и не произошел…
— Андрей… — прохрипел я.
Внутрь щита управления вбежал растерянный Григорий.
— Ну? — крикнул он. — Получилось?
— Наверное… — облегченно выдохнул я. — Возьмите дозиметр, проверьте уровень радиации… Он где-то там, на входе…
Журналист тут же рванул обратно в коридор, где так и лежал измерительный прибор. Надеюсь, он не пострадал, после попадания в морду Клыка.
— Вызовите милицию! — раздался голос Дятлова.
— Отставить милицию! — крикнул Андрей, доставая удостоверение. — Она уже здесь! Скорую нужно! Срочно!
Я лежал на кафельном полу, смотрел в потолок.
Мне было дерьмово физически и очень хорошо на душе. Пусть все пошло не так, пусть едва все не закончилось печально. Аварии не произошло. Я справился, пусть все было и на грани!
В голове пытался анализировать, но получалось плохо. В любом случае, четвертый реактор безнадежно испорчен, а ремонт, если и возможен, займет крайне длительное время. Эх, мне бы рассказать все Дятлову, Акимову, Трегубу… Рассказать про дефекты РБМК, рассказать про «концевой эффект», про вмешательство в шкаф КИП, который был саботирован инженером Донченко. А может и не был, может он не успел этого сделать.
Да-а, не в состоянии я сейчас беседы проводить. Как же дерьмово…
— Леха! — надо мной склонился встревоженный Андрей. — Глаза не закрывай! Держись, ну!
— Черт, больно-то как, — выдохнул я, чувствуя, что отключаюсь. — Крови много натекло?
Тот опустил взгляд ниже, затем снова посмотрел мне в глаза.
— Много. У тебя еще и ножевые ранения есть…
На БЩУ вбежал Григорий с дозиметром в руках.
— Загрязнение есть. Небольшое. В самом реакторном зале двадцать рентген, незначительный рост. В других местах я не измерял.
Я улыбнулся и отключился…
* * *
Очнулся я уже в больнице, двадцать восьмого апреля. Мне сделали переливание крови, извлекли пулю и вообще, врачи молодцы — все сделали быстро, а главное правильно. У кровати, кое-как скрючившись на неудобном стуле, сидел Андрей. Голова все еще была перемотана свежими бинтами.
Рядом с ним, на белой тумбочке лежали два апельсина и яблоко.
— Эй, а ну не спать! — очень слабым голосом произнес я.
Тот вздрогнул, едва не свалился.
— О! Очнулся, герой! — улыбаясь, произнес он. — Я уж было решил, что ты все. Шучу, не думал я ничего такого. Врачи убедили, что с тобой все нормально будет. Для тебя, между прочим, из Москвы, самого лучшего хирурга привезли. Блин, фамилию забыл. Ай, неважно.
— Что со станцией? — спросил я.
— Нормально все. Не было аварии. Ну, то есть, она, конечно, была, но значительно меньшего масштаба. Все в пределах станции. Дятлов кричал, что ты им реактор испортил… Но ему быстро рот заткнули! Там, короче был небольшой уровень радиоактивности, сам реактор в хлам. Извини, не разбираюсь я в этой промышленной терминологии.
— Двух зайцев одним выстрелом?
— Ты о чем? — недоуменно спросил Курсант.
— Ну… И Клыка завалили, и авария как бы произошла. По-любому, до иностранной разведки это дойдет. Значит, новых попыток они предпринимать не будут.
— Не-е, оба мимо, — усмехнулся Андрей. — Клык жив. Взят под усиленную охрану. Он еще много чего интересного расскажет. А все что касается аварии, само собой засекретили. После того, как ты отключился, через минут двадцать нагрянули комитетские. Пришлось им все объяснять.
— У меня глюки, или там был Лисицын?
Андрей помрачнел.
— Был. Мировой мужик. Скончался на месте. Он ведь тоже из комитетских, только в отставке. Я ведь почему все последние месяцы недоступен был… По его указанию. Он сам на меня вышел, рассказал о тебе и обо всем, что на самом деле творится. О своих подозрениях. Он считал, что Пономарев не тот, за кого себя выдает. Но полной уверенности и доказательств не было. Мы с ним встретились в Москве. И с тех пор, я все время находился там. Лисицын, через своих знакомых, наблюдал за тобой. Так мы держали все на контроле. Выяснили, что никакого Клыка не существует. А вот Виктор Клыков, бывший сотрудник комитета, что уже полтора года числится погибшим, на самом деле жив и здоров. И на него нет ничего. Вообще ничего. Но я не мог тебе обо все рассказать…
— Ну и кто ты после этого?! — беззлобно произнес я, чувствуя сильную слабость. — Все знал и молчал. Почему не предупредил?
— Потому что тогда, ничего бы не получилось. Кстати, отца я тоже предупредил, прямо перед тем, как вы пошли на дело. Но он не знал, что Виктор — это Клык. Я потребовал от него не идти с вами вниз. Потому он и остался на крыше.
— Так вот почему он опоздал и прибыл позже обозначенного мной времени… — выдохнул я. — Из-за тебя?
— Ну да. Нелегко было ему признать, что в группе предатель.
— Ладно, считай, что я тебя прощаю. Ты появился как раз вовремя.
— Да что я… — пробурчал Курсант. — Это все план Лисицына. Но и то, прошло не гладко. Я так торопился, что попал в автоаварию. Кое-как добрался, чем подставил самого Лисицына. Вот, до сих пор с бинтами на голове хожу.
— Он погиб?
— Да. Три пулевых в спину. Бронежилета у него не было.
— А что комитетские?
— Теперь они все знают. Я передал им письмо, написанное самим Лисицыным — он написал его заранее, как подстраховку. В нем объяснил все, что происходило за эти месяцы. А еще, он подробно расписал то, что Клык намеревался использовать дефекты реактора в своих целях. Они с пониманием отнесутся к тому, что враг знает, как нанести удар по советским реакторам. Теперь точно примут меры. Думаю, что теперь никакой диверсии на наших АЭС уж точно не повторится. Так что, со всей уверенностью заявляю, дело сделано! Поздравляю!
— Один я бы ничего не сделал.
— Ошибаешься. Я вообще с самого начала не хотел ничего менять. И если бы отца не похитили…
— Клык, сам того не осознавая, оказал нам медвежью услугу. Именно этим поступком, он заставил тебя примкнуть ко мне, — усмехнулся я, скривившись от боли. — А что со мной?
— Жить будешь.
— Да я не про это. Что комитетские?
— Ну, пока тебя трогать не будут. Кому ты раненый нужен? А потом да, жди гостей. Ну, думаю, тебя Иванец прикроет… Он, кстати, звонил.
Я облегченно выдохнул. Андрей хотел еще что-то сказать, но вдруг дверь распахнулась и на пороге показалась Юля. На заднем фоне маячил ее отец.
— О-о… — протянул Андрей, засобиравшись. — Ну, я вас оставлю. Нам потом еще многое предстоит обсудить.
Его слов я уже не слышал — смотрел на любимую девушку.
— Леша, Леш… Как ты? — вид у нее был растерянным. — Как так получилось?
Она подошла ближе
