– Но ведь Империя когда-то остановила бесовские орды, победив их прямо здесь, в Щачине. Кому, как ни ей, доверить хранение источника силы, даже если он действительно здесь. А вот эти, в Альянсе, как раз однажды выпустили бесов на волю…
Промах. Мирта лишь устало вздохнула:
– Хочешь верь, хочешь не верь, но я ни разу в жизни даже не видела никого из стран Альянса. И почему вы считаете, что обязательно нужно выбирать из двух вариантов? Всегда есть и третий, нужно только поискать хорошенько… Но неважно. Я еще кое-чего понять не могу. Если ты так любишь Церковь, что ты вообще делал на площади?
– Я не то чтобы люблю Церковь, но…
– Но что? Ну ладно, я ужасная, пусть так. Мне Источник доверить нельзя. Но с чего ты взял, что Церковь распорядится им лучше?
– Ну… Если все, что вы говорите – правда, то Источник у них хранится с войны, и пока ничего особенного не произошло…
– Да ну? Может, ты просто дальше своего носа не видишь?
– Ну, – Гедеон подумал, и решил с ней согласиться, авось, сговорчивее станет, – не спорю, они, конечно, не идеальны. Ввели, конечно, запреты, притеснили народ, но…
Мирта в голос захохотала:
– Какие запреты, сына, о чем ты? Запреты! Народ! Да плевать я хотела на ваш притесненный народ! Вы сами усадили этих выродков на свою шею, сами и расхлебывайте. Меня интересует совсем другое. Волшебство.
– Причем тут волшебство? – казалось, эта женщина просто витала в облаках. Пустые теории о колдовстве – вот что ее интересовало! Никакого внимания к по-настоящему важным вещам.
Мирта сделала еще глоток вина, на некоторое время вновь вернулась к пасьянсу, переложила несколько карт. Она не была пьяна, но ее язык был, видимо, успел развязаться – а может быть, она просто хотела поговорить, без разницы с кем?
– Наплевать, – наконец, сказала она, – это не моя тайна, и, по мне, чем больше людей об этом узнает – тем лучше. И, в любом случае, это дела давно минувших дней. Дай-ка я расскажу тебе кое-что. Сорок лет назад… Тогда только что закончилась война, страна лежала в руинах, а отстраивать ее было некому. Во время Освободительной войны чародеи почти полностью повывелись: кто-то сбежал, а кого-то истребили по приказу Тарешьяка. Империя начала с того, что вырастила новое поколение. Они собирали талантливых ребят по всем закоулкам страны – так и я попала в Латальградский университет, и, выучившись, стала одной из лучших колдуний своего времени. О, что это было за время! Мы воздвигли новые, огромные города и в вечной мерзлоте, и в южных горах, мы выпустили в мир десятки, сотни кораблей и поездов, проложили путь через Железный лес, открыли Джирбинский пролив, связав Серединное море с Океаном Утренней Зари. Нам это стоило больших усилий, а стране – больших жертв, но только так и свершаются великие дела.
– В те времена Щачин, мой родной город, был другим. Сейчас это тюрьма, из которой каждый мечтает сбежать на запад, но тогда он больше походил на турнирную арену – здесь соревновались две идеи, две веры, две дороги, по которым пошли Восток и Запад Сегая. Обе стороны разлома тогда лежали в руинах, и вопрос был в том, чей город вырастет на этом пепелище больше, выше, быстрее. Тогда, после войны, никто не знал, что выйдет из Альянса, собранного по лоскуткам из всевозможных графств, герцогств, вольных городов и прочих осколков былого величия Владычества. Точно также было непонятно, во что превратится империя. Галык вовсе не обязан был оказаться таким же кровожадным упырем, как Тарешьяк. Здоровое соревнование, состязание идей – вот чем это было. До поры до времени. А потом мы проиграли это состязание – и чем дальше, тем больше зрители голосовали ногами, попросту сбегая в Западный Щачин.
– Нужно было что-то менять. Вся эта белиберда с верой, равенством и единством просто не работала! Но все вышло совершенно не так, как мы, чародеи, думали. Каким-то непостижимым образом Церковь открыла собственное колдовство. Чтоб я сгорела, если понимаю, какое именно! Мне удавались некоторые из их трюков, но далеко не все, и я так и не поняла, как оно работает. Оно другое. Темное. Чернее, чем самая черная бесовская магия. Их колдовство так и не построило Эдем – оно заставило людей поверить, будто они уже живут в Эдеме. Так Кольца призыва. Так появились еженедельные соборы, проповедники – почему, по-твоему, они всегда носят на одежде знак Глаголя? А потом спустился Туман, и соревнование закончилось навсегда. Вовремя он появился, ты не находишь? Пфа! Их могущество зиждется на этой странной магии Латуна, и даже но даже там им не удавалось создать ничего подобного. Просто таков уж Сегай – он живет той же жизнью, что и люди. После десяти лет войн он породил бесов, а когда люди сами, по собственной глупости, разделили мир надвое – помог им. Понять бы еще, как.
