а как ведь всё шло хорошо! Да они купались в деньгах! Ведь этот гриммуар продал лудоман из разорившегося рода, которому срочно требовались деньги.
Глупость? Конечно. Редкость? Безусловно. Но терять такую возможность глупо.
Только вот ЧТО он решил скинуть по дешёвке…
Жил был Парацельс — алхимик. Умный, крутой, богатый. О нём все знают — историческая личность, один из столпов целительства. Но была проблема — он не мог иметь детей. И он решил, а почему бы, собственно… человека не создать?
Парацельс создал гомункула из своей крови, буквально свою копию, и научил его всему!
К сожалению, идентичность тела — не означал идентичность взглядов.
Гомункул назвался «Отцом» и создал свою, тёмную алхимию. Где Парацельс учит исцелять и помогать, его злая копия — убивать и порабощать.
И потому сейчас, в современном мире, каждый может купить книжку с «добренькой» алхимией! Понос излечить, огород защитить, да кожу укрепить! Но где ты найдёшь «злую» алхимию? Чтобы свести человека с ума, чтобы напиться с одной капли, чтобы наркота во флаконе и стояк до утра⁈ Этого мало. Это ценно. И это было в гриммуаре…
Который они просрали.
— Нам конец. Нам конец, — мотал головой первый друг, — Просто конец! Зря мы, нахрен, пошли в тот лес! Делали бы капли псилоцибиновые и бед не знали! Но не-ет. Не-е-ет! Правильно молвят, Жадность — это Грех!
— Мне чем алименты-то платиииить⁈ — схватился за волосы второй, — И… и… и водку дешманскую больше не хочу!
— Ты не про водку думай, идиот, а про коллекторов! Нам чем возвращать? Мы же не копили ничего, мы кутили неделю подряд! Боже, что делать… — они схватилась за голову, — Что же нам…
И тут Лёша, который, собственно, и ответственен за потерю книги, со вздохом поднялся и взял куртку.
— Ты чё, Лёх?
— Если мой дед был прав, то… — нахмурился он, — Я знаю, что можно попробовать.
У леса есть Хозяин.
И он разумен.
* * *
Меня отмывали двадцать минут.
Меня не отмыли.
Анна повышала голос очень редко, но почерневший сын, видать, входил в эти исключения.
— Ты не мог это сделать вчера, когда был выходной? Ты не мог это сделать завтра, когда школу можно пропустить⁈ Нет, надо было стать негром, когда пропускать НЕЛЬЗЯ! Ты вообще головой не думаешь⁈ — она реально злилась, — Значит пойдёшь чернопопый! Будет тебе уроком!
Я стоял надутый и расстроенный в коридоре. Немного отмытый, но всё ещё буквально серый. Мне хотелось и обидеться, и уйти навсегда из дома, чтоб знали как кричать! Соберу конфеты, трусы и телефон, и буду жить в лесу!
А с другой стороны… блин, реально до завтра подождать не мог?
Отец здесь мог лишь покачать головой. Мальчишеская солидарность не позволяла ругать, но и защищать глупо — реально ведь балбес.
И пока мама чертыхалась и ломала голову, чем оттирать когда-то белую ванну, я пошёл к отцу, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу.
— Па, кстати, — я подошёл, — Я подарил цветочек.
— Ого. И как? — он заинтересовался.
— Да мне аж не хватило. Они их почти с руками оторвали! Одна чуть руку не откусила!
— «Они»?.., — задрал он бровь, — Хотя, с недавних пор такое не осуждают… — пошоркал он щетину, — Главное никого не обижай и не расстраивай, хорошо? А там хоть пятерым.
— Не буду! Ну кроме Кати. Но она дура, и ещё не моется, — закивал я, меняя тему, — Пап, а когда Макс приедет? Ты обещал.
— В процессе, сынок. Пока всё на мази, — кивнул он, — А теперь извинись перед мамой, скажи что больше так не будешь, и мы поехали.
Я вздохнул. Блин, извиняться тяжело… но надо.
— Мам, пвости… — во мне сработали надувные механизмы, поэтому подошёл я снова с большими щеками.
Меня простили. Это-ж мало того, что мама, так и вовсе моя. Она зло держит максимум две с половиной секунды, и то, это рекорд.
Короче, мы поехали на доброй ноте.
Жаль добрые ноты быстро закончились. Видите ли ждать соучаствия и солидарности от первоклашек… наивная затея. Хотя я, честно, верил в лучшее! В добро верил!
Ага. Конечно.
— ВА-А-АХА-ХА-ХА! — Максим аж чуть в штаны не сходил, — Ты теперь не Михаэль Кайзер, ты Майкл Джордан!
— Пф-ф-ф-ф! — Леонид всегда был сдержаннее, но тут сдержаться нереально, и он запердел ртом, — Микаэль, ду ю спик инглишь?
Вздыхаю. Ну вот и начался союз юмористов.
Я смотрел на них безразличным, уставшим и всё давно понявшим лицом. Да что уж там, я бы и сам описился в такой ситуации.
— А ведь мог подружиться с нормальными ребятами… — я потёр переносицу и пошёл наконец в школу.
К сожалению, сегодня действительно важный день, и пропускать его нельзя. Мало того, что наверняка куча новостей насчёт произошедшего, так и насчёт олимпиады. Я просто должен быть в курсе всего!
Когда мы зашли в класс меня даже не узнали. Ну типа… вообще. Покосились, не понимая, откуда чёрненький, из какого племени сбежал. И уж я подумал, что пронесёт, плавно свыкнуться и поймут, но…
Но.
— Кайзер⁈ — воскликнула Катя.
Все тут же на меня повернулись.
— Да как ты… — не успел сказать я.
— Да я тебя из кучи какашек узнаю! — ткнула она пальцем, — Хотя будет трудно, вы ведь похожи! Особенно сейчас! Уо-хА-хА-хА! — она приложила ладошку ко рту и засмеялась на богатом.
Все дети захихикали вместе с ней. Хвала моей репутации — открыто издеваться все боялись.
Но ржать? Это не сдержать не могли.
— Я… я ставил эксперимент! — начинаю отбиваться, — Это… э-э… древняя краска египтян.
