Так что огонь в направлении пикапа я открываю сразу. Первый выстрел просто в его сторону, второй более прицельный. А после я уже подскакиваю ближе и произвожу, не считая, несколько выстрелов в кабину машины. Я ведь не знаю, сколько человек там находится. Стрелять в копа мог не водитель, а пассажир. И такие случаи тоже бывали. Но мне уже всё равно. Не я первым это начал. Сколько там поместится в кабине? Двое? Трое? Плевать…
А молодого полицейского даже немного жалко. Он лежит на спине, раскинув руки в стороны. В груди, где-то в районе блестящего даже при таком тусклом свете полицейского значка, темнеет рана. На асфальтовом покрытии дороги уже расплывается большая лужа крови… При скудном освещении лужа кажется чёрной. Но я-то знаю, что она в основном разных оттенков красного цвета, от алого до бордового.
Фонарик в руке полицейского всё ещё горит. Осторожно забираю его из руки копа и свечу им в кабину пикапа. Нет. Водитель в машине был один. Здоровенный небритый мужик в довольно-таки грязной одежде. Сколько ран на его теле я не вижу, но дыра в голове у виска хорошо мне видна. Типичный реднек среднего запада, в клетчатой рубашке с обрезанными рукавами. И какого хрена он начал палить в копа? Урод безмозглый…
Вот только дурак в этой ситуации — исключительно я. Три машины, два трупа, один из которых полицейский. В водителе пикапа и в его машине куча пуль не из табельного револьвера копа, а из моего пистолета. Даже если я прямо сейчас слиняю отсюда, то в ходе расследования уголовного дела, в котором присутствует и труп полицейского всплывёт неустановленное лицо с неустановленным оружием. Думаю, что на поиск меня любимого будут брошены все силы полиции во всех прилегающих штатах.
Ситуёвина, блин… Хреновая такая ситуёвина. Особенно для меня. Хотя копу и водителю-реднеку тоже не позавидуешь. Но водила — сам виноват. А коп…
* * *
Полицейский на асфальте внезапно пошевелился и застонал… Я тут же бросился к нему.
— Эй, парень! Ты как?
— Что со мной?
Дыхание полицейского было прерывистым, а рот был в крови.
— Тебя ранил водитель пикапа. Ранение в грудь. Ты уже потерял много крови. Надо связаться с твоими коллегами и сообщить об этом. Но я не знаю как.
— В машине… Там лежит… Нажмёшь на кнопку и говоришь…
— А где мы?
— Хайвей… Двадцать четыре… Не доезжая поворота на Майами…
— Какой к чёрту Майами? Ты что, бредишь?
Полицейский даже улыбнулся уголком рта. Хотя улыбка его вышла достаточно кривоватая…
— Всё путают… Тут тоже есть… Майами…
— Ты только не отключайся. Положи руку на рану и прижми! Как тебя зовут?
— Фил… Фил Мёрфи…
После этого он снова отключился. Я посветил фонариком, чтобы получше рассмотреть его рану. Кровь уже не текла как будто… Лишь тоненькая струйка стекала из уголка губ.
Я рванул к полицейской машине. Подсветив себе фонариком, я быстро обнаружил всё необходимое. Нажал на тангенту.
— Внимание. Меня кто-нибудь слышит?
Рация зашумела помехами, но через несколько секунд откликнулась. Усталый мужской голос произнёс строго:
— Кто говорит?
— Сэр! Офицер ранен. Фил Мёрфи. Он без сознание. Пулевое ранение в грудь. Я не медик, но похоже, что задето лёгкое…
— Кто Вы?
— Меня зовут… — я вдруг понял, что этот коп не отстанет, пока я не назову себя. — Меня зовут Айвен, я случайно проезжал мимо и увидел, как стреляют в полицейского…
— Кто стрелял? Он убежал?
— Нет, сэр. Я решил, что мой долг помочь и обезвредил преступника. Я кажется его убил. Сэр! Это не важно. Главное, что полицейскому нужна помощь медиков и срочно. Он истекает кровью.
— Где вы находитесь?
