А на нее, на эту щенячью восторженность и был расчет у этих двух майоров. Съевших не одну собаку на оперской работе. Сырых и, наверняка, без соли. Матерые волчары, глядели на меня с, как им казалось, искренней отеческой благожелательностью и в ответ на свою бутафорию ждали мальчишеских откровений. Даже будучи в полтора раза старше них, любой нормальный человек наверняка повелся бы на товарищеское добродушие этих прекрасных людей. На удивление оказавшимися такими душевными и простыми в общении с подчиненным мамлеем. И рюмку они мне наполнили и выпить предложили, чокнувшись со мной по-свойски. Так запросто, что будто бы уже и не в первый раз. Надо же, какие славные у меня начальники!
Они все еще ничего обо мне не понимали, но все-таки насторожились некоторыми уже состоявшимися и текущими обстоятельствами. Так непонятно характеризовавшими мою мутную личность. Как ни красился я в серый цвет, но дураки редко становятся начальниками РОВД. И вот, эти руководящие милиционеры не на шутку всполошились. Настолько, что решили пропустить конфетно-букетный период в виде неторопливого и пристального изучения непонятного казачка. Это я так думаю. Во всяком случае, я бы на их месте обязательно встревожился. Особенно после вчерашнего.
Дабы не множить подозрения, гнушаться поднесенной рюмкой я не стал и послушно выпил. И сходу прокололся, машинально взяв закусить не кружок дефицитной колбасы, как это сделал бы нормальный лейтенант, а ломтик лимона. Мало того, этот несчастный пятак лимона я еще и в солонку макнул перед тем, как сунуть в рот. Майоры как бы незаметно переглянулись. Оно и понятно, не должен пацан моих нынешних лет обладать пониманием в подобного рода гурманстве. Горьким алкашом он уже быть может, наука это нехитрая и постигается быстро. А вот питейным сибаритом, умеющим с толком закусить первый лафитник, к двадцати годам стать сложно. Культура пития и закуси нарабатывается путем многолетних, обстоятельных тренировок и экспериментов на самом себе. Умеренно и никак не в подворотне или в студенческой общаге. Да и лимон в руководящую солонку я макнул не постеснявшись, как если бы она стояла на моей собственной кухне. Впрочем, лимон, это не пальцы и не яйца, ткнуть им в солонку не зазорно. Но, тем не менее.. Они же не знают, что даже не будучи генералом, но замещая генеральскую должность, я в ежедневном рабочем порядке почти три года напрямую общался с начальником Департамента МВД страны. А также несколько раз в неделю с профильным заместителем и с самим министром. И тоже обыденно. Расслабился, непорядок…
Надо было что-то быстро решать. Решать, что из имеющейся информации им можно скормить. Без особого ущерба для себя. Чтобы и не очень много, но и не слишком мало. Во-первых, они не дураки, а во-вторых, поняв, что я их вожу за нос, майоры бросят трепать меня и возьмутся за Вову. И начнут, говоря образно, его тестикулы методично подтягивать к его же переносице. Подставлять под эту волнительную процедуру Нагаева мне не хотелось.
- Что рассказывать, товарищ майор? – промокнув губы салфеткой и вытерев ею пальцы, с готовностью поинтересовался я у Макарова. Салфетка, она тоже прокол, как и лимон, но мне надо было потянуть время и что-то сообразить.
- Сережа, тут чужих, а тем более, прокурорских нет и опасаться тебе никого не надо. Так что ты нам бейсы не крути, будь добр! – вроде бы по-отечески мягко, но в то же время вполне требовательно обратился ко мне Слоник.
Понятно. Значит, злым, вернее, суровым старшим товарищем из них двоих сегодня будет он. А Макаров, наоборот, будет добрым и заботливым начальником. Ну так никто и не против, пусть играются. Однако давать какие-либо информационные авансы этим двум славным майорам я не собирался. Их игрища никак не повод для моей глупости. Пусть они конкретизируют свои вопросы и тем самым обозначат свои аппетиты и осведомленность. А уж мы подумаем, имеет ли смысл нам растрогаться от их доброты и поддаться соблазну эксгибиционизма.
