Когда она «оттаяла», я провел ее к остаткам ночного костра, не отпуская из тесных объятий. Гарольд, страшно зевая, сидел и из последних сил, чуть не руками держал слипающиеся веки.
– Ты что, не мог сказать? – нашел я новую цель для брюзжания, укутывая накидкой Мышуню, трясущуюся то ли от страха, то ли от ночной прохлады.
– А-уфф! – еще раз зевнул академик и, как ни в чем не бывало, сообщил: – Я что, по-твоему, раз лысый, так и дурак?
– Ну почему сразу дурак? – примирительно сказал я. – Всего лишь старый придурок…
– Вот, вот! Вам только скажи лишнего, сразу или ковыряться в защите начнете, или жаловаться, что уже не маленькие и сами за себя постоять можете, – разворчался Гарольд, устраиваясь спать дальше.
– Так что это такое было?
– Что мне, оставить нас здесь посреди леса почти голыми у костра? Ты хоть представляешь, какими тварями кишит вся округа? Охранный периметр – он и есть охранный периметр. Этот невидимый барьер всю ночь единороги поддерживают.
– А до ветру тогда как?
– Как, как? Ногами! Ближайшие кусты вам доступны…
– А что с егозой тогда произошло? – совсем примирительно спросил я.
– Зов крови: тело заставило ее во сне идти по направлению к ущелью, где обитают вампиры. А тут еще и луна… а-уфф! Несчастные создания. В своем мире вампир бы в такой момент полетел, а здесь их только корежит, как инвалидов… – Дальше слова академика плавно перешли в здоровый храп. Поняв, что больше ничего полезного не услышу, я улегся на свое место…
Разбудили нас теплые лучи утреннего солнца, проглядывавшего сквозь редкие деревья на опушке леса. За завтраком Гарольд объяснил план дальнейших действий на сегодня: если нам повезет, то мы можем уже к вечеру повстречаться с драконом. Но до того нам нужно успешно пересечь топь, затем подняться вплотную к подножию горных пиков, причем в одном определенном месте, и потом уже добираться до дракона.
На мой вопрос, как же мы заберемся на такую высоту, Гарольд только хитро усмехнулся и ответил:
– Увидите…
Дальше мы спускались на спинах единорогов со скалы. Нет, мы не прыгали прямо с обрыва, а объехали скалу лесом, выйдя к топи примерно в километре от места ночевки. На самом краю болота Гарольд провел краткий инструктаж. Видимо, сообразуясь со своим правилом не пугать публику раньше времени, он только сейчас поведал нам о том, что топь населена противными саламандрами с длиннющим червеобразным телом и острыми зубами.
Нам бы не было до них никакого дела, если бы не одна их особенность: эти примитивные во всех отношениях твари обладали небольшим магическим потенциалом, что делало их тела непроходимыми для единорогов во время скольжения по грани реальности. Иначе сказать, если любая такая трехметровая колбаса вылезет на нашем пути, то единороги или ноги об нее сломают, или вынуждены будут остановиться, что неминуемо приведет к затоплению нашего каравана.
Кроме того, эти зубастые обитатели трясин способны учуять единорогов и кинуться на нас со стороны. Поэтому при появлении хоть чего-нибудь движущегося на болоте необходимо немедленно стрелять огненными шарами, хотя их эффективность против этих тварей была невысокой. Гарольд велел нам, вернее нашим единорогам выстроиться в следующем порядке: впереди академик, за ним Машуха, потом Андрюшка, ну а замыкающим я – так, чтобы Рюшка оказался под нашим с егозой прикрытием.
Единороги дружно припустили друг за другом по болоту, и мы понеслись, словно вездеходы на воздушных подушках, разбрызгивая жижу вокруг. Когда мы двигались где-то посреди огромного поля грязной жижи, я увидел впереди всполохи молний – это было не что иное, как волшебный расстрел болотных саламандр. Заметив вспучившийся изгиб блестящей спины сбоку от нашего движения, я тоже пульнул по ней. Почти одновременно егоза выпалила в другую сторону. Я не успел заметить, насколько эффективным оказался мой выстрел, так как мы двигались довольно быстро.
Но вот пальба со стороны Гарольда внезапно усилилась, и ход единорогов резко замедлился, я заметил с одной стороны сразу три выгнутые спины и одну зубастую морду совсем рядом с моим скакуном. Я, не задумываясь, выстрелил прямо в оскаленную пасть и понял, что только разозлил тварюгу. Еще один огненный шар все-таки заставил ее нырнуть в топь, но две другие уже оказались в непосредственной близости. Этому способствовало и то, что наша скорость упала до темпа лениво трусящей лошади. Я понял, что еще чуть-чуть, и единороги выйдут окончательно в реальность, а мы начнем пускать пузыри. Или даже не успеем, судя по активности этих изголодавшихся змееподобных монстров.
