Ударяю по столу кулаком.
— Наша юная и красивая страна имеет острые когти и длинные клыки! — скорчил я грозную гримасу. — Нам чужого не надо, но за своё мы будем драться до конца! Наши храбрые и могущественные солдаты, наши мудрые и решительные офицеры — это тяжёлые кулаки Праведной Республики! Мы отстоим нашу землю! Отстоим нашу свободу! Отстоим наш образ жизни! Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Эту короткую речь я приготовил вчера ночью, чтобы сегодня с утра её услышали все жители Фив. В Душанбе живёт слишком мало людей, поэтому нет смысла транслировать там что-то.
Трансляция заканчивается и я освобождаюсь от галстука.
— Великолепно, господин праведный президент! — с подобострастной улыбкой похвалил меня мой имиджмейкер, Владимир Лужко.
— Я знаю, — ответил я ему. — Принеси мне кофе и позови сюда Кодзиму и Кумбасара. Но сначала уберите аппаратуру.
— Всё сделаю! — Лужко метнулся к аппаратуре.
Наверное, для депутата от КПРФ тоже шуршал столь же активно…
Пришлось скурить три сигареты и выпить две кружки кофе, прежде чем прибыли Кодзима и Кумбасар.
— Кодзима, ты у нас куратор по проекту «Экспедитор», — произнёс я, когда немёртвые сели передо мной. — Какие новости?
— Последнее сообщение от группы «Альфа» — сели на корабль в порту Нового Иерихона. Как и запланировано, отправляются на юг, в Бухару. В настоящий момент связь с ними невозможна. Группа «Бета» ещё трое суток назад присоединилась к каравану купца Евгения из Никеи — идут на запад, через земли франков, в Лахор. Группа «Гамма» приближается к землям людоедов, но командир докладывает, что все встреченные на пути поселения разграблены и сожжены, а жители их съедены или угнаны людоедами. Я принял решение, что группа «Гамма» пойдёт на северо-восток, чтобы пересечь перешеек Адама и выйти на заморские страны.
Перешеек Адама — это такой узкий участок непрерывного льда на крайнем севере, где всегда мороз и снег с минимумом колебаний температуры. Поистине вечная мерзлота, короче. И есть сведения, что там, теоретически, можно пройти на континент, расположенный за морем.
— Рискованно, — произнёс я. — Но, хрен с ним, пусть рискнут. Как только покажутся на перевалочной базе в следующий раз, пусть возьмут в усиление ещё один десяток.
— Да, повелитель.
— Теперь ты, — посмотрел я на Кумбасара. — Что за дела у тебя с нашими промышленниками?
— Хочу внедрить производство хорошего оружия, — ответил он.
— Что за оружие? — поинтересовался я.
В детали я не вдавался, просто получил сигнал, что есть какие-то непонятные встречи Кумбасара с некоторыми начинающими промышленниками.
— Мартиобарбула, повелитель, — ответил он. — Короткое копье со свинцовым грузилом, чтобы метать во врага.
— Так чего к Морхейму не подошёл? — спросил я.
— Подходил, — ответил Карим. — Он считает, что это бесполезно, ведь есть ружья.
— И тогда ты решил организовать промышленников, чтобы они изготовили тебе нужное количество этих марсовых колючек, — догадался я.
— Это только для моего отряда, — объяснил он. — По пять штук на воина, чтобы было, чем поразить врага на расстоянии, если кончатся патроны.
— Почему не обратился ко мне? — спросил я.
— Не хочу отвлекать от великих дел, — ответил он без нотки сарказма.
— Пойдёшь к Морхейму, пусть напряжёт мастеров, чтобы сделали эти штуки, пробную партию, — выработал я решение. — Если сумеешь показать мне, что это стоящие штуки, я лично напрягу какого-нибудь промышленника на госзаказ.
— Благодарю тебя, повелитель, — поклонился Кумбасар, после чего снял с плеча школьный рюкзак. — У меня есть с собой пять мартиобарбул.
— Тогда идём на задний двор, — решил я не откладывать.
Задний двор президентского дворца был сейчас в неглиже, то есть тут повсюду валялись стройматериалы, лежал мусор и иной бесполезный хлам, а также стояло несколько мишеней, на которых я практиковал метание ножей и топоров, когда надо было выпустить пар.
— Целься в Ариамена, — указал я на именную мишень.
Кумбасар вытащил из рюкзака коробочку, в которой лежали эти небольшие дротики. Дистанция — тридцать метров, что я считаю достаточным расстоянием, чтобы можно было считать дротики полезными.
