- Зачем? – задал Верховный вопрос, который единственно интересовал его.
Гароа пожал плечами и ответил:
- Так заведено. Издревле.
Хороший ответ.
А смысл?
Каков смысл хранить свитки, если… впрочем, кто его спрашивает?
- Род ослаб, - вновь пожаловался Гароа. – Не хватает людей. Не хватает места. А Император не снисходил до ответа на смиренные просьбы наши.
Внизу пахло… нехорошо.
Гнилью? Тленом? Чем-то иным, незнакомым. И Верховный поспешно прижал ко рту рукав одеяния. Оставалось лишь надеяться, что пришел он не зря.
Меж тем огромный раб, который нес старика, остановился перед очередной дверью. Сделана она была из железа. И заперта на массивные засовы. Но раб их сдвинул с легкостью.
Дверь отворилась с протяжным скрипом.
Пахнуло… дурным.
И не сказать, что было в этом запахе такого, опасного, но раб отступил. И Гароа замолчал. Зато старик, казавшийся уже вовсе неживым, встрепенулся. Его тощая рука хлопнула раба по макушке. И тот переступил порог.
На что это походило?
На храмовое хранилище. Верховному случалось бывать в нем. И он помнил. Огромное пространство, подавляющее, темное. И эту тьму не способно было разогнать пламя факелов. Но вот раб, переваливась с ноги на ногу, отправился куда-то вглубь. Огонек его факела почти исчез, но в следующее мгновение вспыхнул свет. Тот был столь ярок, что Верховный закрыл глаза, пытаясь справиться с непрошенными слезами.
Не удалось.
И слезы покатились по щекам.
Он не стал стирать их. Но лишь поморщился. И все-таки открыл глаза. Зала… зала по-прежнему казалась огромной. Она уходила куда-то вдаль, но разглядеть, куда именно, не выходило. Слева и справа возвышались полки, сделанные из… металла?
Белого?
Серебро? Платина? Что-то иное?
Верховный осторожно приблизился.
- Это…
- Это наследие, - Гароа отвесил низкий поклон. – Прадед говорил, что место сие существовало. Что существование его было предсказано, и роду лишь оставалось отыскать утраченное и сохранить его.
Сохранить… что?
Под рукой Верховного все же был металл. Пусть странный необычного виду, но стоит ли удивляться обыкновенному железу? Куда сильнее впечатляют сами эти сооружения. Книжные полки? Только стоят на них не книги. И даже не свитки.
Пластины?
Того же металла. Гладкие… или нет? Сверху они гладкие. Снизу тоже. А вот по краю, пусть тот был невеликой толщины, вился странный узор.
И узор ли?
Зазубрины?
Зарубки?
Кто их нанес? И для чего?
Верховный поглядел на Гароа, ожидая разъяснений.
Глава 37
Глава 37
Миара с раздражением плеснула воды в лицо. Отряхнулась. Огляделась. И зашипела, аккурат, что гадюка.
- Ненавижу, когда они умирают, - она смахнула пот со лба. Пот был темным, смешанным с кровью и далеко не магички.
Закатанные рукава платья.
Влажные волосы.
Лицо распухло сильнее прежнего, особенно левая сторона, что не добавляло настроения. Слуга поспешно убрал миску с водой, второй подал свежую.
В шатре пахло… да той же больницей.
Только отделением хирургии. Нет, Михе бывать не случалось, но в его воображении там должно было пахнуть именно так: потом, кровью и гноем.
Гноем – особенно сильно.
- Знаешь, - Миха молча подал флягу с теплой водой, которую Миара осушила парой глотков. И закрыла глаза, позволяя себе несколько мгновений отдыха. – Я как-то иначе это себе представлял.
- Что?
- Работу мага-целителя.
- Как?
- Не знаю. Но вот… как-то… чтобы вот не так… крови…
Крови было много.
На столе, который даже не пробовали отмывать между пациентами. В тазах, куда скидывали мятые тряпки. Кровь покрывала инстурмент и одежду, руки, лица людей, благо, в шатре появились и те, кто вызвался помогать госпоже магичке.
Может, и не совсем, чтобы добровольно. Но какое это имеет значение?
- Руками взмахнуть? – Миара и взмахнула. Правда поморщилась. Руки были мокрыми. Рукава, пусть и закатанные до локтя, тоже. – Или просто?
- Ты ж маг.
