– Великанов, Рокотов – пулеметчиков ножами снять.
Уползли. Пулеметчики дали очередь. А минут через десять у пулеметного гнезда белая фигура появилась, махнула рукой. Отлично сработали! Расчет вырезали и пулемет вывели из строя, сняв затвор. Это хорошо, в спину из него никто стрелять не будет. Не будь немца, пулемет можно было трофеем взять. Хорошая машина МГ-34! Хочешь – на сошках установи, а хочешь – на станке используй. В точной механике немцы понимали толк.
Перемахнули через траншею. Рокотов стволом автомата колючую проволоку приподнял, чтобы под ней разведчики проползли. Саперных ножниц по железу в группе нет, а обычным ножом такую проволоку не перерезать. Первым Великанов полз, руками перед собой шарил. Пустые консервные банки и бутылки аккуратно в сторону отодвигал, чтобы не шумнуть нечаянно. За ним Харин, потом пленный гауптман, за ним радист, следом остальные. С каждой минутой все дальше от немцев. Но продвижение медленное. Мины, если они есть, обнаружить под снегом трудно. Периодически Великанов замирал, дышал на пальцы, совал их в подмышки, пытаясь отогреть.
Видимо, позади часовой наткнулся на убитых пулеметчиков. Винтовочный выстрел. А потом стали взлетать ракеты. У немцев в пехотной роте есть 50-миллиметровые минометы. Они их задействовали. Один, другой, третий хлопок. Мины рвутся по всей нейтралке. Но разведчики в белых маскировочных костюмах, да еще и ночь. Немцам цели не видно, бросают мины наугад, не жалеют.
В нашей траншее сообразили, что стрельба с немецких позиций неспроста. Несколько раз выстрелили батальонные минометы калибром 82 миллиметра. У них мины значительно мощнее немецких ротных минометов. И огонь вели по разведанным целям, не по площадям. Михаил обернулся. Вспышки разрывов – прямо по брустверам. Огонь с немецкой стороны прекратился.
Снова поползли. Уже на середине нейтральной полосы. Сзади выстрел, вскрикнул радист.
– Василий, тебя зацепило? – заволновался Михаил.
Обидно провести во вражеском тылу неделю, взять пленного, проползти половину нейтралки и потерять радиста.
– Удар в спину был. А боли не чувствую.
– Так бывает. Мужики, подналяжем!
Еще сто метров на пузе. Потом встали и бегом к нашей траншее. В траншее бойцы. Стрельба с немецкой стороны их встревожила. Михаил кричать стал:
– Свои, разведка!
И матерком приправил. Лучше любого пароля действует. Немцы так витиевато и забористо ругаться не умеют.
Попрыгали в траншею. От нервного напряжения силы разведчиков оставили, рухнули бойцы на промерзлую землю. Лейтенант подошел. Михаил с трудом поднялся, руку к виску приложил.
– Товарищ командир! Группа разведчиков разведотдела армии, старший группы старший сержант Прилучный.
– «Языка» взяли?
– Так точно. Капитан артиллерийский. В штаб бы нам побыстрее.
– Сделаем. Следуйте за мной.
В землянке тепло, но воздух пропах удушливым запахом сгоревшего бензина. На фронте делали самодельные коптилки из снарядных гильз. Плющили конец гильзы, зажимали в нем кусок портянки. В гильзу заливали бензин. Чтобы он не взорвался, изрядно подсыпали соли. Горел, потрескивал, чадил, вонял. Но свет в землянке был. Голь на выдумку хитра. У немцев такого не было. У них либо ацетиленовые светильники, либо аккумуляторные фонари у офицеров.
Уже в полдень группу доставили в разведотдел. У разведчиков лица поморожены, на носу, щеках – струпья. Уже при свете дня осмотрели Василия. Пуля попала в рацию и вывела ее из строя. Рацию вытащили из сидора, в корпусе – входное отверстие, потрясли – пуля громыхает внутри, звенят стеклянные осколки разбитых радиоламп.
Рейд удачный получился. Командованию добыли сведения о дислокации немецких частей, взяли «языка». Да не рядового солдата с передовой, а гауптмана из тыла. Обычно такие офицеры лучше осведомлены.
Несколько дней отдыхали. В эти же дни в разведотделе допрашивали пленного. На третий день подполковник из разведотдела сказал Михаилу при случайной встрече.
– Ну, Прилучный, хорошего «языка» ты взял! Буду ходатайствовать перед командованием, чтоб наградить всю группу.
