– Да какая в этой речке рыба? – презрительно засмеялся Ермил. – Так, мелочь одна.
– Ну, на ушицу можно…
– Так! – усевшись на расстеленную поверх скошенной травы попону, сотник устало вытянул ноги. – Травищу Неждан скашивал?
– Так он завсегда… Любит это дело.
– Ну-ну…
Скашивать траву Миша заставлял сразу же, как только отряд останавливался на ночевку. И было неважно, что уже завтра – снова в путь. Неважно! Нет травы – нет слепней, оводов, комаров и клещей. Ну, не так уж прямо, чтоб совсем нет, но гораздо, гораздо меньше!
По старой памяти, травой всегда занимался Неждан, косить ему было в охотку…
Что ж с ним приключилось такое? Сотник покусал губу, задумался…
«Что скажете, сэр Майкл? А что сказать? Тут две версии вырисовываются, и обе – поганые.
Первая – парень все же нарвался на половецкую засаду. Были в степи людокрады, промышляли, не брезговали и на одиночных ратников нападать… А что? Дело нехитрое – аркан на шею – и адью! Объявится теперь Неждан разве что где-нибудь в Дербенте или в Кафе, на невольничьем рынке. Если не сбежит! Или если не убьют, что тоже случается.
И вторая версия, куда поганее первой. Увидав возвращающегося живым и здоровым сотника, парень просто-напросто испугался расследования. Ну, того случая, когда он завлек за собой Михайлу… Хотя он ведь мог это сделать и не по злому умыслу, просто ошибся… Тогда зачем бежать? И тем более – куда? Нет, со страху-то всяких тупых дел наворотить можно. Но, вообще-то, Неждан – парень рассудительный. Зачем ему в степь? К кому? В плен разве что… Или можно постараться к торговому каравану прибиться. Тут же рядом Залозный шлях – как раз на Переяславль выходит, а там, дальше, и домой путь открыт.
Х-ха! Еще один вариант есть, сэр Майкл, – самый омерзительный! А вдруг Неждан с Кочубаром связан? Невероятно, конечно, но чем черт не шутит, когда Бог спит?»
Утром Михайла, прихватив с собой Ермила и Глузда, отправился на встречу с половцами. Кайрана говорила о парочке воинов, коих сотник мог бы прихватить с собой. Сотник взял умного и надежного Ермила и подумывал о рыжем Вельке, Велимудре… Правда, сразу раздумал – вдруг да что случится? Кто тогда будет командовать остатками дружины? Ведь всех нужно бы привести домой…
Поэтому – Глузд. Красноухий, забавный, суетливый… Этакая егоза, он и стоять-то спокойно не мог, как и сидеть – все время ерзал да не знал, куда руки деть – карманов-то еще не придумали. Правда, Михайла себе на рубаху пришил… Однако земляки опыт не переняли, видите ли, неудобно им. Уж, конечно, куда удобнее все на поясе таскать – и ложку, и нож, и гребень, и все такое прочее! У иных дам и не пояс вовсе, а целый галантерейный магазин!
Так вот – Глузд. При всех его недостатках парень сильно старался стать настоящим воином, и старания сии сотник оценил. Тем более что Глузд – парень наблюдательный, сметливый, ловкий…
Еще напрашивалась Добровоя, но Миша ее не взял, хоть и понимал, что от этой девы-воительницы толку бы вышло больше, чем от того же Глузда. Однако степь есть степь, да и не хотелось лишний раз провоцировать половцев – выносливая молодая рабыня никому не помешала бы, и продать девку можно куда как выгоднее, нежели неоперившегося юнца.
Войша все поняла правильно – не дура. Лишь вздохнула да, взяв Ермила под локоток, отвела в сторонку – прощаться. О чем они там говорили – бог весть, а парочку раз поцеловались. Глузд увидал – хмыкнул и отвернулся.
Снарядились в путь по-походному: кольчуги, шлемы, мечи… Лишнего, впрочем, не брали – ни копий, ни щитов, ни прочих шестоперов-секир-палиц. Арбалеты, правда, прихватили – как же без них? Еще Миша взял котомочку с кое-каким тряпьем – вдруг да для маскировки сгодится?
Выехали рано, едва рассвело. От мелеющей речки поднимался туман, стелился киселем по урочищам. В белесом небе висел прозрачно-бледный месяц, еще было прохладно, и росные высокие травы щекотали брюхо коней.