- Маг… - фыркнула она, успокаиваясь. – Есть там еще кто?
- Да, г-госпожа, но… там… такое… - слуга попятился, почему-то косясь на Миху, причем с надеждой, будто прикидывая, получится ли за Миху спрятаться. – П-последний, но н-надежды мало, и г-господин велел сказать, что… это его человек, но он все понимает. Однако… ес-сли у вас п-получится п-помочь, его б-благодарность будет велика.
Парень.
Молодой совсем. Едва ли старше Джера, а если и старше, то ненамного. Он почти обнажен, и желтоватая кожа покрыта потом. Лицо его сведено судорого, но он дышит. Судорожно. Тяжко.
А ведь ран навскидку и нет. Таких, чтобы тяжелые.
Рука. Левая. Перемотанная грязными тряпками.
Не жилец. Дикарь втянул сладковатый запах гнили, исходивший от паренька. И вынес приговор. Определенно, не жилец.
Но Миара вздохнула. И сказала:
- Подойди. Раз уж так интересно, то помогай.
Миха подумал, что зря ему было так интересно. И вообще не так уж было и интересно, потому что стоило приблизиться, и запах стал отчетливей.
- А ты стол помыть не хочешь? – поинтересовался он, глядя, как парня просто-напросто сваливают на этот, уже не красивый и не блестящий, стол.
Парнишка и не застонал, только голова мотнулась, и светлые волосы потемнели от чужой крови.
- А смысл? – Миара потрясла руками. – Ирграм, будь добр, подай…
Упырь молча протянул ножницы, загнутые под хитрым углом. И повязки он снял, с частью кожи, отправив просто на пол.
Слуги беззвучно метнулись, убирая.
Миара протянула руку.
И ножницы сменились ножом. Скальпель? Ланцет? Что там еще? Главное, даже с виду он был далек от чистоты, не говоря уже о такой лишней в нынешнем мире вещи, как стерильность.
Нож рассек потемневшую плоть.
- Что ты видишь? – поинтересовалась Миара.
- Издеваешься? – Миха не сумел скрыть отвращения. Нет, одно дело там убивать в честном бою и вообще… а это – махровый садизм. И главное, магичке он по душе. – Руку надо отнимать.
Её покрывали темные язвы. Где-то они проваливались, и кажется, если тронуть, то расползутся не остатки кожи, но сами мышцы. Если там они вообще остались.
- И то… если воспаление пошло дальше, то, к сожалению.
Миха подумал и в памяти всплыло слово из курса медподготовки.
- Сепсис. Заражение крови. Без антибиотиков не спасти.
- Без чего? – заинтересовалась Миара.
- Антибиотики… такое вещество, которое убивает бактерии.
Миара приподняла бровь, всем видом показывая, что ждет пояснений.
- Это… это такие крохотные существа. Одноклеточные. Они живут повсюду. И в ранах заводятся. В ранах они плохие. Пожирают плоть, выделяют ядовитые вещества, а те попадают в кровь. Ну и так вот… антибиотики этих бактерий убивают.
- Ясно. Потом расскажешь подробнее, - Миара повернулась к раненому. – Ты прав. Видишь…
- Что?
- Он получил ожог. Относительно небольшой. Эй ты!
Как ни странно, но на окрик отозвались.
- Д-да?
- Ожог был?
Мужчина в мятой рубахе неопределенного цвета согнулся.
- Да, госпожа.
- Ты его лечил?
- Да, госпожа, - голос его слегка дрогнул.
- Как?
- Так… небольшой ожог вроде. Вскрыл пузыри, а потом мочой. Господина, - на всякий случай уточнил он. – Всегда так лечили.
- Идиот, - Миара махнула рукой. – Иди…
- С мочой зараза и попала.
- Вот… склонна с тобой согласиться. Смотри, будь рана в не столь запущенном состоянии, я бы просто вскрыла её, почистила и использовала бы некоторые составы, благо, хватает добротных. Потом несколько дней наблюдала бы, но, скорее всего, тем бы и ограничилась. Он молод. Силен. Справился бы.
Мальчишка приоткрыл глаза.
- М-ма…
- Примерещилось, - отозвалась Миара и положила ладонь на лоб. – Однако в силу того, что зараза действительно попала в кровь, этот метод напрочь бесполезен. И ты прав, еще вчера он мог бы отделаться утратой руки. Сегодня…
