Недаром у него есть корона, а у Бога Жизни и у Богини Смерти их нет.
Годфред сочетал в себе что-то большее, чем Жизнь и Смерть. Он сочетал в себе Равновесие. Правда, вёл себя как самый неуравновешенный бог на свете.
«Конспирация, чувак, — усмехнулся Годфред в моей голове. — И, согласись, Вечная Ярость звучит пафоснее, круче и не так скучно. Ну ты понял, да?».
Я осмелился обратиться к нему сам. И не мысленно, а вслух, потому что теперь между нами не было связи.
— Годф, у тебя две минуты!!! — крикнул я во всю глотку. — Заставь этого говнюка вернуть тех, кто погиб!!
Он посмотрел вниз — прямо на меня, такого маленького, муху на его фоне, и серьёзно ответил:
— Ты мне нравишься, чувак. Но не забывай про баланс.
Получилось очень громко, настолько оглушительно, что люди вокруг присели и зажали уши. Но на их лицах отразился ужас и восторг: бог общался со мной, будто мы друзья. Бог ТАКОГО класса!
Больше он не разговаривал.
Одинашу атаковал Годфреда, как только окреп. Его костяной посох обрушился на плечо противника и прорезал его теневой плащ. В ответ на это Годфред поморщился и пустил в ход косу.
Два гиганта сшиблись в бою.
Они подлетели в небо, и все, кто был внизу, не смогли оторвать глаз от грандиозной битвы двух космических богов. Это было что-то непостижимое! Такое, которое происходит впервые за время существования человечества!
Небо раскололось на мириады молний, растеклось белыми реками и брызнуло искрами. В его голубой выси смешались свет и тьма, день и ночь, смерчи подняли бурю, осыпали землю пеплом, каплями лавы и осколками льдин.
Боевая коса и костяной посох мелькали в клубах дыма и пара.
Раскаты от их ударов сотрясали землю, трещала брусчатка, кренились дома, падали деревья, и рушились башни. А все смотрели наверх, затаив дыхание.
Завораживало до дрожи…
Но вместо того, чтобы пялиться в небо и наблюдать за эпохальной схваткой богов, я рванул на склад, к своим друзьям. Правда, не очень надеялся, что они примут меня обратно. Я даже был готов замуровать себя в стену, как тот неизвестный Хранитель с острова, лишь бы не мучиться одиночеством монстра.
Но сначала решил увидеть тех, кто пришёл сюда со мной.
Даже если Бог Жизни не воскресит Нари, то я успею с ней попрощаться. Как и с остальными.
— Тайдер! — Увидев меня, Афена оставила друзей, собравшихся около Нари и Кэйнича, и рванула мне навстречу. — Тайдер! Посмотри на себя!
Мне захотелось завыть от тоски. Я и без того знал, что мой вид…
— Ты снова чист! Тайдер! Никакой мутации! Она прошла! Прошла!
Афена кричала и бежала ко мне, сама наполовину монстр. Ну а я еле оторвал от неё взгляд и принялся рассматривать собственные руки. Совершенно чистые, обычные, человеческие. Ни когтей, ни чёрной брони, ни наростов. Только порванная и треснувшая одежда.
Выходит, как только я отпустил Годфреда и разорвал с ним связь, то сразу избавился от божественной мутации.
Теперь отчётливо стало понятно, откуда взялась эта мутация: так божество защищало себя внутри человека, делая из него крепость, чтобы не погибнуть.
Это не проклятие и не болезнь, это самозащита. Человек не предназначен для того, чтобы хранить в себе бога. Это против его природы. Человек — сам себе бог. И забыть об этом — главная ошибка тех, кто стоял у истоков Эпохи Одинай.
— Ты больше… больше не монстр. — Афена хотела броситься мне на шею, но сдержала себя, остановившись напротив.
— Он никогда им не был, — негромко, но уверенно сказала Тхаги, отвернувшись от лежащей перед ней Нари.
В этот момент в небе над нами прогремело, зал вздрогнул, часть крыши обвалилась, но Бог Ночи успел оттолкнуть обломки в сторону. Он так и не встал с колен, продолжая находиться рядом с дикаркой. Девушка смотрела на него и слабо улыбалась.
— Нэ плачь обо мнэ, тёмный филин… Луна теперь твоя…
Нокто гладил её по волосам и шептал:
— Ухш-ш-ш-ш… ты моя Луна… моя Луна…
Я подошёл к девушке и опустился рядом с ней на пол.
