волшебники могли бы жить вместе в одном общем мире, а не в двух разных параллелях, которые зачем-то прячутся друг от друга. Я думаю, надо перестать прятаться. Так мы будем на глазах у людей и постепенно станем для них привычными, даже обычными. Нас просто перестанут бояться и считать чем-то странным. К магии люди привыкнут, как привыкли к спутнику, запущенному в космос, как привыкли к холодильнику с телевизором и просто жизни себе без них не представляют. Нас же много, мы можем просто не исчезать из жизни детей, которым разносим подарки. Мамы и папы нас увидят и сами станут ждать Рождества, чтобы порадоваться вместе с детьми. Я просто не понимаю, в чем польза нашей секретности? По-моему, Статут только вредит нам.
Гарри выплеснул свои умозаключения и умолк, глядя куда-то в точку перед собой. Соломон и Барри застыли аналогично, обдумывая только что услышанное. То, что предложил Гарри, было очень серьезно, и надо хорошенько обдумать, как воплотить в жизнь идею выйти из подполья и открыться людям. Ведь вполне может статься, что при наличии волшебников люди не станут развивать международных конфликтов, и мелкие очаги, вспыхивающие тут-там, так и погаснут, не разгораясь в мировой пожар.
Глава 27. Магический переворот
Воспоминания о войнах Гарри собрал самые подробные, какие только смог вспомнить из всех доступных средств массовой информации: газет и телевидения. За что оказался очень благодарен дяде и тёте, не запрещавшим племяннику смотреть новостные каналы вместе с ними. А также подбирать и перечитывать старые газеты и журналы. Собственно говоря, Дурслям было фиолетово, чем там их племянник занимается — сидит в чулане, шуршит газетами, и ладно.
И теперь Гарри смог перелить в фиал памяти всё прочитанное и увиденное: старые фото и кинохроники с изображением летящих бомб и горящих дирижаблей Первой мировой, руины городов и воронки, оставшиеся от Второй… Жуткие цифры массовых потерь, концлагеря и дети за колючей проволокой. Кошмарные «грибы» ядерных взрывов на горизонте и отпечатки людей Хиросимы, которые сгорали так быстро, что тени их остались на земле и стенах домов…
Ну и напоследок Гарри влил в отдельный шарик свои личные воспоминания о магической войне волшебников. Грин-де-Вальда и Дамблдора, Поттеров и Долгопупсов против Волдеморта с Пожирателями, всё-всё, лично пережитое и испытанное.
Бережно упаковав драгоценные шарики в специальный ударопрочный и несгораемый контейнер, представитель Министерства уважительно сказал Гарри:
— Ваше имя будет засекречено, господин де Нели, народ иногда крайне неадекватно реагирует на провидцев такого рода. Ваши предсказания могут напугать простого обывателя. Но мы постараемся донести информацию до всех, включая королеву Викторию.
Гарри только слабо кивнул, ощущая себя Мишелем Нострадамусом и Вольфом Мессингом в одном флаконе. После недолгих дебатов с отцом и Барри было принято решение преподнести воспоминания как видения будущего, тем более, что как провидца Гарри уже знали (вспомним случай с Руквудом и гоблинами Ранрока).
Предложение друида-прорицателя насчет Статута секретности тоже приняли к сведению, и для его обсуждения собрали Международный Конгресс Магов, который провели в срочном порядке, не откладывая дела в долгий ящик. Ибо фиг знает, когда и где искра вспыхнет в полноценный пожар, ведь для этого годен любой, малейший повод…
А учитывая, что войны мировые и затронуты будут интересы всех, тайну решили не делать, а провели собрание открыто, всенародно, для чего миелофильмы скопировали и, размножив, разослали во все страны. Мол, глядите все, к чему приведет эта несусветная глупость!
Кинопоказ предназначался всем, так что волшебники всего мира, просмотрев видеохроники будущего, срочно неслись к министрам и президентам своих стран с убеждением показать ЭТО широкой массе. Чем отличается война свершившаяся от войны, которой ещё нет? Правильно — фактами, стопроцентными знанием того, что грядет. Показали просто, без особых премудростей, спроецировав безмолвные изображения на самый доступный в мире экран — открытое небо над головой. Серые пейзажи на облачно-голубом. Дирижабли с пузатыми «дочками», летящие к земле… Полк серых солдат с винтовками, бегущие цепью, тот же полк, но уже мертвый, на кроваво-алом снегу… Взрывы, рушащиеся дома, дети в полосатых пижамках, тянущие тонкие ручки из-за колючек… И запредельные цифры поверх изображения с жуткой припиской: «число погибших». Телевидения в викторианскую эпоху ещё не было, и показанные кинокадры обычным горожанам представились чем-то вроде знамения небес, словно сами боги вещали — человеки, остановитесь, одумайтесь!
А ещё в викторианскую эпоху жили люди, по менталитету близкие к чуду. Отношение к волшебству у них было куда лояльнее, чем у человека, выросшего в эпоху наук будущего и средневекового мракобесия в прошлом. И волшебники, замершие на площади вместе с магглами, не воспринимались последними чем-то ненормальным или чужеродным: рядом с ними стояли такие же люди, как они.
Гарри был просто потрясен тем, как быстро маги среагировали на его жалобный призыв о помощи, откликнувшись всем миром. Потом, после углубленных размышлений, он понял, что волшебники поступили здраво, массово выйдя из подполья именно сейчас, ведь надо было действовать быстро, пока не поздно. Ведь потом, когда придет наука, для волшебства уже не останется пространства. Значит, надо поторопиться, занять самые лучшие места в сердцах людей, чтобы новорожденная Наука не оттеснила старушку Магию, а скромненько встала рядом. Место же для них всегда найдется. Жили же до этого в условно-сказочные времена Мерлина люди и драконы в одной деревне, мирно, по-соседски, честно (почти) деля коров?..
Стояли притихшие люди, задрав головы к небесному экрану, смотрели на сменяющиеся картины грядущих войн, подтягивали за рукав соседей, выбежавших на площадь, и шептали торопливо:
— Тут счас детей покажут… пленников…
Кадры менялись: по порядку или произвольно, с задержкой или промельками, меняли положение и ракурс, и повторялись, повторялись, повторялись, словно хотели донестись до тех, кто опоздал, не пришел… Что ж, к вечеру кино дошло до всех, попросту расползшись по всему небу. То ещё зрелище. Вместо облаков и нежной сини беззвучно ползут танки и летят комья земли, клубится чадно-черный дым и пляшет белый огонь. Хрен пропустишь такое небо, ни один зонтик не укроет. Да люди и не прятались, а смотрели. Смотрели и проникались. Знаете, чем? Тем, что этого не видели дети. Для них небо оставалось голубым и мирным. Знамение было, что называется, прямо в лоб — сохраните мир для детей.
До возрастного ценза маги додумались, показали воспоминания так, чтобы их только взрослые увидели. Странно было деткам и подросткам наблюдать непонятный феномен, когда их родители и все остальные в течение дня пялились на небо. При этом восклицали, вскрикивали, заливались слезами, плакали
