соломки во рту не было. Желудок сейчас сам себя сжирать начнёт!
И тут, как нарочно, из моего живота раздалось раскатистое урчание.
— Ой, батюшки! — засуетилась Марфа. — Всё будет сделано сей момент! Идите, Ваше Высочие, к себе... Вам принесут.
Сполоснул руки в мойке и потащился обратно. Блин! Жаль, электричества нет, так бы я телефон придумал, дабы ножки свои не перетруждать. Добрался до покоев, а в животе такие перекаты громогласные раздаются, что Зевс, услышь, обзавидовался бы.
Сижу, жду. Минута прошла, вторая, третья. Пять минут... Я уже ругаться собрался, как послышался стук и открывается дверь. Входит какой-то кухонный работник и на подносе осторожно несёт накрытые блюда. За ним Фёкла семенит. Подошли к столу
— Ставь, давай, поднос на стол и ступай, — приказывает она парню, а сама тарелки расставлять начала.
А мне уже не до этикету... Чуть ли не бегом до стула добрался и уселся.
— Руки мыли, Ваше Вашество? — Серьёзно так спрашивает.
Я автоматически протягиваю ладони и поворачиваю, показывая, что под ногтями грязи нет.
— Кушайте тогда, — соблаговолила кивнуть Фёкла.
Уже когда откушал половину тарелки супа, до меня начала доходить странность всего происходящего.
— Я не понял, ты чего тут раскомандовалась?! — возмутилось Моё Высочие.
— Когда я ем, то глух и нем! — отрезала девочка и к поварёшке рукой потянулась.
Пришлось есть молча, краем глаза наблюдая, как жилистая ручонка сжимает половник. Хмм... Не буду с ней спорить... Кто её знает вдруг по лбу ещё треснет.
Пюре из батата не такое вкусное, как из картошки, с голодухи зашло на ура. Да и котлета на косточке недурна. Половинка кролика умялась уже с перерывами. Вроде наелся.
— Чаю принесть, Ваше Вашество? — подала голос командирша в юбке.
— Я сыт уже.
— Точно? Не брешешь?
— Что ты о себе возомнила?! — начал я, но сытость в животе не позволила мне убедительно донести возмущение до мелкой.
— Чай нужен обязательно, иначе в животе всё слипнется, — наставительно произнесла девочка и подошла к двери. — Эй, чаю тащи, да не разлей, смотри!
Я икнул. Самый настоящий капрал в юбке. Кстати, я эту юбку, точнее, платье, помню. В первый день моего попаданства Фёкла его задрать уже была готова. Икры тогда только успел разглядеть... Ничего так... не тощие.
Чай парень принёс быстро. Мог бы чуть и помедленнее. Тогда и на поднос не вылил бы почти половину заварника. Но благодушие уже полностью овладело моим сознанием, так что я даже хмуриться не стал. Сижу, из чашки отхёбываю и булочку уплетаю.
— Ты сама-то ела? — спрашиваю вдруг с набитым ртом.
— Моя мать ругается. Говорит, что от сладких булок булки расти быстро начнут, и мне проходу не будут давать поварята.
— Да ладно тебе, — делаю приглашающий жест рукой. — От одной булочки ничего не будет. Вот, на меня взгляни, а я, между прочим, их каждый день ем.
Фёкла недоверчиво посмотрела на мой тощий зад... подумала немного и без стеснения уселась за стол. Я ей вторую чашку, которую зачем-то на подносе стояла, пододвинул.
— Чаю сама наливай. Может, ты послабее или покрепче предпочитаешь.
— Чаво?
— Пей давай!
Мдя... заварку жалеть не стала. Да и ладно. Мне-то что? За всё уплочено.
Так и сидели мы минут двадцать или больше. Булок было много всяких: и с орешками, и с маком, и с яблочной повидлой, и даже с корицей настоящей, а не с кассией, — более дешёвым аналогом, — которую в моём прежнем мире везде в наглую используют.
Девчонка как во вкус вошла, так и не остановить её. Забавно наблюдать, как она в каждую ладошку по булочке взяла и попеременно откусывает. Вот это по-нашему, одобряю! Наелись, напились.
— Скажи халдею, что завтра утром может чашки забрать. Пусть уходит, — делаю милостивое движение рукой. — Фёкла... а тебя я попрошу остаться... ещё на часик.
Девочка оторопела от такого приглашения, но быстро взяла себя в руки, вернулась и настороженно спрашивает:
— Чаво изволите, Ваше Вашество? — а рукой крепко вдруг начала сжимать подол платья.
Я усмехнулся:
— Не боись, я сыт и не опасен. Расскажи мне что-нибудь, а то скуш-ш-шно мне.
— Чаво вам рассказать? — удивилась девочка, но подол отпустила и ладошкой складки ручкой разглаживать стала.
— Что хочешь, мне всё интересно, — а сам уже позёвывать начал... умаялся я за день.
— Могу сказку рассказать, — поступило неуверенное предложение.
— Во! Сказки я люблю, — согласно закивал я. — Только подожди, щас на диванчик прилягу, а ты начинай... про кого хоть сказка? Не про колобка, надеюсь?
— Кто это? — в глазах заискрился интерес.
Всё ясно, придётся мне тебе рассказывать.
— Садись в ногах и слушай...
О болтливом недоразумении из теста я поведал довольно быстро. Смотрю, у девчушки глаза на мокром месте. Переборщил я с кровожадностью лесных животных... Ладно, расскажу о весёлых животных.
«Бременские музыканты» зашли на ура, вроде бы. Вот только в этом не уверен, поскольку отрубился где-то перед исполнением песни трубадура.
Проснулся глубокой ночью, поскольку приспичило... И не понимаю, почему ногам так тепло. Приподнял голову, смотрю. Фёкла на другом конце дивана лежит. Ага... тоже сморило. Кое-как вытащил ноги из-под неё и направился в нужник. Хорошо-то как! И обратно, на диван. Почему не в свою кровать? Не знаю, не подумал. Потихоньку стал укладываться, но девчонку всё-таки разбудил. Зашевелилась и голову приподняла.
— А... Юлий... — и снова спать, обняв мои ноги.
У меня сон, как рукой сняло. Это что сейчас было? Меня с государственного трона свергнули или до друзей возвысили? Минут пять поразмышлял и понял, что ничего не понял. Заснул.
Думал, что утром встану рано, но нет. Фёкла тормошит:
— Вставайте, соня!
— Какой час? — спрашиваю.
— Около десяти утра. Лакеи по лестнице завтраки разносят. Вставай, я чаю разогрела уже.
Что? Вскакиваю. Действительно, чай, разлитый по чашкам, дымится. Свежие булочки источают изумительный аромат. Девочка сидит на стуле и ожидает, когда я присоединюсь. Присоединился. Сидим и на горячий чай дуем... Тишина. Вдруг меня холодным потом прошибло, — ни дать ни взять, семейная пара. Посмотрел вниз. Уф... штаны на месте и не расстёгнуты. Значит, ничего не было.
Взглянул на Фёклу,
