— Где её вещи?
— Не знаю! Может, там, в палатке лежат⁈ — ответил хирург, недоумевая про себя: куда могла деться молодая врач?
— Угу, — буркнул я и отправился в оборудованные для отдыха палатки.
Вскоре обнаружил обычную женскую сумку, лежащую не как большинство рядом с какой-нибудь койкой, а одиноко стоявшую на обеденном столе. В сердце кольнуло плохое предчувствие, и я взял сумку в руки. Она показалась мне довольно увесистой. В голове неожиданно промелькнула догадка: «Неужели!». Быстро сунув руку внутрь, я нащупал маленький пистолет. Прикрыв сумку телом, вынул оружие и маленькую пачку патронов, которые Люба, к счастью, тоже прихватила. И, мгновенно спрятав нежданную находку под рубашку, опустил сумку обратно.
До меня никому не было дела. Все находились в недоумении и не понимали: куда пропала девушка? А вот я понимал! Для этого достаточно было взглянуть на некоторых милиционеров, и всё сразу становилось ясно. Ясно, что тут дело нечисто! А так как мы находились хоть и в советской, но благословенной аллахом Средней Азии, то к гадалке не ходи, не трудно понять, что могло случиться с девушкой. Ну ладно, я вам тут устрою ночь Яго!
Сунув пистолет с патронами в сумку, которую всегда носил с собой, так как вещей в ней было немного, я планомерно обшаривал метр за метром. Мне необходимо найти отправную точку, место, где именно её похитили. А когда ищешь — всегда найдёшь.
В принципе понятно, как и где искать, опыт у меня на этот счёт имелся. В одном месте, за густыми кустами, которых тут немного, я заметил следы борьбы. Внимательно всё осмотрев, пошёл в том направлении куда предположительно унесли девушку. Мне бы дождаться ночи, тогда я всю душу вытрясу из Змееголового, чтобы он помог мне. До неё в принципе остались считанные минуты, и я спешил.
Довольно долго я шёл по следам один, но потом почувствовал за собой слежку. Спрятавшись за обломком скалы, оглянулся назад и увидел одинокого милиционера, идущего явно по моим следам. Плохо. Зачем он идёт? Неужели ему дали поручение помочь мне? Возможно, но я привык исходить из принципа: человек человеку враг! Лучше потом поменять своё мнение на лучшее, чем ошибиться в другую сторону. Как правило, менял его я очень редко. И это неудивительно: Африка она такая… Да и не только Африка.
Вариантов дальнейших действий у меня имелось несколько, но я предпочёл самый честный и вышел из-за скалы.
— Э, нэгр, куда идёшь? — неожиданно увидев меня, мой преследователь тут же напрягся.
— Доктора ищу, — ответил я.
— Доктора там нэт, в другом мэсте искать надо.
— А я хочу в этом.
— Не надо в этом, её уже нашли и увезли в Душанбе, — явно соврал мент.
— Ну, и отлично, я тогда просто пойду, прогуляюсь.
— Нэт, тут гулять не надо, тут камнепады и дикие звери! — насупился таджик, силясь придумать, как отговорить меня и не пустить дальше.
— А я люблю зверей. И вообще: где хочу, там и гуляю! Я в отпуске, мне можно, — и я повернул назад, ни на йоту не поверив этому чудо-милиционеру.
— Э, постой!
Но я, не оборачиваясь, шёл дальше.
— Стой, кому говорю. Стой, стрелять буду!
Я остановился и обернулся. Милиционер действительно достал свой ПМ и угрожающе целился в мою сторону. Ну-ну…
— Так я не преступник, — белозубо улыбнулся я, но он едва не попятился от моего оскала. — За что в меня стрелять?
— Эээ, не твоё собачье дело, негр! — нагло и в то же время как-то опасливо проговорил таджик. — Там, куда ты идёшь, находится граница! Ты, наверное, сбежать хочешь! А ну, пойдём в участок, разберёмся.
Слушать дальше весь этот бред мне не хотелось. Пожав плечами, я снова отвернулся, чтобы продолжить свой путь, и как ни в чём ни бывало тронулся по еле заметной тропинке. Через полминуты я вдруг буквально кожей почувствовал, как милиционер жмёт на курок, и за мгновение до выстрела бросился на землю.
— Бах! — грянул выстрел.
