Сказав это, он прыгнул на меня, а его напарник метнул дубинку. Я такого не ожидал, но отбил её мечом, а затем встретил противника клинком. Еле успел, увернулся от стилета и упал. Меч отлетел в сторону, зато я остался жив. Перекатом ушёл в сторону и поднялся.
Убийцы приближались. Один безоружен, как и я. У другого стилет, и он закричал:
– Вот теперь тебе точно не уйти от кары Господней, и я стану Его орудием!
«Дурачок», – совершенно спокойно подумал я о словах радостного фанатика и замер.
Взмах клинком! Ещё один! Враг всё ближе, и когда он в очередной раз атаковал меня, я метнулся навстречу, перехватил его кисть и резко её выкрутил. Он ещё не понял, что произошло, а я уже оказался за его спиной, продолжил выкручивать руку, и раздался сильный хруст.
Убийца заорал от боли, и в этот момент приблизился второй фанатик. Медлить нельзя, и я отступил, толкнул на него покалеченного подельника и сделал шаг назад. Здоровяк поймал своего товарища, и они опять двинулись ко мне. Но было поздно. Щёлкнули арбалеты, и в тело каждого убийцы вонзилось по две стрелы. Подоспели вароги, которые не медлили, сразу устранили основную угрозу.
Подобрав меч, я осмотрелся. Бой закончен, все убийцы погибли, а мы потеряли больше пятидесяти воинов. Плохой размен, на мой взгляд, и я подозвал ближайшего варога с арбалетом. Это был Вацлав, который работал по Европе и помогал де Ге.
– Вождь? – Он слегка поклонился.
– Знаешь, кто они такие? – Носком сапога я пнул тело мёртвого фанатика.
– Да.
– Собери новую группу из варогов, посоветуйся с ближними людьми Свойрада и найди мне их логово.
– Будет сделано, вождь.
Вацлав снова поклонился и отступил в сторону, а я прошёлся по лагерю, поговорил с командирами сотен и вернулся в шатёр к планам по встрече крестоносцев.
Херденау. Лето 6660 от С. М. З. X.Германцы приближались, и наше войско стало стягиваться к деревушке Иоганнсфельд, возле которой мы собирались встретить крестоносцев и местное ополчение. Место хорошее. Деревушка на тракте между Гамбургом и Бременом. Слева – болотистая низменность. Справа – рощи и поля. Иоганнсфельд на холмах, между ними дорога. Начинаем сражение в обороне, встречаем противника, отбиваем его натиск и переходим в контрнаступление. Таким был мой план, который одобрили все командиры и вожди. Самый идеальный вариант. Однако битва началась совсем не так, как мне думалось, и произошла возле другой деревушки, которая называлась Херденау.
Вражеские полководцы, пока шли по родным землям, окончательно рассорились и разделили свои силы. В авангарде двигался Конрад Гогенштауфен. За ним, в центре, герцог Бертольд Церингенский. А третий германский военачальник, маркграф Оттон Мейсенский, в арьергарде. На начальном этапе каждый был сам по себе, и Конрад Гогенштауфен, младший брат покойного императора, узнал о том, где мы его поджидаем. После чего по совету опытных военачальников не стал наступать в лоб, а решил обойти нас по флангу.
Вечером преданные ему воины, в основном имперские рыцари, дворянские дружины из Швабии, Саксонии и Тюрингии, аквитанцы, тамплиеры, тевтонцы и ополчение Гамбурга свернули с тракта. Начался ночной марш, и они вышли совсем не туда, куда собирались. Вместо замка Бауден, который должен был стать их опорной точкой, они оказались в Херденау, нависли над нашим правым флангом и столкнулись с конной тысячей Ечеди.
Непонятно, как Ечеди и его воины оказались вблизи Херденау, в пяти километрах от того места, где должны были находиться. То ли тысячник решил отсидеться в стороне от грядущей битвы, то ли заплутал, как германцы. Теперь уже не узнать, ибо он погиб почти сразу, а его тысяча попала под удар конных храмовников и, потеряв половину воинов, отступила.
Ночь. Неразбериха. По лагерю мечутся степняки с факелами и кричат, что всё пропало и враг уже рядом. Вот-вот могло произойти непоправимое – войско ударится в панику, и мне пришлось отдать приказ чёрным клобукам остановить беглецов. Кокай Мнюзович действовал решительно. Его воины вытеснили половцев Ечеди из лагеря и собрали их в кучу. Я подъехал к ним, узнал, что произошло, и выдвинул навстречу германцам несколько отрядов.