— Шоссе двадцать четыре. Около поворота на Майами.
— Принял. Оставайтесь там до приезда полиции!
— Хорошо…
«Хрен я тут останусь, дядя. Делать мне больше нечего. Как дожидаться полицейских с полной машиной оружия и кучей долларов в придачу.»
* * *
Я быстро сбегал к своей машине и нашёл бинты и прочую медицинскую хрень. Фил по-прежнему лежал без сознания. Я повернул его на бок и увидел, что на спине у него есть выходное отверстие от пули. Как мог соорудил из бинтов тампон и постарался прикрыть рану. Снова положил его на спину. От всех этих манипуляций он снова пришёл в себя.
— Держись, Фил! Я уже вызвал подмогу. Кавалерия уже в пути.
Я соорудил ещё один тампон.
— Вот. Держи! Прижимай к ране. И старайся продержаться до прибытия медиков. У тебя есть шанс выжить. Верь в себя и всё получится.
— Как тебя зовут?
«Блин горелый. Полицейский, даже умирая остаётся полицейским до мозга костей.»
— Меня зовут Айвен. Но сейчас, Фил, я должен тебя покинуть.
— Почему?…
— Я не самый хороший человек, Фил. И мне совсем неохота встречаться с твоими коллегами. Пока они разберутся и выяснят, что я всего лишь хотел помочь тебе, мне достанется столько тумаков, что я боюсь не донесу их до дома.
— Бывает… — глубокомысленно проговорил Мёрфи. — Тогда тебе следует поторопиться, парень. Ехать сюда они совсем не долго будут…
— Держись, Фил! Я помолюсь за тебя!
— Удачи тебе, Айвен! И… Спасибо тебе!
— Не за что. Считай, что я просто выполнял свой гражданский долг…
* * *
Не дожидаясь пока к месту совершения преступления прибудут доблестные служители закона и всякие там медики, я развернул свой Вагонер, и поехал в направлении противоположном изначальному. А потом и свернул на второстепенную дорогу. Я уже посмотрел по карте. Тут много всяких мелких дорог. И я уже прикинул, куда двину дальше.
Надеюсь, что этот молодой коп выживет…
22 августа. 1974 год.
США. Штат Южная Дакота.
Наконец-то я выспался. Остановился я у мотеля не доезжая до города Гурон. Прекрасно помню, что это было когда-то название индейского племени. Гуроны то ли воевали на стороне бледнолицых, то ли наоборот против. Но я про них кажется читал у Фенимора Купера. А совсем недавно я проехал поселение с названием Ирокез. Ну а то, что я еду по штату именующему себя Южная Дакота, говорит лишь о том, что именно здесь и есть самые что ни на есть индейские места.
В детстве, после просмотра в кинотеатре фильма с самым настоящим индейцем из всех существующих индейцев на свете югославом Гойко Митичем, мы все как один были индейцами.
Кусты и деревья безжалостно изводились на производство луков и стрел. Перья доставали где только могли. Доставалось и воронам и голубям от наших стрел, хотя они не имели даже острых железных наконечников. Это было не очень-то по-пионерски, но так было надо. «Индейская община» была в опасности, и срочно надо было вооружаться. Деревянные винчестеры мы себе, конечно же, тоже сделали, но они не стреляли. А из лука, даже из такого, можно было неплохо так запустить стрелу в небо.
Никто не хотел быть бледнолицым. Хотя у одного нашего одноклассника была почти настоящая ковбойская шляпа и ремень с двумя пластмасоовыми револьверами. Его отец работал в каком-то гор(чегототам)торге и привёз сыну всю эту сбрую из Чехословакии. Так у нас появились первые враги. Потому что к нему примкнули ещё несколько прихлебателей. То ли за импортную жвачку, то ли потому, что их родители тоже работали в торговле, из-за чего мальчики были полноваты для настоящих индейцев.
Сейчас об этом вспоминать одновременно и смешно и приятно. Вот были времена. Потому что после индейцев мы посмотрели румынские фильмы про римлян. И на какое-то время луки и стрелы сменили на деревянные мечи.