И тут меня, наверно, от страха, ударила в темечко мысль. Я перестал пускать бесполезные молнии и шары, а сосредоточился и превратил все болото под нашими копытами в ледяную поверхность (слава богу, постоянная магическая подпитка от единорога позволяла это проделать без труда). Получилось неплохо: ближайшие зверюги довольно живописно забились в конвульсиях, пытаясь выбраться из ледяного плена. А пара тех, что были подальше, даже запрыгнули на край образовавшейся льдины, но почему-то не оценили преимуществ твердой поверхности и быстро ретировались.
Одна беда: мне пришлось только краем глаза досматривать эту картину, так как единороги, пролетев ледяное плато, опять стали двигаться над жижей. Я опять заморозил болото, причем постарался, насколько мог, сделать это вперед по нашему движению. То ли язык замороженной болотины достал на мгновение Гарольдового единорога, то ли я так сильно «кричал» свои мысли, но до академика дошла-таки новая технология борьбы с местной нечистью.
Вскоре единороги остановились на большой замерзшей площадке, и Гарольд произвел ревизию наших рядов. К счастью, никакого материального урона и тем более потерь в живой силе наш отряд понести не успел. Старый волшебник признался, что нынче саламандры на редкость обнаглели, и поблагодарил меня за рацпредложение.
Дальше наш путь лежал по слегка серебрящейся изморозью ледяной дорожке. Мне даже было лениво тратить заряды на иногда появляющихся по бокам саламандр. Я только для тренировки пару раз запустил по ним сосульками. Надо сказать, на этот раз получилось неплохо – гораздо лучше, чем огненным шаром. Огромная сосулька буквально прошила изогнутую колбасу тела насквозь. Тварь что-то пропищала и плюхнулась в болото, а у нашей егозы взыграли экологические настроения, и она принялась мысленно меня распекать за то, что я издеваюсь над безопасной для нас животинкой. Я не возражал и прекратил эту бесполезное занятие.
Мы без приключений добрались до берега и начали плавный подъем сквозь густой лес. Здесь уже единороги летели, не сбавляя хода. Я понял, что для них, чем быстрее, тем легче преодолевать препятствия, и когда спросил об этом на привале Гарольда, тот похвалил мою наблюдательность, которая была, по его мнению, у меня развита не хуже сообразительности. Надо сказать, что в данном вопросе его мнение полностью совпадало с моим. Чего нельзя было сказать о егозе, но, к ее чести, она не стала вспоминать о моих прошлых многочисленных ляпах.
А Гарольд, оседлав своего академическо-лекторского конька, бросился в пространные объяснения про то, как за счет скорости единороги все больше выпадают из реальности и им все меньше приходится затрачивать сил на перемещение. В результате чай и закуску пришлось готовить нам с Мышуней, пока Рюшка разводил костер. Вывод: в следующий раз надо быть осторожнее с вопросами к академикам. Хотя, какой следующий раз? На Земле нас к академикам и на понюх не подпустят.
Когда мы уже пили чай, Гарольд вспомнил, что мы приближаемся к цели, и указал на перевал между горами:
– Нам нужно пройти по тропе, тянущейся по склону, на тот перевал. Это и есть конечная цель нашего похода. Спускаться в ущелье мы не будем, так как нам нет смысла беспокоить вампиров.
– Да, пожалуй, я не горю желанием туда спускаться, – передернул я плечами от мысли, какой радушный прием нам устроят Мышунины родственники.
Егоза тоже не выказала никакого энтузиазма по этому поводу. Так что дальше мы летели по каменистому склону горы. Единороги за счет своей скорости умудрялись проходить там, где обычная лошадь давно бы съехала по гладкой скалистой поверхности или вместе с каменистой крошкой осыпи. Не знаю, как Машуха, но я только закрывал глаза от страха, а эти белогривые лошадки летели себе по склону, порой даже прошивая насквозь небольшие камни и выступы скал.
Как и обещал Гарольд, солнце еще не скрылось за дальними горами, а мы уже стояли на перевале. А вот дальше нас ждало немалое удивление. После того, как мы спешились, волшебник задрал голову вверх и долго рассматривал впечатляющую белоснежную шапку, казалось, нависающую над нами. Затем, видимо найдя что нужно, вытянул руку и сказал:
– Смотрите! Там, чуть ниже края ледников… темное пятно?