Пуля пролетела мимо меня, всколыхнув горный воздух. Хрена се! По мне ещё и стреляют! Вот умора! Вынув Любин пистолетик, я попытался прицелиться, выглядывая из небольшой расщелины. Но для этой игрушки расстояние оказалось великовато: пуля слабая, не долетит. Бесполезно. Однако, чтобы раззадорить мента, я чуть приподнялся, обозначая своё присутствие. Тут же грянул новый выстрел, и пуля свистнула прямо над моей головой.
«Ммм, вот оно как, Ровшаныч… — подумал я. — Ну что же, придётся короткими перебежками от него спасаться. А то убью ненароком и проблем потом не оберусь, а мне ещё Любу предстоит найти. А так постреляет чуток, патроны-то и кончатся». За них, насколько я помню, едва ли не три шкуры драли, если тратили без острой на то необходимости. Как подумал, так и сделал. Рывком вскочил и отбежал за ближайший камень побольше, потом, петляя и перемещаясь от камня к камню, стал уходить прочь по протоптанной тропе.
Громко матерясь (почему-то по-русски) и изредка стреляя из пистолета, таджикский блюститель порядка гнался за мной. Патронов у мента было мало, всего восемь штук. И чем дальше, тем увереннее я от него отрывался, а он без толку тратил оставшиеся у него пули. Приближалась ночь, и вскоре я попросту растворился в ней, слившись с окружавшими нас горами. Преследователь заозирался, но так и не заметив меня, повернул обратно, признав за собой поражение.
В горах ночь наступает внезапно. Солнце закатывается за верхушки скал, и мир погружается во тьму. Остановившись на привал, я выпил пару эликсиров и, встряхнувшись, отправился в путь. Шагал я легко и быстро и по косвенным признакам стремительно догонял похитителей Любы. И, наконец, часа через два догнал.
Возле горящего во тьме костра сидело трое. Ещё кто-то лежал чуть в стороне, странно подёргиваясь при этом, словно пытаясь избавиться от пут. Троица у костра болтала по-таджикски, не обращая на четвёртого никакого внимания и не общаясь с ним. Я понимал их с пятого на десятое, ведь фарси и таджикский относятся к одной языковой группе, но общий смысл их разговора мне был ясен.
— Э, давай мы её здесь попробуем, а тебе компенсацию баранами дадим в кишлаке? — уговаривали двое третьего.
— Э, я её для себя взял, она мне женой станет.
— Э, да какая из неё жена? Года два она тебе послужит, состарится от тяжёлой жизни, и ты её выкинешь или скинешь со скалы. Отдай её нам на всю ночь, а я тебе за неё ишаком дам попользоваться. Целый месяц на тебя мой ишак работать будет.
— А я баранов дам две штуки, соглашайся.
Фигурка зашевелилась, и послышался жалобный женский голос, просивший воды.
— Э, заткнись, когда твоя судьба решается! — махнул на неё рукой зачинщик и снова вернулся к торгу.
Волна ярости, накрывшая меня в этот момент, затмила разум и этим помешала мне сразу растерзать этих негодяев. Я едва не выскочил из своего укрытия и не бросился на них из темноты с одним штык-ножом. Но пока Таджикистан входил в состав Советского Союза, не стоило предпринимать опрометчивых действий. Мне нужно спасти девушку, а с этими разберусь чуть позже, что называется «без палева». Каждому воздастся по заслугам его.
Ветерок как раз дул в их сторону. И некоторое время спустя мой любимый порошок невесомым облачком полетел в том же направлении. Примерно минут через пять всех троих сморило и неудержимо потянуло в сон. Вскоре вся троица уже лежала на земле, находясь в плотных объятиях крепкого сна без сновидений. Подойдя, я убедился в том, что они заснули, и влил в рот каждого их них порцию яда. Он начнёт действовать не сразу, а в течении месяца, постепенно нарушая функции организма. Может быть, они даже смогут вылечиться, если догадаются о причинах своих хворей, но скорее всего нет.
Тут же забыв о похитителях, я бросился к четвертому человеку. Это действительно оказалась Люба. Растрёпанная, с синими кругами под глазами, потерявшая где-то один ботинок, она тоже крепко спала. Разрезав путы, я нежно провёл пальцем по таким сладким, манящим губам и, аккуратно раздвинув их, влил несколько капель бодрящего эликсира. Через некоторое время тёмно-коричневые ресницы затрепетали, глаза сонно моргнули. Вскоре Люба уставилась на меня немного мутным взором, улыбнулась и прошептала:
