Когда всё стихло, я принял доклады сотников. Мы потеряли шестьдесят пять воинов. Крестоносцы втрое больше, если считать тяжелораненых, которых сразу добивали. В плену оказались лучшие рыцари и военачальники Фридриха Барбароссы, общим числом сто пять человек. Вместе с ними захвачены знамёна, канцелярия с перепиской покойного императора и его малая печать.
Всё хорошо. Всё нормально. Победа. Но Иоганн фон Сванден смог сделать пакость. Он пришёл в себя, осознал, что попал в плен, и откусил себе язык. Плохо, поскольку теперь он не сможет ответить на мои вопросы. Однако ничего не изменить, и я велел оказать ему помощь. В конце концов, он ещё может писать, а в храмах славянских богов найдутся умельцы, которые заставят его с нами сотрудничать. Поэтому возьмём гохмейстера с собой.
Херденау. Лето 6660 от С. М. З. X.Отряд возвращался в Херденау, и впереди появилось огромное облако пыли. На всякий случай я приказал приготовиться к бою, но это оказался Вартислав Никлотинг. Княжич вёл на помощь Ивану Берладнику и Кокаю Мнюзовичу больше трёх тысяч всадников. Они прислали гонцов и сообщили, что смогли рассечь войско Бертольда Церингенского и обстреливают крестоносцев с дальней дистанции. Нужна подмога, и вторая часть некогда большой вражеской армии будет разбита.
Вартислав повёл кавалерию дальше, к тракту, а мы благополучно добрались в Херденау, и меня встретил Доброта.
Верховный жрец Святовида, который, несмотря ни на что, как был воином, так им и остался, сидел под старым дубом и перевязывал левую ладонь. Увидев меня, он кивнул, и я, покинув седло, сел рядом.
– Серьёзное ранение? – посмотрел я на него.
– Царапина, стрела на излёте клюнула, – затягивая узел на тряпице, поморщился он и спросил: – Догнал беглецов?
– Конечно.
– Важные птицы есть?
– Да.
– Добро.
– А здесь что?
– Сам смотри.
На поле боя шло истребление пленников. Многие крестоносцы, рассчитывая на спасение, сдались. Глупцы! Они думали, что славяне простят уничтожение своих городов и убийства жён, детей и стариков. Однако никто ничего не забыл. Наоборот, ненависть к крестоносцам только усилилась, и пленников, поставив рядами, убивали. Просто и действенно. Удар топором по черепу или ножом в горло. Остальные пленники, наблюдая за массовым убийством, покорно ждали своей очереди. Словно бараны. А что тут сказать? Такова рабская психология большинства людей. Делай как все. Вот они и делали. Все стоят на коленях, и никто не решается броситься на охранников, дабы погибнуть в бою.
– Кровавое месиво, – отвернулся я.
– Да, – согласился Доброта. – Но пусть они погибнут. В следующий раз меньше воинов придёт в наши земли. Ты ведь не сомневаешься, что будет Третий крестовый поход, а за ним Четвёртый и так далее?
– Не сомневаюсь. В очередной раз мы смогли разбить католиков, взяли богатую добычу и славно пограбим вражеские земли. Но для похода на Рим сил нет.
– А если мы его возьмём? – Доброта поймал мой взгляд. – Что, если собрать всех воинов, пробиться в Италию и выжечь осиное гнездо?
– Бесполезно. Ты знаешь об этом не хуже меня. Сгорит Рим и падёт католическая церковь, тёмные поднимут мусульман. Этих остановим, иудеи пойдут против нас. Не будет иудеев, появится нечто новое. Возможно, не религия, а идея, побуждающая одних людей ненавидеть других. Пока над миром Ночь Сварога, тёмных не истребить. Мы можем сдерживать противника и побеждать в локальных войнах, но не в состоянии очистить от скверны весь мир. Это только богам под силу, а сейчас не их время. Биться будем, и руки опускать нельзя, однако свои силы и возможности необходимо оценивать здраво.
Доброта кивнул:
– Ты прав, Вадим. Как всегда. Зло неистребимо. Но мы не корм для тёмных и никогда им не будем. Поэтому всегда сможем остановить их слуг и сберечь память о наших богах-прародителях.
Мы замолчали, но ненадолго. Постоянно прибывали гонцы с докладами и стягивались вожди. А вечером вернулись Кокай Мнюзович и князь Иван. Они разбили Бертольда Церингенского, и сейчас их воины собирали богатейшие трофеи, а неугомонный Вартислав начал преследование Оттона Мейсенского, который решил укрыться в Гамбурге.