– Как бы то ни было, как только мы стали не нужны, нас для острастки отправили в пампасы, на юг да на север, несмотря на все, что мы успели сделать для страны. Надо поднимать образование на местах, сказали они. Ну что ж, я поднимала… До поры до времени. Но сейчас я вернулась.
– И что вы собираетесь делать? – ошеломленно спросил Гедеон. Все было гораздо, гораздо серьезнее, чем он опасался.
– Ты скоро узнаешь. Помнишь притчу о Каркальщице? Так вот, она была не права. Чародеи не исчезнут – всегда найдутся люди, способные связать между собой несколько варгов, – паровозы не встанут, и тьма на Империю сама по себе не опустится. Но мы принесем ее. И для этого нам – мне – нужны силы.
* * *
– Все поняла? – спросил Ярин у Илки.
Они стояли перед подъездом матушки Алтемьи: Ярин подговорил Илку разведать у Акиры, куда девалась целительница. После того, как парень покрыл соседку матом, та вряд ли решит рассказать ему что-то полезное, но, может быть, Илке повезет больше? Ярин нюхом чувствовал, что произошло что-то странное. А ведь он уже почти убедил себя в том, что Орейлия и вправду уехала к сыну. На это указывал и Штрельмский сундук – очевидно, что она не просто так взяла с собой именно эту, самую нужную в хозяйстве вещь – и предсказания Илки, которая несколько раз отвечала, разными словами, что Орейлия находится с семьей. Но еще одно исчезновение? Посреди города? На этот раз он твердо решил докопаться до истины, и действовать быстро, по горячим следам.
– Поняла, поняла, – кивнула Илка. Ей всегда нравилось разгадывать загадки и тайны, так что затея пришлась девочке по вкусу.
Илка поднялась на этаж Алтемьи, а Ярин остался одним пролетом ниже, чтобы ничего не упустить. Стук в дверь, скрип, звон цепочки…
– Добрый день, тетушка Акира! Как ваше здоровьице?
– Да как, внученька, – довольная вниманием, проскрипела старушенция, – потихонечку. Старость не радость.
– Ох, да какая старость, вы такая бодрая! Сколько вам, сорок?
– Да какое там, за шестьдесят уже, внученька, – кокетливо ответила Акира, и Ярин почти услышал в ее голосе, как она слегка порозовела.
– Не может быть! Надо же, а вы прямо цветете. Но ведь я к вам по делу, бабушка Акира.
– По какому делу, внученька?
– Я в соседнем доме живу, и у меня брат приболел. Умом стал слабовал, – Илка не смогла удержаться от язвительности в голосе, – Я слышала, вы хорошего лекаря знаете и можете прием устроить? А в благодарность за ваши хлопоты я вам конфеток принесла.
– Ох, внученька, был лекарь… Был – да сплыл, – в голосе Акиры явственно проступило раздражение.
– Как же так?
– А вот так! В воздухе растворилась, ведьма проклятая! Бросила всех нас на произвол судьбы!
– В воздухе?
– Ну! Сейчас я тебе все расскажу, как было. Жила тут Алтемья, лекарша. Ничего особенного из себя не представляла, тьфу, а не лекарша, и воображала о себе слишком много… Но соседка ведь, а как разболеешься, не побежишь же в лечебницу, и в очереди стоять несподручно. По первости-то она нос от нас воротила – не хотела по-хорошему, по-добрососедски помочь, но ничего, собор ее быстро на место поставил, как миленькая стала соседей принимать бесплатно, в порядке очереди. Есть у народа сила! Условились, что на одного пришлого, с которого она деньги имеет, принимает одного местного за спасибо, из добрых чувств.
– Так вот, сижу я, значит, дежурю – у меня тут и глазок специальный в двери, пониже, видишь? Это что удобнее дежурить было. Так вот, дежурю, – бабке явно нравилось это слово, – чтоб если к ведьме прошмыгнет кто, соседа по списку пригласить. Сама-то она никогда не скажет! И вот, идет какой-то эльф, молодой, идет бодро, рожу кривит – ну совершеннейший симулянт! Я таких сразу же вычисляю! Ну я, значит, побежала до Тилмы, она в списке на первом месте была. Приходим, прислушались через дверь – разговаривают о чем-то. Не разобрать из-за двери, ишь, поставила себе толстую, секретничает!
– Ну мы с Тилмой ко мне ждать. Сидим мы, значит, час, другой, смотрим, чтоб как эльф уйдет, сразу Тилма пошла, а то знаем мы эту ведьму, убежит еще куда… Вообще бы поторопить ее, конечно, надо было, да Алтемья из-за этого такие скандалы устраивает! Цирк да и только! Вообще она любит скандалить. Маку недавно до слез довела, а у той сердце слабое. Ну ничего, она уж сообщила, куда следует!
