Наконец можно было взяться за находку, внимательно осмотрев, которую, он уже наметил едва заметные щели, куда можно было ставить тонкое лезвие, что б поддеть, всковырнуть и препарировать…. Главное, разобрав, потом собрать как было, что б без деталей лишних. А то было у него так с «фэдом»[29], и что удивительно — работал!
Однако ж не заладилось — отложил на завтра!
Сначала мама…, ну, вкусно конечно! Но после бабушкиных лепёшек совсем не хочется. Потом папа с работы пришёл слегка пьяный — в самой своей лучшей доброй стадии, когда можно было чего-нибудь выпросить.
Одно плохо — будет ночью на кухню бегать воду хлебать. Конечно, увидит полоску света из-под дверной щели, распахивая дверь с рыком: «А ну быстро спать! Читаешь лёжа — зрение портишь!». А толку — фонарик и под одеяло!
* * *
На заре огнестрельного века пользователь фузеи, например, по наличию ствола вполне был в состоянии понять, для чего предназначена эта непонятная конструкция под названием АК-47. Или рядовой житель 19 века, имеющий образное представление об опытах Фарадея, взглянув на прибор транзисторного типа, по проводкам на пла́то хотя бы приблизительно мог предположить его электрическую концепцию.
Пашке было на порядки сложней. Изрядно испотев и оцарапав о лезвие ножа руку, он, наконец, рассмотрел через лупу — щель была лишь имитацией. Уже психанув и собиравшись поступить более радикально, приготовив плоскогубцы и молоток, всё же решил ещё повертеть фиговину в руках.
Раскрылась она совершенно неожиданно, после ряда бессистемных нажатий на подобие едва утапливаемой кнопки, выдвинув со стороны торца чёрный глянцевый параллелепипед-монолит. Это было настоящее «ух ты!!!». На идеально гладкой поверхности словно из-под стекла проступали рядками непонятные картинки-обозначения. Пашка водил по ним пальцем и даже пытался нажимать — ничего не происходило. Потом углядел и вынул чётко подогнанные заглушки на боковине, открывшие одно круглое (с игольное ушко) отверстие и продолговатую щель. Потыкал туда для проверки — тоже ничего.
Штучка выглядела цельной и вскрыть такую — только сломать, шарахнув молотком, чего крайне не хотелось.
Как бы то ни было, раскрошив бы её, он не увидел бы ни привычных транзисторов, ни даже многоножек микрочипов — другая технология, на иных принципах.
И снова крутил, вертел, шустря пальцами по гладкой лицевой стороне. В голове, вдруг словно зачесалось, но в это время зазвенел в соседней комнате будильник и Пашка упустил этот момент. Да и ничего особенного не произошло.
А ничего бы и не произошло (компания-разработчик применила стандартный на тот момент приём от несанкционированного использования прибора), если бы не один неожиданный, но как оказалось вполне допустимый фактор.
Процессор Gaijin-609 (а это был именно утерянный техником Карланом прибор), едва Пашка стал пытливо крутить его руках, сразу срисовал периферийными датчиками генетический код пользователя, проводя аутентификацию. Вот тут-то и произошло не предполагаемая безопасниками «Вечности» ситуация — машина нашла соответствие прежнего и нового пользователя на 95 %, что являлось пропуском к работе.
Известно, что отпечатки пальцев, радужка глаз и в том числе генетические параметры имеют индивидуальный характер.
Естественно специалисты «Вечности» допускали полную схожесть личностей в альтернативных ветвях реальности. Для этого на проносимых техниками артефактах из будущего имелись отдельные пароли-предохранители. Другое дело, что специфика использования регистратор-адаптера предполагалась в весьма удалённом прошлом, где агенту встретить самого себя альтернативного не представлялось возможным.
В случае Пашки и техника Ольда Карлана вероятно сыграли наследственные казусы.
Gaijin-609 очень долго пролежал в пласте глины и испытывал энергетическую деградацию. Едва Пашка вынул его под лучи солнца, чувствительные фотоэлементы сразу стали вбирать энергию, о чём подтверждающее моргнул индикатор на внешней оболочке, имитирующей зажигалку (кстати, именно из-за севших питающих элементов была заблокирована функция зажигалки). Но Пашка этого не видел, как и позже не увидел засветившийся экран с обозначенными окошками управления, непосредственно на самом приборе.
Это был ещё один предохранитель от чужих пользователей — световой спектр артефакта воспринимался только лишь через вживлённый имплант, которого у Пашки, естественно не было.