- Анатолий Иванович, уж это я хорошо понимаю! От вас с товарищем майором у меня секретов нет! Вы же помните, что это именно я настоял, чтоб вы к «Рубежке» с нами поехали. И крамольные бумажки я сразу вам отдал, как только у прокурорского забрал! Вы ведь помните? – с выражением легкой обиды на лице заволновался я, изображая обеспокоенность его недоверием.
- Ну да, ну да… – Слоник с легкой неуверенностью посмотрел на Макарова.
- А ты скажи, Корнеев, как есть скажи, откуда в той яме ханка образовалась? Много ханки! И бумаги эти там откуда? – начальник РОВД Макаров разглядывал меня, не скрывая своего интереса, уже напрочь отбросив дешевые реверансы, с которых начал Слон, – Ты только не ври, не надо, ты ведь не считаешь, что мы глупее тебя, а, Корнеев?!
Владимир Алексеевич указал Тарасову глазами на пустые рюмки. И мне показалось, что этот знак не часть коварного замысла, а, что ему просто самому захотелось выпить водки. А это не есть хорошо. Значит он растерян или злится. Скорее всего злится потому что растерян. И все от того, что не складываются у него в голове пазлы относительно сидящего перед ним писюлька в мамлеевских погонах. Нет, нам такой хоккей не нужен! Злой начальник РОВД нам ни к чему.
- Не думаю я так, товарищ майор! Я год в милиции всего, а вы с Анатолием Ивановичем, наверное, раз в двадцать больше моего уже отслужили! – польстил я своим руководящим собутыльникам, – Тут вообще все просто! Один из братьев Кулиевых мне эту информацию слил. У них там промеж себя обиды, вот я и воспользовался! – без малейшего зазрения совести опустился я до циничного обмана своего прямого руководства. – А потом я уже через Мамедова закинул Ягутяну дезу, что мы с Нагаевым барыгу пристрелили и около «Рубежки» прикопали. Он на эту шнягу повелся, а дальше вы и сами все знаете. Нам от Ягутяна надо было избавиться, он посадить нас обещался! – вполголоса доверительно поведал я товарищам майорам абсолютную правду, – Заодно он самолично всю доказуху против своих басмачей нам легализовал! – простодушно объяснил я Макарову свои мотивы, делая вид, что полный идиот и не понимаю виртуозности проделанной комбинации.
Майоры ошарашенно переглянулись и почему-то уставились на меня, как на убогого. Было видно, что Макаров силится понять, кто перед ним, скорбный умом везунчик или наглый манипулятор, цинично сношающий мозги ему лично и его заместителю. В его глазах читалось, что в последнее ему верить хотелось меньше всего. Владимир Алексеевич выдохнул и показал Тарасову пальцем на свою рюмку. Видимо, он решил, что я пока слишком соплив и не достоин, чтобы меня следовало опасаться. Я тоже выдохнул. Мысленно.
Братья Кулиевы, Гусейн и все три ары находятся сейчас в СИЗО. И поскольку числятся они там за прокуратурой Волжского района, то ни Макаров, ни Тарасов поговорить с ними не смогут. Если, конечно, приспичит, то майоры напрягутся и тропинки к джигитам протопчут, но им не это надо. Их больше интересует мой конфликт с Ягутяном и, самое главное, последствия этого конфликта для них лично. Ну и понимания им хочется относительно моей сомнительной персоны.
Тарасов настойчиво придвинул мне наполненную тару и проследил, чтобы я ее опорожнил в себя до капли. Сам он к своей рюмке не притронулся, зато снова позаботился о наполнении наших с Макаровым. Драконить руководство в мои расчеты не входило. Мне надо, кровь из носа, устаканить ситуацию и остаться на локтионовском участке. Иначе я не смогу хоть как-то контролировать ситуацию на мясухе. И без того времени потеряно до обидного много. Подспудно где-то в мозгу зрело ощущение, что на решение проблемы у меня осталось не более двух недель. Я бы на месте комбинатовских воротил дольше не тянул с моей зачисткой.
Помурыжив еще часа полтора, майоры разжали свои ласковые челюсти и отпустили меня, настоятельно рекомендовав никуда больше не влазить без их на то ведома или указания. И немедленно информировать их о малейших новостях, касательно Ягутяна и посещений Волжской прокуратуры. Клятвенно заверив руководство и поблагодарив за угощение, я, не задерживаясь, ретировался.
