честно, отец… стыдно было, — вздохнул я. — Думал, она совершенно бесполезна, только силу качать…
«А ещё боялся Шнобелевской премии. Она тут есть, я гуглил!» — добавил я про себя.
— Бесполезная… — нервно хохотнул Григорий.
— Поэтому ты хотел поступить учиться к этим… магам? — спросил отец.
— Я и сейчас хочу. Уверен, они добавят мне… более традиционных способностей, как у вас, — пожал я плечами.
В этом я уже убедился от системы. По примеру моего «Рассекающего удара», я могу самостоятельно приобрести скилы тех умений, которые смогу единожды воспроизвести.
Опять повисла тишина, а отец ушёл в задумчивость. Илья же с недоверием и опаской поглядывал на меня. И его понять можно, так как недалеко от него сидит непонятный, малознакомый и, возможно, опасный человек, а не хлюпик-наркоман-задрот видеоигр. Я бы себя вёл аналогично. Так что не виню своего брата, которого реально считаю братом, в отличие от незнакомого мне Кирилла.
— Как так получилось, что тебя выкрали коммунисты? — спросил Григорий, пока отец думал.
Но всех тоже интересовал этот факт, так что на меня испытывающе уставились все.
— Э-э… Понимаете тут такое дело… — натянуто улыбнулся я, почёсывая затылок.
Короче, пришлось выложить всё. И то, как я в одиночку зачистил свой первый микро-разлом, и то, как я решил на этом заработать, чтобы не тратить мамины деньги. Да и вообще рассказал про свои мотивы и желание поступить в институт.
Пока отец сопел, крыл руганью меня и коммунистов, Григорий подробно интересовался «притоном», где меня схватили – сразу кому-то отзвонился. Камни, разумеется, я не показывал, мол, украли. Про инвентарь тоже не знают. Пусть думают, что я только «Призрачные мечи» могу призывать.
Спустя полчаса шухер поутих, и батя посматривал на меня виновато. Видно считал, что я влез в такую задницу из-за его упёртости. Но после сегодняшнего я его точно не виню.
— Вот моё решение, — объявил отец и внимательно посмотрел на меня. — В связи с последними событиями… и твоими новыми способностями, я аннулирую помолвку. Будешь поступать к тем шарлатанам, как ты и хотел, — усмехнулся он на мои взлетевшие брови.
— А как же… изгнание?
На что Григорий гоготнул.
— Никто тебя изгонять не собирался, — поморщился отец.
— Точно. Твой батенька думал – погуляешь, пока деньги матери не разгуляешь, и вернёшься в дом, блудный сын. Был бы урок и тебе, и матери твоей. А тут вот оно что получается, — посмеиваясь, добавил Магнито, а батя швырнул в него недовольным взглядом.
— Э-э… Понятно… — протянул я.
А я уже планы построил в Питер перебраться и бизнес с камнями замутить. Хотя… Последние события показали, что самостоятельно лезть в такие дебри чревато быть вздёрнутым на светильнике морга. По крайней мере, пока я не наберу какой-то вес в этом мире.
— Следующий пункт, Андрей, — продолжил отец. — Я запрещаю тебе где бы то ни было хвастать и светить своей печатью. Даже во время обучения. Это опасно не только для тебя, а для всей нашей семьи. Если заинтересуются непонятной печатью ищейки государевы или, не дай Господь, инквизиторы – не успеешь оглянуться, как будешь заперт в лабораториях или где похуже. Разумеется, мы так просто это не оставим, а потому будут проблемы. Так что не дури. Ты понял меня?
— Да, отец. Я осознаю риски, — уверенно кивнул я.
«Я вообще никому это светить не хотел. И что за инквизиторы?» — подумал я про себя.
— И последнее – не вздумай что-то ляпнуть матери о том, что с тобой произошло, — тяжко вздохнул отец. — Сердце у неё слабое.
— Да… — кивнул барон. — А если выживет, после сердца, то вздёрнет графа… А потом исцелит и на плаху отправит…
От чего Илья не выдержал и усмехнулся в кулак.
— Что-то ты сегодня разговорчивый, Гриша, — покосился на него отец.
— Дык, у меня тоже нервы, Василий Олегович, — улыбаясь, пожал он плечами. — Не серчайте, мне ещё полночи разгребать сегодняшние дела.
— Нервы, — фыркнул батя. — Значит так, господа хорошие… Все вместе придумываем Андрею правдоподобную легенду недавних событий… Пока Оксана не заявилась сюда…
Глава 18
Из диалогов отца, серого кардинала и брата, было ясно, что маман устроила адский разнос первому в списке. Да такой разнос, что батя был несколько дней на измене, обшаривая каждый закоулок Барнаула и изучая каждое моё передвижение по имеющимся и не таким многочисленным камерам. Мать подняла тревогу о моей пропаже сразу же на утро, когда об этом рассказали наставленные ко мне слуги. А вот на следующий день им по «почте» пришла отрубленная рука, которую отец оперативно скрыл.
Он до такой степени труханул, что мысленно уже похоронил себя, пока Григорий не настоял обратиться к какой-то «ведьме» Авдотье. Она-то и распознала, что я живой, и даже указала конкретную деревню, где «блудный сын» исчез из её видений.
Не знаю, правда ли отец так сильно беспокоился за меня, но как человек, прошедший супружескую жизнь, знаю точно, что ненависть жены – хуже ненависти лютого врага. Да и все мужики чуточку подкаблучники. Не без этого.
Мне
