некоторые полностью убрать. А вот формулировки вопросов и собственный авторский текст журналиста — пусть прозвучит грубо, но не его дело. Так что Игорь, когда узнал, был в бешенстве, я разделял его точку зрения. Естественно, никто скандалить не планировал, и даме я вежливо напомнил, что она немного вышла за рамки. К ее чести, она признала неправоту и даже извинилась. Но такое бывает нечасто.
А тут ведь, в восемьдесят шестом, все еще сложнее. Пишем-то ручками, мессенджеров, чтобы оперативно обсудить правки и десять раз не перепечатывать, нет. А потому тексты в идеале должны быть такими, чтобы и редактор не придрался, и главлит, роль которого исполняла наша Клара Викентьевна, и, разумеется, герои статей. Вот и пришлось нам работать после субботника, перестраиваясь с физического труда на творческий, чтобы ко вторнику все успеть и максимально избежать переделок в день сдачи.
Но самое главное — никогда ничего не стоит загадывать. Проверено практикой.
* * *
Выходные в таком темпе пролетели незаметно, хотя я практически не вылезал из текстов: помимо репортажа и интервью с Кислицыным у меня еще были статьи о героях труда, а еще Хватову настолько понравилась моя идея с парком, что он попросил меня подготовить отдельный материал. Я уже не говорю о том, что нужно было почитать и подправить текст Юльки Бессоновой, чтобы у нее энтузиазм не погас. Пришлось и этим заниматься. В итоге я настолько себя нагрузил, что пишущую машинку уже видеть не мог. Хорошо, что Аглая оказалась девушкой понимающей и позволила мне спокойно погрузиться в работу. Да и просто выспаться, чего уж греха таить. А в понедельник в редакции меня ждал сюрприз.
— Здравствуйте, — в кабинет, где я пока что сидел с Бульбашом и Зоей, постучав, заглянул молодой человек, которого я не сразу узнал. — Евгений Семенович, я к вам. Можно?
— Входите, Иван, — бывший муж Аглаи, которого я звал в газету художником, видимо, наконец-то решился. — Присаживайтесь.
Парень теребил в руках потрепанную кожаную папку и, судя по лицу, пытался совместить недоверие ко мне как к новому ухажеру Аглаи и желание поработать по специальности. И все-таки он пришел, а значит, профессиональное в нем победило личное.
— Я подумал, — он пожевал губами. — В общем, мне бы хотелось попробовать. Приступить могу хоть сейчас.
— Это прекрасно, — я одобрительно кивнул. — Сейчас мы сдаем газету, посвященную Седьмому Ноября, вы как раз вовремя. Подготовьте нам прямо сейчас рисунок парка будущего по моему описанию, и, если все будет хорошо, он пойдет в номер в качестве иллюстрации.
К своей прежней должности я должен вернуться, как и обсуждалось, в среду, двенадцатого ноября. Хватов официально передаст мне дела, и новый номер я буду планировать уже сам. Но художник пришел сегодня, и отпускать его, заставляя ждать, недальновидно. И пусть мои глаза сейчас не закрываются исключительно благодаря кофе, сваренному для меня по дружбе Громыхиной, от дела и планов я не отступлю. Юльку Бессонову я уже обрадовал, что ее материал идет в выпуск от девятнадцатого числа, и с этим Ваней тянуть не стану.
— Я жду ТЗ[1], — художник с вызовом посмотрел мне в глаза и достал из папки бумагу с карандашом.
— А я не инженер, чтобы ТЗ давать, — улыбнулся я. — Давайте попробуем поработать как гуманитарии.
— Напьемся? — моментально откликнулся художник, внимательно глядя мне прямо в глаза.
Я напрягся, но тут уголки его губ дрогнули. Все ясно — шутит. Вот и хорошо, может, и правда сработаемся.
— Нет, — я покачал головой, показывая, что разговор дальше пойдет серьезный. — Я буду рассказывать, а вы делайте наброски. Свои образы — как видите то, что я рисую словами. А там посмотрим, что получится.
— Попробуем, — Иван неопределенно пожал плечами и взял карандаш поудобнее.
Настроен он был скептично. Или просто пока не услышал в моих словах ничего особенного. Ждал одно, а я вместо этого предложил пофантазировать — со стороны выглядит слишком уж привлекательно для человека творческого. Возможно, заподозрил какую-то проверку: Аглая же рассказывала, что его рисунки сочли слишком вызывающими. Но мне-то как раз это и нужно…
— Значит, так, — начал я. — Человек пришел в парк и попал в будущее. Рядом — вроде как привычный городской дом культуры, а вокруг все как будто бы из другой вселенной. Словно уже будущее наступило. Счастливое будущее, без войн и людского горя…
Я говорил и смотрел краем глаза на Ивана. Он слушал меня теперь с хорошо заметным недоверием, сомневался, что я говорю с ним всерьез, а не издеваюсь. Интересно, почему у людей такой скепсис, когда ты говоришь о чем-то хорошем? Вот я еще из своего времени помню: начнешь критиковать родной город, свою страну, вообще ситуацию в мире — и тебя сразу с удовольствием подхватят. Но стоит заметить что-то хорошее или хотя бы просто помечтать… И все, тебя уже считают в лучшем случае наивным романтиком, в худшем — пропагандистом. Печально.
— А приходить туда кому можно? — Иван вырвал меня из непростых мыслей. — Ну, я к тому, что только спортсменам? Или, к примеру, пенсионерам и мамам с детьми? Владельцам собак?
— Всем можно, — ответил я, внимательно глядя, как художник принялся что-то набрасывать на листе. Сначала медленно, словно нехотя, потом все более ускоряясь. — Пешком, на велосипеде, на роликах… На электросамокате.
— Точно, это же будущее, — усмехнулся Ваня, не отрываясь от своего эскиза.
Линии на бумаге принялись складываться во что-то смутно знакомое. Сам того не планируя, художник творил на листе настоящий парк будущего. Не футуристичную фантазию, а нечто приближенное к тому времени, откуда я перенесся сюда. Извилистые дорожки с твердым покрытием, всюду урны для мусора… Форма разве что странноватая, но это не главное. Детская площадка, где папа и малыши запускают какой-то аппарат — на квадрокоптер похоже. Велосипедист едет по выделенной дорожке, обгоняя пожилую супружескую пару, следом пионер на самокате с моторчиком. Тут я невольно улыбнулся. А вот девушка со смутно знакомыми чертами выгуливает собаку…
— Как-то так, — Иван протянул мне готовый рисунок, а в его глазах уже разгорелся азарт.
Он выпрямился, губы сложились в гордую улыбку создателя, довольного своим детищем. И я понял, что он действительно увидел будущий парк, а вовсе не отработал для галочки мое задание.
— Споемся, — кивнул я, процитировав один старый известный фильм. — Говорите, можете приступить хоть сейчас?
[1] ТЗ — техническое задание.
Передача власти в газете прошла безболезненно, мы с Хватовым даже довольно тепло попрощались. Следующий номер получилось собрать быстро, потому что большой запас материалов остался из-за спецвыпуска. Даже опять кое-что пришлось отложить. Но статью нашего юнкора Юльки Бессоновой я все же туда поставил, как и