Новость хорошая. А следующим днем началось немецкое наступление. Аваианалет, причем мощный, прицельный. Не по площадям бомбили, по разведанным целям. У немцев все виды разведки были задействованы. И авиаразведка успешно работала, уж очень хороша цейсовская оптика, каждый окоп различим. И «языков» брали не только наши, но и немцы. Хотя в сорок первом у немцев большой нужды в пленных не было. И так ясно, что у русских резервов нет, сил хватает только сдерживать вермахт и медленно отступать. Да и что знает красноармеец или Ванька-взводный? К тому же пленных у немцев хватало, даже командного состава.
За продолжительным авианалетом последовал артиллерийский. Около получаса, показавшегося вечностью, немцы обстреливали разведанные цели. В первую очередь досталось артиллеристам и танкистам. Пушки и танки сложно укрыть. Капониры себя выдают правильными формами. Пушки и танки в целях маскировки белили мелом, известкой. А после нескольких выстрелов побелка отлетала. Маскировочных сетей остро не хватало. К каждому времени года – свои. Летом – зеленые, осенью – с желтыми пятнами, зимой – белые сети. У немцев так и было. У Красной армии маскировка в достаточном объеме появилась к концу сорок второго года.
Потом в атаку танки пошли, за ними пехота бежит. Наши пушки, которые уцелели, огонь открыли. Немецкие танки стреляют, наши пушки отвечают. Над нейтралкой и нашей передовой грохот стоит. Немного позже наши пехотинцы из стрелкового оружия огонь стали вести. Когда дистанция в триста метров стала, захлопали противотанковые ружья. Удар бронетехникой был столь силен, что немцы прорвали передовую траншею, бой переместился ко второй линии, в которой и личного состава поменьше, и тяжелого вооружения. Как бывает всегда при угрозе прорыва, из тыла посылают на участок всех, кто в состоянии держать оружие. Поваров, шоферов, ординарцев, разведчиков, топливозаправщиков. Все при табельном оружии, но владели им хорошо только разведчики, поскольку практика почти ежедневная была.
Вместе с ротой и Михаил отправился на передовую. Старшина роты раздал гранаты и патроны. Сначала быстрым маршем, потом бегом – и врассыпную по окопам и траншеям, иначе немцы могут минометом накрыть. Два точных попадания – и роты нет.
На участке Михаила два танка наползают, за ними пехота. Надо пехоту положить, без их поддержки танки проще уничтожить, забросав гранатами или бутылками с коктейлем Молотова. До пехотинцев было метров сто пятьдесят. На такой дальности «ППШ» превосходит МР 38/40. Для экономии боеприпасов Михаил поставил переводчик огня на одиночный. Темп стрельбы у «папаши» – до тысячи выстрелов в минуту. Если очередями вести огонь, через минуту магазин пустым будет. А в запасе только один магазин, пустой набивать патронами долго, аккуратность нужна. Трясущимися руками не получится.
Целился Прилучный тщательно, на разрывы снарядов неподалеку не отвлекался. Размеренно, как в тире, расстреливал врагов. Упадет после выстрела один, Михаил переносит прицел на другого. У немцев потери пехоты большие. Танки сбросили ход до минимума. Стоять нельзя. Неподвижный танк – легкая мишень для артиллерии. Из танков пулеметный огонь льется интенсивный. Чего патроны жалеть, когда в бронированной машине к каждому из двух пулеметов по тысяче-полторы патронов, причем в лентах.
Из соседнего окопа громыхнул выстрел, довольно громкий. Михаил повернул голову. Противотанковое ружье. Слышал о них, видел издалека, сам никогда не стрелял. Бронебойщик угодил в T-III, шедший немного впереди. Танк замер. Но ни дыма, ни огня не видно. Бронебойщик еще раз выстрелил. Через секунду из щелей танка повалил дым, потом ахнуло так, что заложило уши. Башню сорвало и отбросило на землю метрах в семи. Видимо, взорвался боезапас. Второй танк, шедший позади и левее, остановился. Из обоих пулеметов почти непрерывная стрельба шла по траншее, окопам. Пули бьют по брустверу, выбивая фонтанчики земли. Михаил пригнулся. Пули посвистывали сверху. Пулеметчики из танка не будут вести огонь долго, иначе раскалятся стволы. И точно. Через полминуты огонь стих. Михаил осторожно приподнял голову над бруствером. Немецкая пехота залегла. Танк стоит, двигатель работает. Повернул голову вправо. Ствол ПТР задран вверх. Михаил окликнул бронебойщиков.
