* * *
— До Смауга, конечно, тебе далековато, — произнес я, в замешательстве оглядев открывшийся мне вид, — но… Кажется, мы только что решили все наши проблемы разом.
Эллибероут, смерив меня насмешливым взглядом, ничего не сказала, продолжая стоять, опершись о свой здоровенный меч и с полным безразличием наблюдая за тем, как внутри ее гнезда-тюрьмы шатаются мои восторженные спутники.
А удивляться тут было чело.
Даже гномьих светильников едва хватало, чтобы разогнать мрак в пещере, которая некогда служила домом драконессы.
Громадная пещера, площадью в парочку футбольных полей и с потолками, которые едва ли можно было разглядеть, даже если сильно постараться.
Чтобы не потеряться в тенях, которые скрывали от нашего взгляда многочисленные трещины в каменной породе, местами даже провалы, ведущие куда-то в совсем уж негостеприимную черноту, пришлось расставить светильники так, чтобы хотя бы центральную часть пещеры можно было разглядеть.
Но даже этого не хватало, чтобы осмотреться.
То и дело Лаурель или Слуге приходилось подниматься по сброшенной сквозь зияющий в своде пещеры пролом веревке, чтобы выбраться на поверхность и подыскать что-нибудь для использования в качестве факелов.
Как ни странно, но кривые и хищно выглядящие ветки черных деревьев подходили для этого как нельзя кстати.
Нужно было лишь с добродушной улыбкой попросить Элли...бероут плюнуть на них.
В рождении огня и сопровождающих сие действо испуге Лаврика, Слуги, осторожных шагах Фратера и Олегуса, вскриков Ликардии Эллибероут никогда не отказывала.
Складывалось впечатление, что ей в принципе плевать, что мы копошимся в ее сокровищнице.
Что ломало мне шаблон о том, что драконы, якобы, души не чают в своих запасах.
Сокровищница Эллибероут таус ван Аллейд фон Кейелмейн ди Форсенвальдиспарит.
— Тебя в самом деле не волнует, что мы собираемся все отсюда вынести и продать? — уточнил я, стоя рядом с драконессой в проекции дыры, ведущей наверх из пещеры.
— Я — дракон, — напомнила она, флегматично наблюдая за тем, как Фратер и Олегус копошатся в одном из больших сундуков. — И держу свое слово. Раз уж твое решение, в соответствии с правом мести, таково, что мне нужно расстаться со своей подложкой, что ж, так тому и быть. Невелика потеря. Тем более, что в ближайшее время оно мне не понадобится.
Спокойствие, с которым она это говорит… Пугает.
— Подложкой? — переспросил я.
— Да.
— И… как это понимать?
Смуглокожая женщина посмотрела на меня с толикой раздражения.
— Так, как я и сказала. Когда я спала здесь, то лежала на золоте.
— Не жестковато? — поинтересовался я, прикинув весь «комфорт».
— Помягче, чем на голых скалах, — продемонстрировала «дракоша» набор своих зубов.
Аж вздрогнул.
Неплохое средство для протрезвления, наверное.
— А чье это все? — поинтересовался я. — Не сама же ты собирала золото по сундукам, да монеты чеканила, кубки изготавливала и прочее?
— Здесь давным-давно было мое гнездо, — негромко произнесла Эллибероут. — В разгар вторжения Практиков на Восток, меня хотели поработить, но я прикончила слишком многих из твоих собратьев и их хозяев. Тогда они решили, что лучшим вариантом будет запечатать меня в гнезде с помощью некромантии. Приставили мертвую стражу, отравили воды болота и поставили над моим гнездом свой форт. И сбрасывали несколько раз в мое логово свои награбленные ценности, чтобы я поработала для них сторожем еще заодно. Правда, не учли, что любого, кто попробует их забрать я поджарю. Но, тут есть вещи и более древние, чем добыча Темной Армии. Что-то скопила со старых времен, когда различные идиоты-смертные приходили ко мне «немного повоевать». Что-то отобрала у тех, кто присылал сюда эти «консервы»…
— Это ты так рыцарей назвала?
— В твоих мыслях прочла как ты относишься к этому Паладину, — она кивнула в сторону Фратера, который уже раздобыл где-то элементы доспеха и принялся примерять на себя.
