— Доберём девочками, — решил я и вместе с Анчо отправился к индейцам.
Девочек не то чтобы отпускали с охотой, от них, как мне показалось, вовсе старались избавиться, так что мы без труда доукомплектовали класс. Однако к самой идее образования женщин народ отнёсся скептически.
— Учёная баба, что говорящая кобыла, — выразил общее мнение Расстрига.
Впрочем, увидев стайку девчушек, он тут же начал сюсюкать, угощать их какими-то лакомствами, так что я даже испугался поначалу, не маньяк ли часом наш учитель? Но тот просто соскучился, что называется, по живой работе. И как только начались занятия, его благодушие испарилось. Вернулась строгость, а в углу классной комнаты появился милый букетик розг.
К слову, и школьные занятия пришлось проводить в конторе (что освободило мне от постояльцев еще пару комнат). Построить отдельное здание мы запланировали рядом с несуществующим ещё особняком, а его очередь должна была наступить нескоро. И раз уж пошла такая тема, то Лёшка настоял и на больнице.
— Пора, не спорь, — сказал он.
Я согласился. Зато сам он в деле женского образования меня не поддержал.
— Ты забываешь, что мы в другой эпохе, — завил Лёшка. — Здесь свои традиции и согласно им женщина должна хранить очаг.
— Традиции нужно менять, — возразил я. — У нас мало людей. Бери пример с Израиля, у них женщины служат в армии. Ну, в смысле будут служить, когда будет Израиль.
Тропинин поморщился. Брать пример с Израиля он явно не желал.
— Смотри на вещи здраво, — сказал я. — Обучив женщин, мы высвободим кучу мужчин с тех должностей, где нет особой физической нагрузки. У нас будет много учительских и лекарских вакансий. Да вскорости, как я надеюсь, и гувернантки зажиточным семьям не помешают.
— Да? И что будут делать твои институтки? Выйдут замуж за рыбака? Так рыбаку не нужна образованная жена, ему нужна хозяйка. Он отправляется в море и желает, чтобы дома всё было в порядке. Разделение труда в своём роде. Так что останутся твои гувернантки без мужей, а рыбаки без жён.
Как всегда в Лёшкиных словах имелся определённый резон. Но в этот раз я настоял на своём. Зверобоем уже не раз приходилось привыкать к новшествам. Со временем привыкнут и к учёным девицам.
Глава двадцать девятая. Эскимальт
Глава двадцать девятая. Эскимальт
Когда Дерюгин с двумя помощниками в первый раз доставил урожай в Верхний острог, вечно пьяный приказчик даже протрезвел, увидев мешки с долгожданным камчатским хлебом. Несмотря на приказы сверху, на самой Камчатке мало кто верил в успех землепашества. Не верил и приказчик, пока не потрогал зерно рукой. А тогда передал по начальству, примчался командир из Большерецка и, наградив предпринимателя рукопожатием, а мужиков полтиной, принялся строчить рапорты в Иркутск и Петербург, требуя расширения дела. Дерюгину даже подсказывать не пришлось, настолько тот уверовал в чудо.
Тем временем первая партия крестьян уже обустраивалась в Калифорнии. Для поселения мы с Варзугиным подобрали воспетую Джеком Лондоном Лунную долину, которая так походила на холмистые ландшафты Центральной России. По обеим сторонам от неё находились ещё две долины, а где-то к северу располагался так и не найденный Тропининым Форт-Росс, а также река Славянка или Русская как её назовут американцы. Но не там, а именно здесь отпрыски русских дворян заложили в нашей с Тропининым реальности основы местного виноделия.
Виноделие пока казалось лишь миражом, далекой перспективой, а пока мужики и бабы находились в состоянии недоверия и эйфории от обладания землёй. Без помещиков, без начальников, без свирепых дикарей и морозов. «Без СМС и регистрации» — как говорил в таких случаях Тропинин.
Я не удержался и решил присутствовать при историческом событии. Быстроходная «Виктория» под управлением Окунева добралась до Золотых Ворот за две недели, а я появился неделей позже, не потратив, впрочем, на путешествие и пяти минут. Шхуна к тому времени уже ушла, а Варзугин готовился к переходу и наставлял будущих землевладельцев. Ещё в прошлом году я переправил сюда дюжину шотландских железных плугов, столько же борон, полсотни кос-литовок, цепов, заступов, топоров и прочего инвентаря. На девять семей, что добрались до Калифорнии этого хватало с избытком.