Надо не забывать, что Пашка был всего лишь мальчиком и мысли в его голове блуждали совершенно сумбурно, а в программе Gaijin-609 стояла защита «от дурака». К тому же мнемоуправление требует определённой дисциплины.
Настроившийся на пользователя прибор либо видел не корректные постановки задач, либо просто зависал, до вынесения подобного же вердикта.
Ко всему контакты были спорадическими: с собой постоянно «штукенцию» Пашка не таскал, в какой-то момент он вообще потерял к ней интерес, а однажды (правда не на долго) умудрился выменять на гэдээровский набор «индейцев-ковбойцев».
У взрослых мальчиков — взрослые игрушки, затем армия, короткое неудачное институтство, всклоченные девяностые — до первых доступных компьютеров оставалось уж немного.
Основным игровым алгоритмом в данной Gaijin-609 была война. Понятно, что конкретно — Вторая мировая, однако разработчики программ, как правило, закладывают в свой продукт избыточные характеристики.
Вторая мировая, ставшая для страны Отечественной — это память, боль и гордость. Это материал в сотни книг и фильмов. И пусть не кривятся всякие там французы или голландцы, дескать «вы, русские излишне акцентируетесь на второй мировой!». Для них это была просто война, у них не стоял вопрос выживания.
Для мальчишек война это первые увлечения и игры. Пока Gaijin-609 исправно набирала материал, гибко настраиваясь на нового пользователя, пользователь «подсел» на компьютер, шарясь по сети, вбирая новые факты, не забывая азартно спускать пар в компьютерных стрелялках.
Хотя игроманом Пашка себя не считал, избыточно наевшись шутерами, в дальнейшем лишь периодически разнообразил быт, бегая-пуляя, пробуя на виртуальный вкус всякие «эм-шеснадцатые» амеров, австрийские «ауги», «фамосы» французов, неизменно предпочитая хватко шмалять из «калаша»[30]. И даже не из патриотичности — мало того, что играть приходилось на стороне натовцев, стреляя по своим, просто бесили иногда эти разработчики игр, скрыто пропагандирующие всё американское.
Может это было его предвзятое ощущение, но Пашка заметил, что пользуясь американской штурмовой М-4, всегда удаётся победить в игре легче, чем стреляя из АК[31]. А уж эти сопровождающие игру возгласы «американцы умнее, чем мы думали!», «американцы не такие дураки!», просто бесили. Пашка уже был взрослый мальчик-дядька, и понимал, как это может откладываться на подсознании основного потребителя компьютерных игрушек — детей. В общем — суки, они, эти ястребы-янкесы, надавать бы им….
Для Пашки интернет открыл доступ к интереснейшим подробностям войны на Тихом океане, не особо освещаемой советскими издательствами.
Наземные операции на тихоокеанском ТВД[32] (всякие блуждания по джунглям и островам) не особо впечатлили, а вот на море происходили настоящие бои.
Не велика храбрость топить практически беззащитные транспорты торпедами из-под воды или ствольной артиллерией бронированных рейдеров, а потом именовать это громким: «Война в Атлантике»[33].
На Тихом же, как бы американцы не увиливали, японцы вынуждали противника воевать по настоящему: эскадрилья на эскадрилью, крейсер на крейсер, мускулы на мускулы.
И это в самураях импонировало, какие бы следы не оставили по отношению к японцам Цусима и Порт-Артур.
Интернет вываливал массу информации, бэйсиком латентно настраивая образ мышления ничего не подозревающего Пашки на универсальный язык программирования. Происходило постепенное сопряжение с Gaijin-609. Попытки прибора из будущего наладить мнемоконтакт Пашка просто не замечал, относясь к «почёсыванию» в мозгу, как к обычности. Естественно, никому об этом не рассказывая, боясь прослыть чудаком.
А уже примелькавшаяся чёрная «щтучка» зачастую просто лежала на системном блоке, пока Пашка ковырялся в сетях или резался в игры.
История войны на Тихом его реально зацепила, завалив скачанными из интернета фотками кораблей и самолётов, их ТТХ, любопытными подробностями сражений, ключевыми моментами, когда всё могло пойти иначе, естественно давая пищу для сослагательного «а вот если бы!». В такие моменты его незаметная взаимосвязь с виртуальным симулятором вырисовывалась в мозгу разноплановыми историями, выводя некую квинтэссенцию из реальности и фантазий. По сути Gaijin-609 строил новую игру, Пашка же просто дурел, не понимая, что его мыслеобразы подпитываются нетривиальными возможностями машины из будущего.
