восьмёрка наших самолётов плюс два в резерве. Ещё одно звено с ракетами «воздух-воздух» для вылетов на прикрытие нашей авиации от иранцев.
Однако за неделю ни одного инцидента. Крутятся «Томкэты» в двадцати километрах от границы с Афганистаном и ближе не подходят. Даже прицелы не включают, чтобы попугать нас.
Очередной мой вылет на прикрытие наших экипажей закончился успешно. Штурмовики дома, отработали полностью, вернулись целыми и невредимыми. Зарулив на стоянку, медленно открыл фонарь и понимаю, что голова соображает слабо. Усталость накапливается.
— Сергеич, конфетку скушай, — показал мне на нагрудный карман Дубок, когда поднялся по стремянке.
— Не помогает чего-то, — сказал я, но конфету, всё же, достал.
Развернул карамельку, в обёртке с изображением желудей. Медленно положил её в рот и с удовольствием съел. Пожалуй, на всю жизнь «Дубок» теперь стали моим любимым лакомством.
— Полегчало? — улыбнулся Елисеевич.
— Как и всегда, — кивнул и стал отстёгиваться от кресла. — Ненадолго только. Еды бы нормальной, а то в столовой одна только гречка за прошедшую неделю.
— Тю! Зажрались вы товарищ старший лейтенант, — с укором сказал мне Дубок. — Лётному составу, грех жаловаться на еду. Да и нам техникам тоже.
— Согласен. Как представлю, что ребята на передовой едят, передёргивает, — согласился я, но представить себе могу каков именно там рацион.
Не так уж давно и мне приходилось питаться на заданиях чем придётся, да беречь запасы из сухого пайка. Честно сказать, пить на боевом задании хочется больше.
На одну из рулёжек коряво начинает заходить Ми-8 с чёрным шлейфом из отсека двигателей. Со всех сторон уже к нему едут «пожарные» ЗИЛы и комбинированные поливомоечные машины КПМ той же марки с большими щётками между мостами колёс. Боковая сдвижная дверь вертолёта открылась, и из грузовой кабины стали выползать «песчаные люди». Воздушный поток от винтов сдувал с них пыль, которая летела в разные стороны.
Именно так можно обрисовать внешний вид бойцов этого спецотряда. У большинства отпущены бороды. Почти никого славянской национальности. Одеты не в советскую форму, а в одеяния духов. Вместо сшитых разгрузок «лифчиков» для переноски боекомплектов, эти парни экипированы трофейными жилетами китайского производства.
— Странное у них обмундирование, — заметил Дубок. — Чем их наши разгрузки не устраивают?
— Они стараются выглядеть как духи. На ногах даже обуты чабли. Сандалии значит, — объяснил я, указывая на обувь у наших бойцов.
Из грузовой кабины спрыгнул на бетонную поверхность пленный. Издалека его профиль был мне очень знаком, но стоит рассмотреть получше. Я решил пойти наперерез бойцам, которые его сопровождали, чтоб убедиться в своей теории.
— Братишка, нечего на него глазеть, — остановил меня один из бойцов, когда я подошёл к ним ближе.
За спиной послышался визг тормозов машин. Несколько УАЗиков и один ГАЗ-66 остановились, чтобы в них загрузились бойцы.
— Взяли, значит. Молодцы, — похвалил наших бойцов полковник Громов, вышедший из машины.
Рядом с ним появился и тот самый Лазарев Александр Иванович, командир отряда «Каскад». Ему один из бойцов протянул что-то замотанное в брезент. По очертаниям похожее на винтовку.
— Народ надо убрать, — донеслось до меня, когда солдаты из ГАЗ-66 стали оттеснять собравшихся поглазеть на пленного.
Перед тем как афганца оградили от нашего чрезмерного внимания, я успел разглядеть его. Очень важную птицу поймали наши ребята.
Пленный держался уверенно и оглядывался по сторонам, злобно улыбаясь. Одет он был в одежду голубого тона и серую жилетку. На груди пустая разгрузка с множеством заклёпок, выложенных в какой-то специальный узор. А на голове присуща этой личности шапка-паколь или просто пуштунка.
Для меня теперь стало окончательно ясно, что ход войны в Афганистане для Советского Союза теперь изменился. Ахмад Шах Масуд, легендарный «Панджшерский лев» попал в плен.
До конца дня разговоры на базе были только про Ахмад Шаха. Каждый, кто заходил в наш класс в штабе, сразу получал повод для удивления, ведь момент прибытия Масуда видели далеко не все лётчики.
— Я вам говорю, что это ещё не конец, — сделал заключение Гусько. — Масуд фигура серьёзная, но у духов полевых командиров много.
— Да какая разница, сколько их там?! — отмахнулся Барсов. — Всех поймают. А кого не поймают… ну, тут уж достанем мы, — разводил руками Марк.
— Вот же пустозвон! — качал головой Валера. — Чем ты доставать их собрался?
— Как чем? Есть у нас способы и средства! ФАБ, БетАБ, ОДАБ и так далее, — перечислял номенклатуру вооружения Марик.
— Видишь ли, наш юный любитель всех БАБ, — начал Гусько, подойдя ближе к Барсову. — У больших самолётов не получилось должным образом взломать укрепления во время бомбардировки. Наша мощность удара с ними несопоставима.
— Товарищ майор, да вы не верите в мощь советского оружия? — иронично заметил Гаврюк.
— Я, товарищ капитан, смотрю на вещи не через розовый светофильтр и трезвым взглядом, — улыбнулся Гусько, и по классу прокатилась волна смешков. — И ничего смешного! Не удивляйтесь, что я употребил слово «трезвый».
Естественно, всем на ум пришлись знаменитые вставки про возможность выпить от замполита.
— Евгений Савельевич, вы уж извините, но из вас замполит так себе, — улыбнулся Валера и по классу пронеслась волна смеха. — И выпивку не критикуете, и отечественные бомбы забраковали.
Гусько обижаться не стал и присоединился к обсуждению этой шутки. Действительно, Савельевич своеобразный. По сути, своим высказыванием он разом подорвал веру в самолёты, на которых мы летаем. А по правде — так оно и есть.
— Единственное, чем наши удары лучше бомбардировок «туполей», так это точность, — заметил Бажанян. — Как и штурмовики, так и МиГи, мы можем ближе подлететь и сбросить. Правда и получить можно сразу по первое число от духов.
В класс вошли двое вертолётчиков, активно обсуждающих свой полёт. Это те ребята, которые и привезли пленного Масуда. Со всех сторон сразу посыпались вопросы — что и как произошло.
— Да мы то, что? — удивился командир вертолёта, которому тут же поднесли кружку чая и предложили сигарету. — Слетали, подобрали, доставили.
Вертолётчики рассказали, что бойцы «Каскада» вышли на ту самую пещеру, где прятался Масуд. Самого полевого командира взяли живьём, хотя он и отстреливался долго.
— И ни одного ранения не получил? — удивился Бажанян.
— Ни царапины. «Каскадёры» сами сильно удивились, — ответил командир вертолёта, назвав бойцов «Каскада» их общепринятым прозвищем.
Вот уж и, правда, везунчик! Масуд — являлось одним из прозвищ «панджшерского льва». Оно, в переводе с арабского, означает «счастливый».
— Духи в этих горах везде. За каждым камнем, скалой, холмом и верблюжьей колючкой, — делился своим впечатлением командир Ми-8.
— По нам с ДШК отработали. Левый двигатель сразу в отказ. Дым, пожар и в ушах сирена орёт, — жестикулирует лётчик-штурман вертолёта, который является на
