— неприятности — ждут!
Главный вопрос: кого именно? И какие? Хе-хе…
Яцуфуса заблаговременно отправилась в пространственный карман, заменённая репликой с новой — такой же, какая сейчас красуется у настоящей Яцу — цубой-крестовиной. Реплику у меня по прибытии на Базу изъяли. Отправлять в пространственный карман заодно свой новый артефактный кинжал я всё же не рискнула: мало ли что произойдёт с бывшим мелким демоном в домене старшего собрата? — поэтому его пришлось, хм, разобрать.
Кинжал не являлся тейгу или шингу, созданным по принципу запечатывания коматозного чудовища в материальном объекте, он — скорее, удобное вместилище для подчинённой и изменённой сущности. И это, помимо недостатков, даёт и преимущества: например, универсальность одушевлённого артефакта, ядро которого можно поместить в подходящее для конкретной цели вместилище. Ну, или просто втянуть в себя, как это произошло с душой Прапора, чьё тело сломали хулиганы из плохой компании старшей, глупой, но всё равно любимой сестрицы Акаме.
Правда, тёмная сущность внутри моей энергетики, несмотря на свою подчинённость и безопасность, доставляла определённый дискомфорт (пусть и моральный в основном). Верность верностью, но созданный из демона тёмный дух не до конца изучен, оттого не полностью предсказуем. А ну как закоротит какой-нибудь не до конца вычищенный инстинкт?
Поэтому уже в камере я решила изготовить для раба временное вместилище.
И по результатам некоторых размышлений временным домом для духа стала пара беспроводных наушников. Ну а что? Мне давно грезился плеер с песнями прошлого мира. Раз уж есть свободное время и теоретическая возможность, то почему не попробовать?
Корпус и динамики я за пару часов вырастила из собственных ногтей и кожи. Могла управиться быстрее, но хотелось получить нечто не рядовое: во-первых — хорошо проводящее духовную силу, а во-вторых — красивое и удобное.
Далее искусственная сущность, используя внедрённые в неё атрибуты, постепенно переместилась и нарастила связи с наушниками. Попытка заставить раба воспроизводить звуки, к моей радости, сразу увенчалась успехом. Однако с воспроизведением именно музыки (да и вообще нужных, а не случайных звуков) возникли проблемы. Своей памяти у, как оказалось, чисто воспроизводящего девайса не имелось, поэтому пришлось использовать «внешнее хранилище» в виде собственного разума.
Здесь тоже возникли затруднения: необходимость создания нормальной "записи" (даже мелодия, которую вроде бы помнишь, при попытке создания звукового файла оказывалась полна лакун), организации ментального хранилища (тут помогли навыки обращения с передаваемыми миньонам инфопакетами) и прочие в том же духе. Не удивительно, что, даже разгоняя разум, значительную часть времени в камере я «дремала» или лежала, «разглядывая кусочек неба за решёткой». Перерывы на изучение быта заключённых делались в основном для отдыха, поэтому со стороны я выглядела довольно апатичной персоной.
Впрочем, создавая проигрыватель и плейлист для него, я не забывала следить за обстановкой, время от времени общаясь с миньонами, коим для связи со мной требовалось всего лишь попасть в радиус пятисот метров от тюрьмы и, к примеру, посетить кафе, чтобы относительная неподвижность не вызывала лишних вопросов. Как сказал один из политических — адекватных, а не тех марионеточных ночных мстюнов — в беседе с другим заключённым: «Пусть тело моё в тюрьме, но дух — свободен!». Там упоминались ещё какие-то революционные глупости, но их я пропустила мимо ушей.
Да и смысл фразы применительно ко мне много более буквален, чем подразумевал битый жизнью, но, к удивлению, не сломленный обстоятельствами романтик-идеалист.
Закончив "монтаж" нового "трека", я отдала мысленный приказ, хех, рабу плеера (по аналогии с джинном — рабом лампы) — и в плотно сидящем в ушах творении персонального некротеха заиграла вступительная мелодия.
Кстати, об обстановке: уж не знаю, каким образом наш новый (не)друг собирался отмазаться перед Сайкю — вероятно, рассчитывал на свою фракцию и малозначительность такой персоны, как ещё недавно абсолютно бесправная и «несуществующая» тень; но так или иначе он смог продавить главу Базы авторитетом (и натренированным оглушительно орать горлом; не родственник ли это подохшего Клауса?) и забрать «подозреваемую» из нашего карцера.
Из динамиков послышался хорошо знакомый по прошлой жизни, поющий на русском голос:
Мой мир огромен, а я так скромен.
Вся жизнь — спектакль, я в ней актёр:
Актёр-лицедей, добряк и злодей
Не ради людей, а ради искусства!
На лице появилась ностальгическая улыбка. Хорошая песня. И очень подходящая к нынешней ситуации, пусть в некоторых аспектах больше к лицу Кей Ли, чем мне.
Изобразить более-менее ожидаемую от вчерашней бесправной пешки реакцию — дело не сложное. Я, внутренне сосредоточившись на изучении своих собеседников, посидела на допросе с видом тщетно скрывающей страх жертвы, поотпиралась от стр-рашных обвинений во взяточничестве, использовании служебного положения и чуть ли не госизмене. От тех людей, которые вообще не вправе мне что-то предъявлять, угу. Проявив упрямство и одновременно неуверенность, помотала головой на предложение «понять и простить» в обмен на возвращение «государству» всего неправедно нажитого.
Ну и в конце, получив из допроса больше информации, чем «злой» и «добрый» следователи вместе взятые, приготовилась ко второму акту, где начальство этих «замечательных людей и высококвалифицированных профессионалов» утопит себя ещё глубже.
По жизни играю,
Я все секреты ваши знаю.
Вы в зале сидите —
И ваши нервы, словно нити
Надёжно пришиты к пальцам моим!
Да уж. Очень, очень жизненная песня.
Пусть начавшийся дальше цирк с конями и смог меня немного удивить, но ничего не изменил. Однако феерия головотяпства, конечно, показательная. Одни наглым образом украли у командования Подземной Базы целого Мастера Боя — хорошо хоть без личного тейгу — и отправили к дознавателям-вымогателям. Командиры тех приказали законопатить «размятую», но ещё не готовую к их предложению
