— Сама-то говорит, что в усадьбе в основном проживает, но, бывает, и в городе у подруги своей на петроградской стороне заночует. Вот только Федот сказывал, больше-то она в городе живёт.
Он ещё помялся и продолжил:
— И совсем уж недавно одни мои знакомцы нашептали, будто домик подруги-то своей она как есть на себя выкупила.
— Дом большой?
— Немаленький. О девяти комнатах в два этажа.
— Адрес знаешь?
— Конечно. Мне велено, если случится что, туда обращаться.
— Хорошо. Напиши адрес. И вот ещё что: о появлении моём никому пока не говори, мне сначала с делами разобраться нужно.
Митрич с недоумением на меня посмотрел, потом перевёл взгляд на хмурого Путилова. Тот, соглашаясь со мной, кивнул, и Митрич, мотнув головой, ответил:
— Раз нужно, то конечно.
В дальнейшем мы прошлись по дому, оценивая его состояние. А ничего такой домик, большой (по нынешним меркам) и симпатичный. Можно сказать, обычный для старого Питера. Фасадная часть и два флигеля расположены буквой "П". Фасад украшен лепниной и декоративными полуколоннами. Внутренний двор заставлен сараями, которые заполнены дровами. Специфика современности, однако. Когда везде и всюду имеется лишь печное отопление, дрова становятся жизненной необходимостью, и на зиму их требуется много. Тут даже на лестнице у дверей квартир поленницы сложены для просушки дров. Во дворе-то они отсыревают быстро, и перед использованием их лучше сушить. Пожив в этом времени, я уже знаю, что от сырых дров не только дым лишний идёт, но и печь может треснуть.
Содержится дом, надо признать, неплохо. Митрич молодец, за хозяйством следит внимательно. Всё чистенько и внутри, и снаружи. Внешние стены и устланная кровельной жестью крыша недавно красились. Мы поднялись на чердак и осмотрели оборудование, вынесенное из "отцовской" лаборатории. Ого, сколько тут всего! "Папуля" явно любил химичить. Мне и Софе многое пригодится.
Узнали мы и о доходах с аренды дома. Ещё три года назад прибыль была двадцать девять тысяч рублей в год, если на серебро считать. И это чистыми на руки, за вычетом расходов на содержание дома и полуторапроцентного налога с оценочной стоимости недвижимости. А вот за последний год, благодаря стараниям Анастасии Георгиевны, прибыль уже тридцать три тысячи превысила. Впрочем, эту прибыль, скорее всего, придётся сокращать.
Дело в том, что сейчас по закону у домовладельцев есть особая обязанность — надзор за жильцами. Домовладельцы должны немедленно сообщать в полицию обо всех приезжающих и отъезжающих. За каждый день просрочки взимается штраф: за первые сутки — десять рублей, за вторые — двадцать, за третьи — тридцать и так далее, по нарастающей. Также домовладельцы не имеют права принимать на проживание в свои дома беспаспортных людей или просрочивших свои паспорта, за приют таких жильцов взыскивается по пятьдесят рублей в сутки. Ещё одна опасность — это заселение людей с фальшивыми паспортами. Ну, тут вообще прописана ответственность вплоть до уголовной. И Митрич подозревает, что Анастасия Георгиевна именно таких жильцов недавно приютила. Разумеется, мне предстоит их выселять, возвращая деньги.
Конечно, как всегда в России, реально штрафы редко применяются. И хоть за исполнением всех обязанностей домовладельца полиция следит зорко, но зорко по большей части с пользой для своего кармана. Между прочим, дача взятки полиции в данные времена носит почти узаконенный характер. Считается обязательным, чтобы домовладельцы посылали всем начальникам в полицейском участке к большим праздникам поздравления с "вложением" каждому "по рангу его", а низшему полицейскому составу — околоточным, квартальным и городовым — "поздравления" вручаются прямо в руки, так как поздравлять они являются сами.
Давать необходимо, иначе могут штрафами замучить: то панель перед домом песком не посыпана, то помойная яма не очищена, то снег с крыш не убран. В общем, как поётся в одном современном водевиле, о котором мне рассказывали дамы на встрече клана Ростовцевых:
Вельможа тысячи берёт,
Берёт чиновник лисью шубу,
Жене квартального — капот,
Городовому — рюмка в зубы.
