пожалуйста, дышите.
— Ха-ха-ха — заржала камера.
— Артаньянов опять у тебя порядка нет? — заглянул старший.
— Так Шишков на выход.
Шишкова, который Шяпник-шапкин подняли в зал.
— Ну че пацаны слышали Шляпник обещал воздуха подогнать.
— Ха-ха-ха… Красиво.
— Какая у него статья? Чего никто статью не знает? Вы чего в камере с ним в одной сидите… Сигареты его курите?
— Так это… конвой-то не посадил бы в общую…
Разговоры они разговаривали тихо, но мне было слышно, а за дверью уже вероятно и нет, причин кого-то дергать не было, а Шапкина, то есть Шишкова, я сразу предлагал отсадить, моя совесть чиста, обсудил я сам с собой вопросы морали. Все же отстойная работа, надо дело делать и валить.
— Эй…как-там тебя Дартаньян? — шепотом «кричала» Саша, — прости даже имя то не знаю, сигаретку то дай? Сейчас ведь опять суд, обвинение зачитают.
— Держи, — вернул я ей ее пачку.
— Ну?
— Что?
— А прикурить?
— А зажигалку куда дела?
— Зажигалки то изымают, ты не знал?
— Ладно, поверю.
— Ну и?
— Ну, что опять?
— Зовут то тебя как? Ну чего тайна что ли? Секретные сведенья?
— Не положено нам разговаривать.
— Нам всем тут много что не положено, — вздохнула та.
Тут я понял, что она чертовски переживает из-за того, что через несколько минут будет зачитывать прокурор. И возможно вся эта демонстрация всего лишь способ психологической защиты.
— Давай говори, а то буду ушастиком звать, прилипнет же, я такая, могу запросто прозвище приклеить. Почти как Волк.
— Ха! — отреагировал из общей Волк.
— Так Волков на выход. — пришли за подсудимым.
— Эх начальник, ты бы знал, как я жду этих слов, и чтобы на выход, да с вещами, да что бы на волю.
— Миша. — ответил спустя какое-то время я.
— Саша, ну да ты знаешь. Мишка-Мишка где твоя улыбка?
— Ну что за детский сад.
— Скучно же.
— Страшно, ты, наверное, хотела сказать.
— Чего?!
— Я говорю, — разъяснил я. — Слушать обвинительное заключение, наверное, страшно. Адвокат чуть попросит убавить, или совсем иную картину нарисует неважно, так ведь? Судья скинет совсем чуть и нарисует почти то, что запросил прокурор. Так что слушать его…
— А ты уже шаришь. — ухмыльнулась она грустно.
— Кравец, Антонов, Буров…. — перерыв закончился. Сашу и ее кучу подельников потащили на суд.
— Это что такое!
— Блин!
— Что там у вас?
— Кравец, я тебя предупреждаю!
— Чего случилось то?
— Да в щеку вон ключника чмокнула.
— Саша ну как же так?
— Промахнулась в губы метила.
— Саша, как так? Он же мент, Саша?
— Гы-гы-гы.
— Отставить разговоры.
— Отставить? это ты в армию иди рядовым отставать приказывай.
— Заткнитесь, а то судья вам веселым таким не скинет.
— И то верно, а ну братва заплакали дружно.
Ну-ка смени-ка мне ключника. Пошли поговорим. — опять выдернул меня на разбор полетов старший, подменив временно свободным конвойным.
— А я то что? Я как обычно. — развел я руками.
— Ты дурак что ли не врубаешься? Она играет же.
— Ясно дело все они тут играют. Я же не идиот.
— Точно? А то блин поплыл уже, сигаретки ей прикуриваешь?
— Ну ты блин даешь! — хлопнул меня кто-то по спине как оказалось сержант Богданов.
— Да я все понимаю.
— Точно? А то еще выпустишь блин птичку из клетки, потому что жалко стало. Или еще почему.
— Да, блин, я нормальный адекватный человек.
— Точно? У тебя девушки то были хоть?
— Аха-ха-ха, заржал свободный конвой.
— Блин ну это я точно обсуждать не стану с вами.
— Что не было что ли? Девственник?
— Да вы…
— Серьезно ведь потенциально опасная ситуация сорвет еще крышу вообразишь что-нибудь, да дел натворишь. Убежать тут конечно некуда, народу вон куча, но мало ли, себе все испортишь.
— Да блин, вы чего. Девушки у меня были уже и секс был раз уж на то пошло. Это просто не те вещи что я обсуждаю с кем-либо. В камерах относительный порядок, это вы вон Шляпнкина не отсадили вовремя.
— А чего его обижают?
— На бабло разводят.
— Ну и ладно, тебе то что, не бьют же, выломится из камеры так и пересадим, а так чего, может просто жизни учат, опыт приобретает человек.
— Слышь Богдан, ты это пригляди-ка за ним. Подскажи немного ему что к чему, зачем и почему, вроде нормальный он, но ребенок же совсем.
— Сделаем, дядь Кость.
В результате в моем хозяйстве теперь еще и Богдан стоял, наблюдая за мной и камерами, но надо признать дал несколько весьма ценных разъяснений которых я бы не нашел ни в одном уставе. Богдан беспрерывно трындел, на что старший делал замечания уже ему.
— Я зачем тебя поставил туда Богданов? Пиздеть?
— Передаю опыт молодым — развел тот руками, как его еще передавать, телепатически?
— Ага слышу я как вы там баб обсуждаете.
Богданов вскоре ушел со своим старшим и своим жуликом в зал.
— Что запросили? — спросил я, когда вернули Сашу и компанию.
Долго их не было, видать большое дело, если так долго прокурор обвинительное читал.
— Четыре условно.
— Условно? А чего такая убитая плясать должна да петь.
— Вторая делюга есть. По ней считай уже условки не будет, поскольку судима, и этот срок частично сложат.
— Понятно, а что в одно дело не объединили эпизоды?
— Там совсем другая история, без этих, — кивнула она в сторону видно про сегодняшних подельников. — своя, история.
— Ясно. Серьезная статья?
— Сто пятая.
— Нифига себе — я аж инстинктивно отступил на шаг.
— На самом деле, там все не так было, как звучит. Может на сто восьмую переквалифицируют. Если конечно попадется судья как эта и прокурор, да и адвоката бы нормального.
— Да уж Сашка прокурорчик-то явно тебе поверил. Слезкам твоим крокодиловым. — шандарахнул в стену подельник явно злой что ему не фартануло как Саше.
— Эй потише.
— Потише, а? Сссс… Рммм.
— Семь — показала она мне пальцами, видать столько запросили Большому и наверняка никак уж не условно.
— Так ты если будешь дергаться руки за спину перестегнем понял? — пришел старший конвоя «Большого».
— Извини начальник нервы.
— На покури, остынь. — старшой выдал сигарету и вышел на лестницу и в предбанник.
— Приговор когда?
— Сейчас посовещаются, скажут когда, сегодня точно нет там писанины вагон. Перерыв что бы решить насколько длинный будет перерыв. — пошутила Саша, но в место улыбки по щекам потекли слезы. Забилась в угол своей мелкой камеры.
— Что Саша разбил тебе сердце твой ключник? — пошутил проходивший мимо Волк, заметив размазывающую слезы Сашку. У него видать тоже или перерыв или конец. За дверью что-то оживленно обсуждали конвойные и дико ржали. Не иначе Волков на суде