Пока ехали, уже показалось солнце, распустились, потянулись к небу цветы – колокольчики, васильки, одуванчики, слева вспыхнуло алым заревом маковое поле. Запели птицы – жаворонки, пеночка, коростель… Выпорхнула прямо из-под копыт куропатка. Вот прошмыгнул заяц, за ним – лиса, на плоском камне застыл статуэткой суслик. Высматривал что-то, принюхивался, водил мордочкой…
Половцы – Кайрана и Кариндэ-оглан – ждали в условленном месте. Невдалеке виднелось еще несколько всадников, пять или шесть…
Сотник покусал губу. Прикинул – что помешает половцам напасть прямо сейчас? Они же знают, что Миша везет серебро – обещанная плата. Правда, эти хитроглазые степняки также знают, что серебра-то у сотника с собой не так уж и много, а если хочется большего, то нужно брать бродников, а потом свалить все на разборки урусов. Мол, ну да, мы договаривались и все договоры всегда исполняли, но вот объявился какой-то там сотник и всех прищучил! Мы тут при чем?
Миша уверен был, что подобные слухи уже пошли по степи… ну, если и не пошли, то вот-вот пойдут. По крайней мере, сам он поступил бы именно так – информационную войну даже в Средние века не надо недооценивать!
– Ждите здесь, – обернувшись, бросил сотник своим.
Подъехав, он поздоровался и, не слезая с коня, протянул Кайране небольшой приятно звякнувший мешочек:
– За того бродника. Как обещал.
– Хорошо! Якши! – с загадочною улыбкой степная принцесса протянула мешочек жениху. Тот нетерпеливо развязал, глянул…
– Якши.
– Теперь – за вами дело, – погладив бородку, напомнил Михайла. – Мои люди готовы…
– Якши…
Все якши да якши – хорошо им!
Глянув на Кариндэ, Кайрана махнула рукой:
– Однако едем.
Похоже, вовсе не Кариндэ-оглан в этой шайке главный – тронув коня, усмехнулся про себя Михаил.
И впрямь, половецкие девы не знали столь стесненного положения, какие накладывала на их христианских и мусульманских ровесниц суровая религиозная мораль. Великий Небесный отец – Тенгри и Мать-земля вовсе не требовали от девушек чего-то такого, что было бы трудновато исполнить в степи. К примеру, хранить девственность до свадьбы – к чему? Кому она нужна, эта девственность? Великому Тенгри – точно нет. Степные красотки распоряжались собой и своим телом сами, по своему усмотрению, и по своему социальному статусу стояли ничуть не ниже мужчин. Каждая девчонка – как и мальчик – с детства стреляла из лука, скакала на коне, да и управлять повозкой доверяли только женщинам.
Степные девы росли гордыми и уверенными в себе повелительницами. Вольный воздух великой степи уравнивал всех, и мужчин, и женщин.
Такой вот – свободной и гордой – и была Кайрана, красотка – себе на уме. Захотела, и пошла против воли отца. Запросто! Правда, хитро все обставила…
Уже вовсю сверкало солнце, а небо словно сделалось выше, синее. Алое маковое поле осталось далеко позади, а впереди вдруг блеснуло ультрамарином… Что там такое? Какая-то большая река? Озеро? Да нет… Васильки! Просто океан цветов… А дальше – дальше что-то сиреневое, пурпурное… И ветер принес сладковато-пряный запах. Лаванда!
Впереди ехали Кайрана и Кариндэ-оглан, сразу за ними – сотник со своими, и лишь далеко позади угадывались силуэты всадников из шайки Кариндэ… или все-таки – Кайраны? Впрочем, муж и жена – одна сатана. Правда, эти-то еще не поженились. А вот интересно…
Кайрана вдруг обернулась и придержала коня – как будто подслушала мысли:
– Чего улыбаешься?
– Красиво как!
– О да! Степь привольна и прекрасна. Не понимаю, как можно вообще жить в городах – скученно, грязно, брр! Купцы рассказывали, будто в городах выливают дерьмо прямо на головы прохожим. Врут?
– Не врут, – тихонько засмеялся Михайла. – Правда, не про наши города, про европейские.
– Про какие?
– Ну, Париж там, Лондон…
– Про Париж я слыхала… А еще – про Царьград и про Буду. Часть моего рода кочует в мадьярской пуште! Может, и я когда-нибудь туда подамся. Просто посмотреть – интересно же!