Крестоносцы послали за отступившими половцами погоню, и вражеская кавалерия вступила в соприкосновение с нашими разведчиками. В полях и рощах на правом фланге – сотни факелов, понятно, идёт бой. Ну и как я должен был поступить? Послал гонцов к Доброте, а сам вместе с тысячей тяжёлой степной кавалерии, чёрными клобуками и двумя сотнями конных дружинников из Рарога выдвинулся на помощь нашим разведчикам. Нужна была точная информация, и следовало понять, что происходит. Но вместо этого я сам завяз в бою.
Моя кавалерия столкнулась с германскими храмовниками, и они, потеряв сотню воинов, обратились в бегство. Теперь уже мы начали преследование и на плечах противника ворвались в Херденау. Больше двух тысяч всадников оказались в расположении крестоносцев, среди обозов, и я отдал приказ удержать деревушку. Нас было меньше, но мы смогли выбить противника из Херденау и захватили богатые трофеи, а вскоре подошли степняки и венеды.
Наступило утро. Схватки шли по всей линии соприкосновения, в полях, рощах и на переправе через небольшую безымянную речушку. Полнейшая неразбериха, гонцы отправлялись на поиск отрядов и терялись. Вожди и командиры сами лезли в битву. Кто, где, чей? Непонятно. Нити управления войсками, что у нас, что у крестоносцев, выскользнули из рук военачальников, и тогда я поднял в небо своих соколов.
Птицы облетели поле боя, и мы получили преимущество, ибо стала понятна его картина. Наши отряды, тысячи, дружины и полки растянулись на восемь-девять километров вдоль Херденау. Фланги при этом оторвались от центра, деревня оказалась в середине подковы, и противник стремился в неё прорваться. Зачем? Видимо, из упрямства. Херденау – не стратегическая высота, и крестоносцы могли легко обойти деревню, добраться до замка Бауден и провести перегруппировку. Но они окончательно запутались, цель поменялась, и вражеские военачальники кидали в бой один отряд за другим, а на флангах рубились вольные дворянские дружины и наёмники.
Сев на обочину дороги, я позвал Доброту и командиров, кто оказался рядом. Кинжалом начертил в пыли схему битвы и спросил верховного жреца:
– Твои предложения?
Он ткнул в точку, которая обозначала ставку Конрада Гогенштауфена:
– Нужно пробиться к шатру вражеского полководца и всех прикончить. Затем рассекаем крестоносцев на части и уничтожаем. Если сделаем всё быстро, до подхода Бертольда и Оттона, победа наша.
– Согласен, – кивнул я. – Но есть предложение: послать навстречу Бертольду и Оттону половцев, шесть-семь тысяч. Степняки встретят их и остановят. Тогда те точно не смогут оказать помощь Конраду.
– Так и поступим.
Спустя четверть часа началось наше наступление. В предполагаемой точке прорыва вражеских позиций, напротив храмовников и рыцарей, которые готовились вновь атаковать Херденау, мы собрали витязей четырёх богов: Святовида, Перкуно, Яровита и Триглава. А помимо них тяжёлую степную кавалерию Кул-Иби, дружинников Рарога, отряды варогов-гранатомётчиков, часть чёрных клобуков и «диких» половцев Кучебича. Общая численность ударного сегмента невелика – шесть с половиной тысяч. Атаку возглавлю я, а Доброта обеспечивает прикрытие флангов, продолжает руководить обороной деревни и подтягивает отставших. Навстречу Бертольду и Оттону, возвращаясь к Иоганнфельду и выходя на тракт, выдвинулось семь тысяч степняков под командованием Кокая Мнюзовича и князя Ивана Берладника.
Пропели свою протяжную песню сигнальные рога. Взвились над головой славян и половцев знамёна, среди которых была оберегаемая витязями Станица, и я поднял вверх меч, осмотрелся и взмахнул клинком:
– Вперёд! Боги смотрят на нас! Правда за нами!
Конная армада стронулась с места, стала набирать скорость, и вздрогнула земля. Тысячи людей, издавая воинственные кличи, помчались в атаку. Перед нами катилась дикая звуковая волна, которая заставила вражеских рыцарей замешкаться, и сразу же их накрыли стрелы степняков.
Начало было хорошим. Но несмотря на преимущество, мы завязли. Первые ряды вражеской кавалерии смяли и растоптали, а затем скорость упала. Пришлось пробиваться сквозь месиво из людей и лошадей, убивать всех, кто не успел или не захотел сбежать, и давить противника массой.
Битва вынесла меня на передний край, и я оказался среди витязей Яровита. Телохранители рядом, и один из них, пронзённый длинным копьём, свалился. Я разглядел его убийцу, им оказался в добротной броне и с открытым шлемом молодой всадник, который удивительно был похож на рыцаря Зальха, моего давнего врага. Его уже давно нет, погиб. Однако облик рыцаря всколыхнул пласт воспоминаний и заставил меня отвлечься.
