лезвия. Что может сделать глючный, сможет и беспамятный.
Призываю Белый доспех. Пусть меня в нем никто и не видит, но так колоритнее творить подобающее оружие. Сила, сытая и довольная, откликается с удовольствием. И ей, похоже, очень нравится моя идея.
Сначала меч получается слишком большим. С меня ростом и клинком, шириной в пару ладоней. Мне такую громадину, даже эфемерную, не поднять. Полюбовавшись на этот колосс, отзываю и концентрируюсь на чем-то более практичном и изящном.
Следующий сотворяется размером скромнее, но почему-то фламберг. Пламенеющий клинок конечно красив, но этими волнистыми краями хорошо только что пилить и кромсать, а не отсекать.
С третьей попытки сила соображает, что мне нужно и в моих руках оказывается вполне обычный метровый меч. Эфес оплетен красными нитями, а на сверкающими острыми краями лезвии вязь символов огненных ифритов.
Красота! Даже жалко, что некому оценить и первая задача у него не самая приятная. Я подхожу к трупу Высшего, прицеливаюсь к его телу, хватаясь за оружие двумя руками. Хтонь с ним, что выгляжу по-дурацки, но иначе управляться с мечом у меня не получается. Да и не смотрит никто в мою сторону.
Заношу меч на головой и со всей дури опускаю на шею твари. Лезвие прорубает кожу и застревает, погружаясь на несколько сантиметров. Хм, возможно насчет фламберга я погорячился. Тут, похоже, лучше пилить.
Волосы лезут в глаза, я пыхчу и пытаюсь их сдуть, раз за разом опуская меч на проклятую шею. Та наконец с чавкающим звуком поддается и голова демона откатывается в сторону. Рядом кто-то закашливается и я оборачиваюсь.
— Ты что делаешь? — глаза Эратской округляются и она смотрит на меня со смесью восхищения и отвращения.
— Сувенир, — кровожадно усмехаюсь я. — Обещал принести достойную жертву. Куда уж достойнее, чем башка Высшего демона.
— Псих, — подытоживает девушка с нотками одобрения. — А как ты…
Я вдруг понимаю, что она уставилась на мой меч. Она его видит? Я ничего не понимаю, но тут подходит Володя и все объясняет:
— Ух ты! Игорь, так ты умеешь воплощать?
Видимо да. Умею воплощать в жизнь всякую хрень. Впрочем, за это спасибо верховной бабуле, она подсказала в свое время про воплощение. И сделала вид, что это детская задачка. Поэтому я и вывернулся мехом внутрь, но сделал.
Правда этот процесс силы сжирает немало, внутри голодно ухает и сразу хочется прилечь на пару часиков.
Я пожимаю плечами и жертвую свой платок, чтобы обернуть свой подарок богу-волку. Волос на бугристом черепе нет, а за наросты тащить будет неудобно. Да и Разумовская как-то бледнеет, видя что у меня в руках.
Упаковываю голову, завязывая узлы, и примеряюсь. Весит мой трофей немало, то ли покров бронированный, то ли мозг тяжеловат. Но донести смогу, надо только придумать, как это протащить в самолет…
Командир, наблюдая за моими упражнениями, удивленно поднимает брови, но в итоге машет рукой. Этого пустынника такой ерундой не смутишь.
На отдых остается совсем немного, но я умудряюсь задремать, прислонившись к валунам, в обнимку с головой. Не то чтобы я думал, что ее сопрут, но так спокойнее.
Будит меня легкое прикосновение силы. Олег подбадривает всех, делясь целительным снятием усталости. Вид при этом у него такой, что краше в гроб кладут.
— Спасибо, но не надо было. Ты лучше себя береги, — я неохотно встаю и разминаю затекшее тело.
— От меня уже толку не будет, — легкомысленно отмахивается целитель. — На что-то серьезное просто силы не хватит. Это мелочь, но поможет быстрее двигаться.
Для Покровского сооружают что-то вроде носилок из брезента, который находится у одного из пустынников в рюкзаке. Мы тащим его по очереди, не подпуская только Ольгу, которая и без того еле ноги передвигает.
Но она, как и целитель, идут рядом. Разумовская держит здоровяка за руку, умоляя того выжить. Я умиляюсь, делая вид, что ничего не замечаю.
На привалах целитель вместе с паладином вливают по капле силы в пугающе бледного Богдана. Дотянем до базы и там его быстро на ноги поставят. Нас всех.
Путь, без созданий хаоса, выскакивающих отовсюду, кажется бесконечно долгим и скучным. Без платка нос забивается песком. Рот я попусту не открываю.
Мы идем и идем, спотыкаясь, падая, поднимаясь и продолжая движение. И к границе бури выходим неожиданно. Понимаем это, когда рация на поясе командира хрипит чьими-то криками.
— Один три дробь девять на связи! — старлей даже подпрыгивает, выхватывая ее, и чуть не роняет. — С нами сокол один! Мать вашу, мы живы! Забирайте нас к херам отсюда! Прием!
Оттуда доносится не менее радостный мат и мы переглядываемся с глупыми улыбками. А я вдруг чувствую шевеление своей силы. Она тянется куда-то в сторону, обратно в бурю.
Я смотрю туда, в тумане видны лишь скалы. Отпускаю силу в поиске и смеюсь. Да неужели!
— Сколько у нас времени? — спрашиваю у радостного командира.
— Около часа, может чуть больше, вертушку уже готовят.
— Отлично, я вернусь раньше, — я направляюсь в сторону зова.
— Ты чего это, Белаторский? — хватает меня за рукав старлей.
— Там все чисто, — я осторожно высвобождаюсь. — Но мне нужно туда сходить, это недалеко и ненадолго. И я должен пойти один.
Командир щурится, глядя на меня очень внимательно. Решение ему дается нелегко, но он кивает, убирает руку и отворачивается.
На краю бури гораздо легче, ветер уже не сбивает с ног и видимость улучшается. Но мне не нужно видеть, меня подгоняет зов силы. И я бегу к скалам. Там, в расселине, сокрытый от порывов ветра и летящего песка, стоит древний храм.
Поднимаюсь по гладким от времени ступеням, прохожу через темный провал входа. Вдыхаю полной грудью и направляюсь в главный зал, усиливая зрение. От нетерпения даже фонарь не включаю.
Там, в темноте и тишине, в центре церемониального зала храма Упуаута, стоит огромный призрачный белый волк. Его глаза горят ярким голубым светом и смотрят прямо на меня.
Я предусмотрительно опускаюсь на колени, не ожидая пока меня прибьет божественным голосом. Развязываю платок и бросаю голову демона к ногам волка.
— Надеюсь, такую жертву ты сочтешь достойной?
— Сочту, для спасения и другого духа тоже.
— Что?
Я ошарашен сразу двумя вещами. Во-первых тем, что у меня не льется кровь из ушей от его голоса. Очень неприятно, грудь сдавливает и череп сжимает, но выдержать можно. И что значит другого духа?
Я с опаской поднимаю голову, вжимая ее в плечи. Если шарахнет, может и шею сломать. Волк приближается, мягко ступая