— Прости меня, Нари. Я обещал твоему ичитаке, что верну всех сестёр Катьяру домой, но…
Она посмотрела на меня с гордостью.
— Нэ скорби, шаман. Я счастлива и спокойна. И я запомню тэбя прэкрасным чэловеком…
Я сел на пол, между ней и Кэничем. Он тоже был при смерти.
Моя ладонь легла на плечо кириоса. Он еле дышал. Тхаги не смогла подлечить его Рукой Смерти — таланта богини не хватило, чтобы спасти того, кого почти убил талант более сильного бога.
Второй взрыв в небе прогремел оглушающе.
Что-то ярко вспыхнуло, а потом в проломленную дыру в крыше влетел костяной посох Бога Жизни. Он воткнулся в бетонный пол и остался торчать, как гигантский белый столб.
Его набалдашник покрылся белой росой, та потекла по посоху и разлилась ручьями по полу. Они ветвились, множились и неслись в разные стороны сетью белых искрящихся потоков.
Один из них потёк прямиком к Нари, а второй — к Кэйничу.
Я вскочил на ноги и рванул к проломленной дыре, чтобы посмотреть на небо. И то, что я увидел, поражало воображение. Годфред завис в небе, расправив исполинские крылья, а его ладонь сжимала шею Бога Жизни.
Две минуты! Ему хватило две минуты, чтобы успеть! Всё, как я просил.
Теперь дело осталось за малым. И великим одновременно.
Я повернул голову и посмотрел на Афену.
— Тебе надо перекусить! Артазар давно хотел быть сожранным!
Она в это время крепко обнимала Нари, но, услышав мой призыв, сразу поняла, к чему я клоню: развернулась и пошла мне навстречу, постоянно оглядываясь на Тхаги.
Я отлично понимал, чего она боится — того же, что произошло со мной, когда я получил девятый ранг. Тогда я разом потерял память и слетел с катушек.
— Не бойся, я буду рядом. — Я поднял руку, положил палец на череп перстня-накопителя, провернул его в сторону и выпустил душу Артазара.
Пусть остатки этого человека остановят то, что он так не хотел заканчивать. Жаль, сам он уже не оценит свой вклад.
Я толкнул душу в сторону Афены, и она приоткрыла рот, вдыхая в себя душу монстра, которого все так боялись: вся республика, всё оставшееся человечество, все боги.
Стоило его душе попасть в тело Афены, как её полностью покрыла мутация. В то же мгновение тело морфи, в котором была Тхаги, упало на пол, как мёртвая кукла.
Всё произошло точно так же, как у меня с Годфредом — человек и божество снова объединились в одном теле на высшем ранге силы — но в отличие от меня, девушка не успела превратиться в монстра. Лишь немного выросли когти и начали набухать наросты на спине, поднимая куртку.
Не случилось того, чего она так боялась.
Афена не потеряла память и не отправилась убивать людей. Она противостояла божественному влиянию лучше, чем я. Лучше, чем Артазар. Лучше, чем кто-либо.
Возможно, потому что именно она больше тысячи лет перерождалась вместе с Богиней Смерти. Теперь её череда перерождений должна была завершиться в этом теле и в этой жизни.
Девушка посмотрела на меня ясно и твёрдо, мудрым взором богини, после чего положила руку себе на грудь, закрыла глаза и произнесла:
— Тхаги, я хочу, чтобы ты существовала отдельно от меня. Твоя жизнь отныне мне неподвластна! Твоя душа больше мне не принадлежит! Я отпускаю тебя! Отпускаю… моя богиня…
Это было так же грандиозно, как при освобождении Годфреда.
Прямо на моих глазах чёрная кожа мутации начала отлетать рваными кусками от лица Афены и растворяться в воздухе. Одновременно с этим из её груди вырвался поток энергии, совершенно прозрачный, как ветер.
Весь зал окатило холодом.
Меня толкнуло назад ледяным дыханием Смерти, невидимым и безжалостным. Я не знал, куда смотреть, потому что не видел освободившейся души. Она была незримой, неуловимой, потаённой, а потому никому не подвластной. Владычицу смерти никто не смог бы убить, потому что убивать было нечего.
Я и Афена уставились в небо, но ничего не увидели.
— Где Тхаги?.. — выдохнул я.