Очередная славная победа, которая решила исход военной кампании. Вожди собрались за богатым столом и, насыщаясь, стали решать, что делать дальше. Как обычно, предложений масса, а решение уже было принято. Ещё днём мы с Доброгой всё обговорили и решили, что до наступления осенних дождей есть немного времени. Целый месяц, а то и два можно бродить по беззащитной империи и грабить местных жителей.
Впрочем, степняков это не касается. После непродолжительного отдыха я поведу орду обратно, ибо она нужна на родине. Пока мы бродим по Европе, турки вышли в Дикое поле, и, если верить слухам, которые в исковерканной форме расползаются по миру, подчинили себе Донецкую орду половцев. Того и гляди, они дальше пойдут, доберутся до Днепра и обрушатся на Русь. Можем такое нашествие получить, какого восточные славяне никогда не видели. Хотя шансы отбиться велики, ибо Русь имеет царя и способна разгромить натиск сельджуков. С трудом, ибо за спиной султана Арапа ромеи, но это возможно.
Я покинул пирушку в полночь. Не торопясь, в окружении телохранителей, шёл через деревушку в сад, где поставили мой шатёр. На душе было невесело. Радоваться надо – враг разбит. Однако я вспомнил дневной разговор с Доброгой и задумался о том, что это не последняя война. Пока ещё живы Оттон Асканий и предатель Якса. Польский и богемский короли по-прежнему наши враги, хотя с ними можно договориться. Ромейский император и турки куют мечи. А церковь, что католическая ветка, что ортодоксальная, не оставит нас в покое. Как и другие родственные им культы. И если мои сегодняшние соратники, Доброга, Вартислав, Иван Берладник, Девлет Кул-Иби, Кокай Мнюзович и многие другие, погибнут и земные проблемы перестанут их волновать, со мной всё будет иначе. Сколько буду жить, столько придётся воевать, терять друзей и близких, резать, кромсать, интриговать и вести тайную войну. Печально это всё. Как бы с ума не сойти.
Тяжёлый груз ответственности лёг на мои плечи. Признаю это и понимаю. А ещё осознаю, что придётся жить с этим дальше и бороться. Потому что не привык сдаваться и есть цель, ради которой стоит жить.
Авгур (лат. augures) – член почётной римской жреческой коллегии, выполнявший официальные государственные гадания для предсказания исхода тех или иных мероприятий по ряду природных признаков и поведению животных.
Алатырь-камень (Латырь, бел-горюч камень) – священный культовый камень-оберег у язычников-славян, «отец всех камней» с изображением звезды с восемью лучами, символизирующий движение и развитие Вселенной, начало и Центр Мира, Око Рода.
Атриклиний (др.-греч. άτρικλίνης) – в Византийской империи придворный чиновник, отвечавший за организацию царских приёмов, званых обедов, следящий за соблюдением тактикона, то есть табели о рангах.
Борг – замок.
Брандер (нем. Brander) – корабль, нагруженный легковоспламеняющимися либо взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов.
Весин – мирный труженик, землепашец.
Гохмейстер (Hochmeister) – титул главы Немецкого ордена.
Дидеба – царское жалование воинам.
Евшан – полынь.
Жупан – князь или старшина у южных славян, правитель какого-нибудь округа.
Йеничери (тур. yeniçeri) (янычары) – новое войско; регулярная пехота Османской империи в 1365–1826 гг.
Кветень – апрель.
Копное право – древнейшая форма самоуправления внутри славянской сельской общины.
Куна – счётная, весовая и денежная единица (монета) Древней Руси.
Курултай (тюрк.) – у монголов и татар всенародный съезд знати для решения важнейших государственных вопросов.
Махайрод (Machairodus) (от греч. мáсhaira – короткий кривой меч и odús – зуб) – саблезубый тигр.
Посконь – конопляное волокно.
Прознатчик – шпион, шептун, наушник.
Травень – май.
Чёрные клобуки (укр. чорні клобуки – чёрные шапки, тюрк., каракалпак. – чёрный колпак) – общее название тюркских вассалов киевских князей, расселённых в Поросье, начиная с конца XI в. Чёрные клобуки являлись важной военной силой киевских князей и участвовали практически во всех их вооружённых конфликтах, особенно в русских междоусобицах.
Бискайский залив.