На трофейном испанском поле инструменты были опробованы (климат позволял заниматься хозяйством круглый год, поэтому можно было одновременно и вспахать борозду, и накосить сена, и собрать урожай). После испытаний инвентарь торжественно вручили новым хозяевам вместе с саженцами фруктовых деревьев и семенным материалом — злаками, кукурузой, бобами и разнообразным овощем.
Получили наши крестьяне и животных. К тем, что смогли перенести дорогу через океан, Варзугин добавил коз и свиней из нашего калифорнийского стада. Общество получило вдобавок несколько коров, бычка для развода и пару волов для тяжёлых работ.
— Это на всех, — предупредил Варзугин. — А живут пусть у выборных.
Но и на этом аттракцион неслыханной щедрости не закончился. Мы готовились к историческому моменту загодя и предусмотрели всё, чтобы сельское хозяйство встало на ноги с первых же дней, а люди ощутили оптимизм и смотрели в будущее с уверенностью. Поэтому вместе с крестьянами «Виктория» доставила в Калифорнию щиты для сборки домов, простенькую готовую мебель вроде столов и лавок и даже такие предметы обихода как вёдра, кормушки и корыта.
Всё добро погрузили на баркасы, и ранним утром отправились в путь. Погода благоприятствовала походу. На баркасах подняли небольшие паруса и ещё до полудня флотилия миновала залив святого Павла (названного так, разумеется, в честь небесного покровителя наследника престола).
Для первых поселений мы облюбовали три долины к северу от залива святого Павла. Со временем мы собирались поставить здесь пристань, чтобы не перегружать грузы со шхун в Сан-Франциско, но пока берег представлял собой болотистые лиманы, отгороженные от моря отмелями. Мы вошли в один из лиманов и вскоре оказались в изрядно обмелевшей речке Сонома.
Гораздо больше времени нам потребовалось чтобы подняться вверх по течению. Само по себе оно не было сильным, но многочисленные отмели заставляли часто переходить с вёсел на шесты, а топкий берег не позволял просто протащить лодки с помощью лошадей или людей.
Наконец мы добрались до точки, где болота уже отступили, а луга не стали слишком засушливыми. Варзугин место разведал заранее и установил на берегу вешку с тряпицей. Целину покрывали пологие холмы с зарослями кустарника и рощицами низких деревьев на склонах и в низинах. Трава была ещё зеленой, не выгоревшей под калифорнийским солнцем, но земля явно выглядела сухой и люди даже забеспокоились, вырастет ли здесь что-то? Варзугин показал на ручей, что сбегал с одного из дальних горных отрогов и убедил, что воды хватит.
Ватага сразу же взялась помогать мужикам ставить дома — небольшие коробки метра три на три. Без фундамента, с земляным полом и крышей из тростниковой плетенки. На первое время. А там селяне пусть строят, что сочтут нужным.
— Вот здесь вода есть, саженях в двух под землей, — собрав мужиков, указал на яму Варзугин. — Мы копали для пробы, но особенно не крепили, и колодец обвалился. Можно из ручья брать. Вода там чистая. А в речке когда какая. Бывает и мутная, бывает и из берегов выходит. Но рыбы полно. Даже чавыча заходит.
— Земли берите, кто сколько сможет обработать, — провозгласил я. — И под пашню, и под выпас, и под застройку. Только постарайтесь обнести свои участки изгородью. Мы потом выправим документы на собственность. Индейцы здесь живут мирные, но могут прийти гишпанцы, поэтому держите связь с Варзугиным. От него будет наведываться человек. Он же будет присылать вам необходимое в обмен на зерно, бобы, лен, пеньку.
Один из мужиков не выдержал. Ещё до того, как его дом обрёл крышу из тростниковой плетенки, запряг в плуг якутскую лошадку и проложил в калифорнийской целине первую борозду. Тут и другие подорвались, а мы с парнями сложили костер, достали бочонок с самогоном и приготовились к пирушке.