Таков закон, таков закон.
И нерушим навеки он.
Как-то знакомо, знаете ли. Грустно знакомо. Блин, и тётка ещё чудит. Что-то у меня с каждым приходом денег, с каждым увеличением моего финансового благосостояния сложностей в делах становится всё больше и больше. Это, наверное, предупреждение с небес, чтоб жизнь мне нынешняя совсем уж мёдом не казалась. Так сказать, горькая приправа как средство отрезвления.
Ай ладно! Разберёмся. Вот оформим наследство чин по чину и Анастасию Георгиевну трясти станем, а там уж и остальной клубок проблем (с теми же жильцами и кредитами) разматываться начнёт.
Оставшееся до Нового года время и плюс ещё несколько дней после пролетели у нашей компании весьма продуктивно, развлекались мы по полной программе. Ходили в театры, ездили в гости, посещали различные представления и мероприятия. Ой, да куда нас только не заносило! Все городские увеселительные заведения нами старательно осмотрены. В театрах мы уже пять раз побывали. К сожалению, ничего особо примечательного я там не увидел, ну разве что понял, что дети в святки, особенно на утренних спектаклях, составляют большинство. Ну прям как в советское время! Немного позабавил водевиль, который я видал ещё в той жизни, — "Лев Гурыч Синичкин". От хорошей игры актёров на меня к концу спектакля аж ностальгия по прошлому-будущему накатила.
Четыре раза мы съездили на каток в Юсупов сад. Там на пруду речной яхт-клуб устраивает катания на коньках под игру какого-то гвардейского полкового оркестра. Я с коньками довольно быстро освоился (видать, Мишка на них катался), а Машулю, Светлану и Софу пришлось учить общими усилиями, и зачастую со смехом. Ещё мы покатались на оленьих упряжках. Приезжие жители крайнего севера, самоеды, последние годы регулярно приезжают в Питер на святки. Ставят свои чумы прямо на реке Неве и катают по ней горожан на олешках, причём от посетителей у них отбоя нет.
И разумеется, заглянули мы на главную ярмарку города — на Адмиралтейской площади. Во где бардак-то! Гремит музыка, со всех сторон разная, звучат шарманки, трубы, флейты, бьют барабаны, кричат уличные артисты и балаганные зазывалы, трещат хлопушки, гудит праздничная толпа. Немыслимое буйство красок, шума и движения! Народа множество. На каждом шагу торгуют всевозможными незатейливыми сладостями. Лакомства продаются и на переносных лотках, и в лавках. Первое место занимают семечки и кедровые орешки, но встречаются и фисташки, и грецкие орехи, и чернослив с изюмом, и пряники всяких видов.
В центре площади рядышком стоят две построенные из дерева ледяные горки. Этакие детские дворовые горки двадцать первого века, увеличенные раз в двадцать. Площадь вокруг них заставлена качелями, каруселями и так называемыми балаганами (это что-то среднее между цирком шапито и театром). Балаганы обильно украшены гирляндами ельника, сосновыми венками, расписными арфами, трехцветными флагами (бело-сине-красными), вымпелами и яркими вывесками, от которых аж в глазах рябит.
Естественно, в первую очередь мы покатались с ледяных горок. Они, конечно, меньше красноярских, но довольно крутые (чтобы съехать, приходится забираться по лестнице как минимум на пятнадцатиметровую высоту). Катались на специальных досках — и по одному, и по двое. Скорость на них развивается довольно приличная, Светлана в первый раз даже покричала. В общем, все получили огромное удовольствие. Понравилось, что расположены горки удобно: скатившись с одной, ты подъезжаешь как раз к лестнице для подъёма на другую.
Затем вся наша сборная компашка прошлась по балаганам. Балаганы все разные. Есть маленькие, есть большие, в зависимости от достатка их владельцев. Ну и, соответственно, репертуар у каждого свой, на любой вкус клиента так сказать. В первый раз мы побывали в самом популярном. Билеты, кстати, покупали Ростовцев с Вяземским. За последнее время у них сложилась этакая консолидация — за развлечения платят только они. Меня от этого дела отодвинули, доверяют лишь девушек вкусностями угощать. Похоже, и граф, вслед за Софой, начинает считать меня своим сынулей.
