Одновременно с ним второй лист металла врезался сзади, и они оба припечатали мою тушку между собой. Я начал брыкаться, но листы стало аккуратно корёжить, словно подстраиваясь под форму моего тела. Не успел я как следует охренеть, как меня запечатало в позе замороженного Джима Керри из Маски, с одной лишь разницей, что на границах листов у меня торчали руки с катанами и голова сверху.
После этого пламя резко опустилось, и я увидел четырёх человек – двое вояк и…
— Отец?! — выпалил я.
Лупая глазами, я смотрел на седого мужика, что, хмуро зыркая, подходил ко мне, весь такой крутой, в чёрном пальто. Рядом с ним шёл не менее брутальный и настороженный Григорий, выставив перед собой руки. До меня только сейчас дошло, что огонь оказался отцовский, а фокусы с металлом – нашего Магнито. А ещё я так и не отключил свою ауру, что тут же и исправил.
Мой вид сразу стал человеческий, а у моих «спасителей» выпучились глаза по пять рублей.
— Сын? Это ты? — удивлённо спросил отец.
— Ну а кто же ещё… — глупо улыбнулся я и кивнул назад. — Вон, логово бандитов обнаружил.
Григорий и отец удивлённо переглянулись и серый кардинал, манипулируя руками, разжал две половинки металла, что удерживали меня. Я с мечами плюхнулся на первый лист и тут же поднялся.
Отец остановился на расстоянии двух метров и оценивающе осмотрел меня, остановившись на мечах и моей правой груди, где красовался сигил.
«Фа-ак… Мимикрия давно слетела», — поморщился я.
Теперь я пожалел, что по привычке Рембо бегал с голым торсом уже неделю. Но отпираться уже было бессмысленно, так что я выдохнул и просто спрятал катаны в инвентарь. Легкими искрами они исчезли прямо из моих рук на глазах у всех.
— Значит, я ошибался… — пробормотал отец, и подойдя ко мне, крепко обнял. — Как же я рад, что ты жив, сын…
И я опять прифигел. Проявления чувств отца довольно нереальное событие даже в моём мире. Так что для меня это было в новинку. Я даже растрогался и приобнял его в ответ.
— Пап… Как вы здесь ока… — неловко начал я, но он быстро отстранился и, держа меня за плечи, отчеканил:
— Потом всё. Ты ранен?
Он глянул вниз на мои намокающие красным штаны.
— Это царапина, — отмахнулся я, на что отец хмыкнул.
— Кто в здании? Носители печатей есть? Обычные люди? — следом спросил он.
— Там только трое раненых без печатей и девушка с морозным сигилом. Но она тоже ранена и уже не боец, — ответил я, указывая рукой позади себя.
— Группа два, обследовать здание! Медики! Подлатать раненых! — крикнул кто-то позади отца.
Я его даже не заметил. Это был какой-то усатый дядька, но лицо знакомое. Кто-то из безопасников семьи, вроде. После его слов через ворота высыпали ещё десяток человек оперативной группы, укомплектованные под «не балу́йся». И после этого события пошли просто вскачь.
Отец, придерживая меня то за спину, то за шею, отконвоировал за цех в автомобиль, похожий на хаммер. Он чуть ли не лично посадил меня на заднее сиденье, как ребёнка, и наказал водиле, что тот будет отвечать за меня башкой.
Мандраж от произошедших событий накатил ударом, у меня даже руки затряслись от волнения. И только тогда пришло понимание, сколько раз я по факту сдох и скольких отправил на тот свет. Это были не угрызения совести, а сожаление за то, что всё так вышло, от чего пришлось положить столько жизней. Какая-та бессмысленная резня...
Спустя пятнадцать минут возле цеха было не протолкнуться от чёрно-синих автомобилей полиции, белой медпомощи и толп различных госслужащих. К нашей машине сразу подбежали два медика и стали лечить мои ноги своим зелёным свечением из рук. Каких-то десять минут, и даже следов от пуль не осталось. А через час отец с Григорием вернулись в машину, и мы двинулись домой.
Батя молчал как рыба и косился, то ли на меня, то ли на мою руку, а вот Григорий инструктировал, что никому нельзя знать, что меня пленили коммуняки. Просто обнаружили логово, и всё. Он лишь вскользь объяснил, что шумиха в этом деле не нужна, так как это как-то связано с разборками с Тайной Канцелярией.
А ещё это след на репутации семьи. Как это – выкрали целого третьего сына не последнего графа Империи? И похоже, в этом главная причина этого «неразглашения».
Машина подъехала к заднему выходу нашего «дворца», куда меня тайно протащили окольными путями и засунули в какое-то помещение с четырьмя служанками. После бычьего рыка отца: «Чтобы был чист как младенец», он ушёл, а на меня накинулись словно стая волчиц.
Не слушая моих доводов, что я могу помыться сам, девушки затащили меня в ванную, стянули джинсы и стали надраивать всего щётками с ног до головы. Я краснел как реальный подросток. Одна из них даже стала лезть намыленной губкой мне между ног, от чего я хорошенько шлёпнул ей по рукам, пряча свою бурную реакцию на такие манипуляции.
После мытья меня также с ног до головы натёрли кремом, обсушили тремя фенами и отвели в комнату, где на вешалках ждал костюм с галстуком и нижним бельём.
Хорошо, что дали одеться самому. Оры и угрозы на них не действовали совершенно – слово отца для них было приоритетнее моего. И
