и далее в том же роде.
— Простите, маман, но нет.
— Нет?! — императрица была неприятно удивлена. — Что так?
— Впереди нас ждут непростые времена. Я не хочу вводить в заблуждение своих будущих подданных. Надо не расслабляться и не витать в облаках, а засучить рукава, если так можно сказать. Всем наконец-то заняться делами, вместо того, чтобы постоянно прожигать жизнь.
— Прожигать жизнь? Как это?
— Хмм... замешкался я. — Мне надо было сказать: желать постоянных удовольствий, тратя на это все свои силы и деньги, не делая ничего полезного.
— Вот смотрю я на вас и не понимаю, от кого вы понабрались таких мыслей. Ладно ещё, будь вам лет сорок, но в четырнадцать лет никто о подобном не думает. Даже от вашего отца я не слышала ничего похожего.
Я лишь пожал плечами, не желая вдаваться в объяснения. Да и незачем. Это мысли из другого мира, другой эпохи, другой социальной общности. Нет, я не трудоголик и понимаю, что людям надо отдыхать. Вот только от чего отдыхают эти дворяне, в своей жизни не забившие ни одного гвоздя? От балов и раутов? От интриг и сплетен? В Царской России многие тоже стремились к получению удовольствий, невзирая на глобальные мировые изменения, а потом, когда трудовому народу надоело смотреть на свою нищету, и он взялся за оружие, годами работали таксистами в Париже.
Чем больше я смогу принести перемен в этот мир, тем больше будет возможностей что-то здесь изменить, поскольку в другие государства изменения придут позже. Можно сказать, что у наших дворян, купцов и даже крестьян будет некая фора, благодаря которой они смогут быстрее привыкнуть к нововведениям.
Страшная мысль вдруг посетила мой мозг, — я ведь усиленно развиваю в себе комплекс мессии, и толкаю этих людей к изменениям, которые им непонятны. Неужели потомки припишут мне авторство лозунга: «Железной рукой загоним человечество к счастью»?
Я начал плохо спать. По утрам лакеи смотрели на меня удивлёнными глазами, и лишь после того, как на них хорошенько рявкнул, признались, что ночами я часто зову Анну. Эти слова окончательно выбили меня из равновесия, и я заболел. Просто лежал, температурил и не мог пошевелить конечностями. Приходил лейб-медик Белозерский, затем позвали алхимика Лина. Но, ни тот, ни другой конкретного диагноза дать не могли. Нервы-с. Меня поили мятным настоем и не давали выходить из покоев.
Императрица навещала каждый день и подолгу сидела у кровати, не говоря ни слова. Через четыре дня самочувствие начало улучшаться, и врачи облегчённо выдохнули. Ещё пара дней и можно было выходить на природу, дышать свежим воздухом. Странно, но я почему-то ожидал, что в видениях стану беседовать с Зевсом, но Верховный, то ли забыл обо мне, то ли просто наблюдал, как я выкарабкаюсь оттуда, куда себя загнал излишним самокопанием.
***
Наступил день открытия бала, и дворец загудел. Все бегали, как ошпаренные, и лишь мой недавно перенесённый недуг, как-то ограждал меня от всеобщего безумия. Даже маман была на себя непохожа, и я почёл за благо не попадаться ей на глаза до наступления вечера.
Наконец лакеи закончили меня облачать и я, мысленно перекрестившись, направился по потайной лестнице к опочивальне матушки.
— Сын наш, — подняла бровь императрица, — как вы открыли дверь, за которой находится эта лестница?
— Взял когда-то у Анны ключ, — недоумевая, ответил я.
— Хм... — женщина была явно обескуражена. — Дайте мне его.
Я протянул ключ, который моментально был убран в бюро.
— Кстати, а зачем вам, сын наш, Анна его дала?
— Ну... — замялся я, — мы играли...
— Что? — подняла бровь Елена Седьмая.
— Мы играли в принцессу и варвара. Я был варваром, который штурмует башню крепости, а она — принцессой, её защищающей.
— И часто вы так играли? Почему я не слышала?
— Раз десять, матушка. А не слышали вы потому, что я метрессе рот закрывал, когда она начинала громко стона... — я осёкся.
Императрица покраснела.
По традиции, существующей, скорее всего, во всех государствах, правители приходят на массовые мероприятия последними. Это можно объяснять по-разному, и высокомерие, как мне кажется, находится на одном из последних мест. Насколько я знал, сейчас во всех залах первого этажа находится около семисот приглашённых. Если каждый из них потратит на вход во дворец всего лишь пять секунд, то до того момента, пока они все соберутся, потребуется час. И что, императрица должна стоять и всех ждать? Нет, конечно!
Первые приглашённые появились ещё до наступления четвёртого часа дня. Это были самые незнатные, которым не терпелось наконец-то оказаться в императорской резиденции, куда и в обычные дни вряд ли пустят. Не удивлюсь, если семейства моих знакомых купцов и управляющего Янсена прибыли ещё до пяти вечера, когда начинают подъезжать бароны и графы. Часам к шести объявляют о герцогах, которых — хорошо это или плохо, не знаю, — не так уж и много в Империи. Затем появляются князья, и только в семь часов главный церемониймейстер чуть ли не выкрикивает наши два имени. Музыканты начинают играть торжественную мелодию, а подданные, чуть ли не вставая на цыпочки, стараются хоть краем глаза узреть государыню и наследника.
Так себе ощущение, если честно... Не очень вдохновляющее. Я про себя, конечно. Быть в центре внимания сотен глаз... страшновато, что ли. Мы не спеша идём вперёд между давно уже разделившимися на две половины приглашёнными, и нам приходится периодически поворачивать головы направо и налево, обозначать поклоны, улыбаться, и снова поклоны, и снова улыбки. Пока дошли до второй залы, то я почти натёр шею о жёсткий воротник. Ну, погоди, портной, я тебе задам трёпку! Заставлю надеть на него мой камзол и прикажу лейб-гвардейцам застегнуть на все пуговицы.
Наконец-то мы дошли до трона, и матушка величественно на него села, милостиво улыбнувшись присутствующим. Приветственную речь приготовился произносить дядька Тит. Я плотоядно улыбнулся, в его сторону, и Прокопьевич непроизвольно дёрнулся.
Надо отдать должное опыту этого вельможи, отбарабанил речь он без запинки
— Молодец! Опыт не пропьёшь, — тихо сказал я ему почти в спину, ожидая реакции.
— Мы запрещаем вам, сын! — прошипела матушка, и моё боевое возбуждение моментально пропало.
Через минуту мне было указано на девчонку, почти скромно стоявшую в
