Она поощряюще улыбнулась.
– Глерд, вы умеете разговаривать с женщинами!.. Но раз уж у вас такие затруднения, то, как вы точно сказали, будучи существом отзывчивым и сострадательным, откликнусь и помогу вам с вашими трудностями.
– Это меня спасет! – воскликнул я жарко.
Она поощряюще улыбнулась.
– Увидимся, глерд.
Она произнесла таким голосом, что я почти отчетливо услышал: «Встретимся в постели». Все-таки, несмотря на строгие нравы, что процветают и культивируются в обществе, некоторые ухитряются извлекать для себя немалую пользу за счет простаков, что все соблюдают свято и даже истово.
Старший слуга, я про себя его уже начал называть королевским секретарем, приоткрыл дверь и, поймав меня взглядом, сказал негромко:
– Глерд Юджин…
– Иду, – ответил я.
Королева за столом держит в обеих руках лист бумаги и внимательно читает, вернее, перечитывает то, что написала.
Я остановился и ждал, а она, закончив, подняла на меня холодный взгляд.
– Глерд…
Я прервал, что есть неслыханное нарушение этикета, но когда-то это сделать надо и внести ясность:
– Ваше величество, вы сказали глердам, что как-то случайно удалось узнать о моем высоком происхождении? Хоть и не выяснить точно, кто и откуда?
Она кивнула с кислым выражением на лице.
– Да.
– Тогда и сами, – сказал я с нажимом, – уж простите за дерзостнейшее напоминание, должны для поддержания этой нужной королевству и миру легенды вести себя так, будто у меня до жути длинное древо могучего и знатнейшего рода! В смысле, слушайте меня так, как слушаете глерда Финнегана или хотя бы Эллиана. Внимательнее. А не так, как…
– Как?
– Будто слуга несет какой-то бред, – сказал я зло. – Если я для других отныне знатный глерд, что не хочет раскрывать свое имя, то и для вас должен быть им, ваше величество! Разве не так? Иначе все коту под хвост. У вас кошки есть?
– Нет, – отрезала она.
– Хорошо, – сказал я.
Она сказала в легком раздражении:
– Хорошо, давай вернемся к делу. Ты полагаешь, есть какие-то способы остановить короля Антриаса?
– Не вижу таких, – вынужденно признался я. – Но затормозить можем. Намекая на некие возможности. Чтоб он с галопа перешел на осторожную рысь. А то и на грунь.
Она посмотрела на меня очень внимательно.
– А разве у нас такие возможности есть?
– Нет, конечно, – ответил я, – но это мы знаем, а король Антриас пусть думает иначе.
– А если вдруг…
– Он король, – напомнил я. – Короли должны быть осторожнее.
Она продолжала смотреть внимательно, я ощутил, что малость перегибаю, не мое дело знать, как должны вести себя короли.
– Хорошо, – ответила она замедленно. – Надеюсь, он рисковать не станет.
– Не должен, – заверил я.
– Хотя человек он отважный и очень безрассудный…
– Рискуют обычно малым, – поддержал я, – а у королей, за что ни возьмись…
– С другой стороны, – сказала она, – он молод, горяч, честолюбив и жаждет прослыть великим полководцем.
– Великие полководцы, – сказал я, – знали силы противника. В смысле, всегда сперва разузнавали, а потом думали. Пусть даже у противника сил было больше, но когда знаешь, кто где стоит, кто здесь уже трое суток, а кто прибыл только что после изнурительного марша… действовать можно. Однако мы напустим тумана и создадим ситуацию неопределенности. Пусть он не знает, какими силами мы располагаем.
Она покачала головой.
– Он знает.
– Ваше величество, – сказал я твердо, – позвольте этим щекотливым делом заниматься мне. Не в том смысле, что мне, а в том, что вам не стоит в него лезть. Простите, что объясняю так доступно.
Ее глаза вспыхнули гневом.
– Глерд…
– Ваше величество, – ответил я почтительно. – Короли должны быть выше. Положение обязывает!.. Вы же королева… Вы отдали прямые указания глерду Финнегану, а мне вы отдали приказания… непрямые, а так, общие. Чтобы я мог толковать их, как подскажет момент. А вам, чтобы оставаться чистой, лучше вообще о них не знать. Простите, что я вслух говорю то, что обычно понимается и так, но это я для ясности… Вдруг вы устали или дни у вас трудные. Я слышал, что у женщин они бывают хотя бы раз в месяц…
– Короли не устают, – отрезала она высокомерно, полностью проигнорировав неясный намек на какие-то трудные дни. – Но у меня могут быть более важные дела… потому в самом деле не изволю вникать в мелочи.