— А говорила, что не лезешь в голову без нужды, — вздохнул я.
Надо бы что-то делать с этим «проходным двором» в моем разуме.
Драконесса хотя бы призналась, что читает мысли.
А вот Ликардия, пусть и не спрашивал у нее прямо, но по оговоркам понимаю, что тоже в мыслях копается.
— Правильно мыслишь. Вестницы так чувствуют направленную на них угрозу. Потому всегда опережают ее, — скучающим тоном произнесла «дракоша». — Зря я понадеялась на твое здравомыслие. Необучаемый.
— Мне как-то сказали, что у меня вокруг мозга броня в три пачки маргарина, — припомнил я случай в штаб-квартире.
— И умишко твой совсем крошечный, — согласилась Элли. — Надо будет тебя сожрать пару раз и подлечить. Не до конца. Может тогда инстинкт самосохранения проснется и заставит быть серьезным. Что в тебе вообще нашла твоя демоница, раз взяла на обучение? Ты же совсем ребенок. Практики, с которыми я сталкивалась в твои годы убивали щелчком пальцев, а ты…
— А я любовник неплохой, — ну, посмотрим как ты отреагируешь на подобное, «благородный дракон».
— Посредственный, — спокойно ответила она. — Ни техники, ни понимания процесса… Простой мужлан.
— Пока еще никто не жаловался, — возразил я.
— А ты думаешь эльфийка хоть то-то скажет, что оттолкнет тебя от нее? — поинтересовалась драконесса. — Ты посмотри на нее. Она импульсивна по молодости лет. Но отходчива. Потому что сызмальства ей втемяшивали в голову, что сама по себе она не протянет долго. Даже имея подготовку рейнджера, как женщина — она голоса не имеет. В этом мире женщина — это часть мебели в доме. Без права голоса, без своих желаний. Лишь вместилище дитя своего мужа…
— Средневековый фентезийный феминизм чувствую я, — ох, не нравятся мне такие разговоры.
— Мужлан, — повторилась драконесса, продолжая наблюдать за моими спутниками. — Впрочем, смотрю я на твоего Паладина… У тебя еще есть шанс стать тем ловеласом, от которого женщины будут сходить с ума и думать о тебе, лежа под своими мужьями.
— В мое задание не входит стать всемирно известным Казановой в местных реалиях.
— Задание, — усмехнулась драконесса, но тут же вернула себе привычное выражение лица. — Ты ведь сам не веришь в то, что в твоем мире хоть что-то выжило. И чем дальше ты от цели, тем сильнее сомневаешься, что вообще до нее сможешь добраться.
— Было бы проще, если бы ты подкинула меня на себе, — произнес я. — Лететь — быстрее, чем по тракту топать.
— Это не в моих силах, — ответила она. — Твоя энергия повредила оболочку души, и генерация магии нарушена.
— Так тебе всего-то надо крыльями махать и…
Я поперхнулся своими словами, когда натолкнулся на тяжелый взгляд драконессы.
— Ты реально думаешь, что подъемная сила возникает только из-за крыльев? — уточнила она.
— Ну… они же есть.
— Как и руки у тебя, которые служат точками выхода магии для сотворения заклинания, — пояснила драконесса. — Крылья — это лишь способ проекции нужного плетения для взлета, полета, маневрирования…
— Я понял, — только теории драконьего полета мне не хватает.
— Сомневаюсь.
— Ликардия может вылечить тебя, — поведал я. — Мне она залатала оболочку души, не дав ей развалиться. И Олегусу…
— Глеб, — вздохнула драконесса, посмотрев на меня сочувствующим взглядом. — Этой нехитрой байкой ты от меня не избавишься. Моя магия идет от самого Создателя. Соприкоснувшись с любой другой, моя душа взорвется. Вместе с этой пещерой и ближайшей округой.
— Прости, я не знал.
— Так учись.
— Я здесь ненадолго. Там мне это знание не пригодится.
— Если твое решение — умирать в Аурхейме каждый раз, когда ты можешь этого избежать, если бы был сильным, то это твое право. Но каждое новое исцеление я буду проводить более болезненным, чем предыдущее.