Кажется, я что-то слышал о чём-то подобном, но оно называлось как-то иначе.
Тем временем, пока я вспоминал, Кумбасар поставил коробочку на стол перед собой, взял в левую руки три марсовых колючки, примерился к мишени, после чего очень быстро, одну за другой, бросил эти колючки в мишень.
Попадания в районе груди Ариамена, очень кучно.
— Долго тренировался? — спросил я.
— Всю свою жизнь и немного нежизни, — ответил он.
— Хм… — я подошёл и взял одну из этих штук. — А-а-а, вспомнил! Плюмбата!
— Да, повелитель, — кивнул Кумбасар. — Иногда их называют и так.
— Ну-ка… — я примерился к мишени и бросил плюмбату, метя в голову Ариамену. — М-м-м, промазал…
Колючка попала в шею распечатанного на принтере персидского сатрапа, хотя я хотел, чтобы в лоб. Но это тоже неплохо, ведь речь не об индивидуальном метании.
— Вы меткий стрелок, повелитель, — сообщил мне Кодзима.
— Ладно, я убеждён, — повернулся я к Кумбасару. — Сегодня вечером договорюсь с кем-нибудь из дельцов. Даже если поначалу будет через жопу, всё одно опыт.
— Благодарю тебя, повелитель, — вновь поклонился тот. — Мы можем идти?
— Нет, сначала анекдот, — покачал я головой.
— Как пожелаешь, повелитель, — ответил Кумбасар.
— Мужик смертельно заболел и пошел на болото топиться, — начал я. — Только приготовился, как вдруг лягушка выныривает: «Что надо? Что пришёл?» Мужик говорит: «Да болен я, жить мне полгода осталось. Зачем семью буду мучить? Утоплюсь да и всё». Лягушка ему отвечает: «Иди, мужик, домой, всё будет хорошо».
Достаю из кармана сигарету и зажигалку.
— Приходит мужик домой, а его жена встречает: «Милый, целитель приходил — сказал, что ошибся, и у тебя нет смертельной хвори!» — продолжаю я. — Прошло полгода. У мужика на работе неполадки, жалование полгода не платят, а потом и вовсе увольняют — семья бедствует. Ну, он и пошел опять на болото. Там он снова собрался топиться, а тут лягушка выплывает: «Что надо? Что пришел?» Да надоело всё. Денег нет, с работы выгнали, семью нечем кормить — топлюсь. Лягушка ответила: «Иди, мужик, домой, все будет хорошо».
Раскуриваю сигарету и делаю глубокую затяжку.
— Приходит мужик на работу, а его все приветствуют, деньги дали, повысили жалование и даже назначили на более высокую должность, — продолжаю я. — Прошло полгода. Жена загуляла, дети школу прогуливают, отца не слушают. Пошел на болото. Лягушка выныривает и спрашивает: «Что надо? Что пришел?» Мужик отвечает: «Ай, лягушка, устал. Не мешай, утоплюсь и дело с концом. Лягушка отвечает: 'Иди, мужик, домой, все будет хорошо».
— Длинный анекдот, повелитель, — прокомментировал Кодзима, воспользовавшись возникшей паузой.
— Да ты дослушай! — отмахнулся я. — В общем, приходит мужик домой, а там дети лезут целоваться-обниматься, обещают слушаться во всём. Жена на коленках прощения молит, ноги целует. Ну, мужик думает: «Блин лягушку-то отблагодарить надо». Пошел на болото. Лягушка выплывает и спрашивает: «Что надо? Что пришел?» Мужик отвечает: «Да добра ты мне столько сделала, давай отблагодарю». Лягушка говорит ему: «Да иди домой. Все хорошо. Иди». Мужик не соглашается: «Да не могу я так, совесть не позволяет». Тогда лягушка говорит: «Ну, ладно, хочешь мне добро сделать — трахни меня»… И тут, вы не представляете, господин дознаватель, лягушка превращается в двенадцатилетнего мальчика!
— Я ничего не понял, повелитель, — с сожалением произнёс Кумбасар.
— Эх… — вздохнул я. — Ладно, идите.
«Вообще-то, это смешно», — услышал я прямо у себя в голове. — «Пошло, но смешно».
— Ты здесь откуда? — спросил я.
— С кем вы говорите, повелитель? — обеспокоился Кодзима.
— С Анной, — ответил я. — Аннушка, выходи, где бы ты ни была.