– Вот-вот, – сказал я с облегчением. – А я, как человек мелочный, займусь всей этой ерундишкой.
Она сказала резко:
– Но мне обо всем докладывайте. Я не выношу, когда принимаются какие-то решения за моей спиной.
– Я вам доложу, – заверил я, – докладу потом в общих чертах. Если чё. Дабы не утруждать. Ибо. Вы королева и должны королевить, а не!
Она сделала брезгливо движение кончиками пальцев.
– Возьмите письмо, глерд. И убирайтесь.
Посольство собиралось засветло во дворе под бдительным присмотром глерда Джуэла, главы дипломатической службы королевы, и благожелательным и заботливым глерда Мяффнера, глерд-канцлера.
Привели лучших коней из королевской конюшни, мы же представляем королевство и королеву, так что у нас все должно быть лучшее, как одежда, так и кони, а у коней сбруя. В самом деле уздечки украшены золотом и мелкими рубинами, седла и попоны расшиты золотыми нитями.
Глерд Финнеган явился в камзоле золотистого цвета, на груди две массивные золотые цепи с россыпью рубинов. Вообще одет несказанно пышно, на Эллиане плащ торжественного багрового оттенка с золотой вязью, золото даже на седле и стременах, а камзол черный, как ночь, с цепочкой жемчуга по вороту.
И даже Баффи разодет словно на свадьбе, хотя, как мне кажется, до столицы Уламрии еще далековато, одежда поистреплется и запылится, лучше бы ее везти в мешке позади седла, а уже на въезде в Иисор можно переодеться и принять гордые позы.
Мы с Фицроем, зная себе цену, одеты как нельзя проще, я едва уговорил Фицроя не надевать поверх камзола горнолыжный костюм, что сам меняет цвет, если не остановить его на базовом красном, вот бы изумились остальные члены посольства, а нам нужны лишние расспросы?
Финнеган покосился на мешок позади моего седла.
– У вас там не только еда, глерд?
– Это кувшин выпирает, – сообщил я. – С узким горлышком.
Он покачал головой.
– Молодежь… Когда вы научитесь перед путешествиями вино переливать в бурдюки?
– Моя вина, – сказал я сокрушенно.
Он махнул рукой и повернулся к своему коню, и сказал злорадным шепотом:
– Чуть не раскрыл твои колдовские штучки?
– Молчи, – сказал я тихо, – а то превращу в рыбу.
Он расширил глаза.
– Почему именно…
– Глерд Финнеган обожает рыбные блюда, – сообщил я.
– Молчу-молчу.
Так и выехали из ворот королевского двора: глерд Финнеган как глава, глерды Эллиан и Баффи, следом мы с Фицроем, а позади двое сопровождающих нас по личному распоряжению ее величества королевских гвардейцев. Ехать будем по главной дороге, так что воины не для охраны, а больше для престижа, а также подать, принести, сбегать…
Правда, гвардейцам велено сопровождать нас только до пограничной речушки Светлячки, а как только перейдем ее вброд, оба повернут коней и вернутся в Санпринг с сообщением королеве, что мы уже в Уламрии.
Так и выехали на рассвете, я даже не поскулил, уже привык к этому варварству, здесь подняться в такую рань почему-то вовсе не подвиг, а почти обыденность, даже знатные глерды могут вскочить среди ночи и еще с закрытыми глазами ухватить меч точно за рукоять.
Свежие кони идут бодро, за первый день пройдем рекордное расстояние, еды у нас в мешках достаточно, как и отборного зерна для коней, а дальше ночлег, еду можно покупать в городах и селах по дороге, даже менять коней, если понадобится.
Я еще перед отъездом заверил королеву, что мы с Фицроем проведем отряд самой прямой дорогой прямо к мосту, а там нас переправят на ту сторону либо на лодках, либо на плотах.
Фицрой поглядывал испытующе, я сказал тихо:
– Не против, если возглавим мы?
Он ухмыльнулся.
– Разве и так мы не возглавлятели?
– Как и обезглавлятели, – согласился я. – Мы специалисты широкого профиля.
Он сказал весело:
– У нас широкие запросы!
Я толкнул коня каблуками под бока одновременно с ним, и, обогнав троицу таких знатных глердов, что аж страшно, мы помчались впереди, что и есть правильно: это как раз мы совсем недавно разведали и проложили прямую дорогу к Ииссору.
Фицрой, похоже, в самом деле из знатных, не вижу за ним ни малейшего желания сблизиться с высокопоставленными глердами, словно уже осточертели, и вот он, как принц, тайком уходит в деревню, где общается без церемоний, выпендренов и тайного смысла в каждом слове и движении.
