так уж часто ему приходилось передвигаться по городу на персональной черной «Волге» прокурора города, да еще в сопровождении кортежа с мигалками. Даже с заднего сиденья было видно, с каким наслаждением и по капле впитывает в себя свой триумф советник юстиции. Спокойно Ягутяну не сиделось. Он, то снимал с панели трубку радиотелефона «Алтай» и не решившись воспользоваться диковинным девайсом, доступным в совке лишь небожителям, помещал ее обратно. То оборачивался ко мне и ехидно подмигивая, по-товарищески обещал мне пятнадцать лет отсидки на южном побережье моря Лаптевых. Короче, торжествовал и веселился прокурорский ара на все сто и от полной души.
Понты в повседневной жизни иногда тоже помогают. С помощью сирен и мигалок, на месте мы были минут через двадцать пять. Там нас уже ожидали коллеги из приснопамятного Волжского РОВД, в чью юрисдикцию входила данная территория. Теперь я почти окончательно успокоился. Слишком уж товарищ Ягутян широко обставился массовкой, чтобы можно было потом переиграть ситуацию.
Отдельно от дежурной «буханки» волжан, в отдалении, на краю поляны стоял белый «жигуль» с водителем и двумя пассажирами внутри. Как ни приглядывался, разглядеть толком я их там не смог.
Советник юстиции Ягутян был в этот момент одновременно и главным именинником, и распорядителем собственной свадьбы. На которой он был и женихом, и невестой. И понять его было несложно. Ведь это был его звездный час. Который случается по большому везению и только единственный раз в жизни. И далеко не у всех смертных. Даже, если эти смертные работают в прокуратуре. Именно сейчас он превращался из неизвестной никому безродной золушки в прокурорского принца. Разоблачение организованной банды ментов-убийц и их гражданских пособников выводило обычного начальника отдела городской прокуратуры на союзный уровень. Через час, как только откопают труп, он сам лично под своей фамилией вынесет постановление о возбуждении резонансного на весь Советский Союз уголовного дела. А уже завтра утром эта его, ранее никому неизвестная фамилия, будет на слуху у Самого! У Генерального прокурора СССР! Через месяц, от силы, через два, он, Ягутян Гайк Радикович, досрочно станет старшим советником юстиции! И не в самом конце длинного алфавитного списка, а, как в таких случаях бывает, в отдельном именном приказе Генпрокурора страны! Ведь не каждый год в СССР удается надзорному за ОВД прокурору раскрыть преступную группу убийц, состоящую из нескольких действующих офицеров милиции и их гражданских пособников.
Глядя на ушедшего в себя Ягутяна, я читал на физиономии прокурорского оборотня все его немудреные, но безмерно амбициозные и радостные мысли. О том, что уже к зиме он, как минимум, будет начальником управления в областной прокуратуре. Или даже заместителем областного прокурора. А поскольку его фамилия с завтрашнего дня будет известна в Москве, то, возможно, недалек тот знаменательный день, когда Гайк Радикович и сам туда переберется. А это уже совсем другие возможности и совсем другое уважение от окружающих! Особенно, от земляков. Это уже не тонкие конверты с купюрами, это банковские упаковки!
- Пошли, Корнеев! Недолго тебе на свободе дышать осталось! – бесцеремонно схватив за рукав, Ягутян потащил меня к небольшому холмику, который своей трагичной чернотой выделялся на краю поляны.
Там уже стояли менты-волжане и двое помятых асоциальных личностей с лопатами. Вся милицейско-прокурорская толпа встала вокруг кучки лесного чернозема.
Тамада Ягутян затянул свою унылую прокурорскую волынку, предлагая нам с Вовой во всем чистосердечно сознаться и прилюдно раскаяться, облегчив тем самым свою незавидную участь. Но ни сознаваться, ни каяться мы с Нагаевым не стали. И тогда, пока еще просто советник юстиции, дал отмашку землекопам.
