Федора приглядеть, чтобы никто посторонний не совался по той дороге. Вот он остаток дня и всю ночь и просидел.
— Ну и что, заезжал кто? — с надеждой спросил я.
— Был, — кивнул Погодин. — «УАЗ» заезжал. Черного цвета, где-то в одиннадцать вечера.
— Черного цвета? — удивленно переспросил я. — Может, как у военных, темно-зеленого?
— Нет, не думаю. В темноте видно было плохо, но цвет точно был черный.
Я на мгновение задумался — либо Федя что-то путает, и «УАЗ» все-таки был типичного военного цвета, либо он прав. Вот только в восьмидесятые годы Ульяновский автомобильный завод не красил «четыреста шестьдесят девятые» в черный цвет. В принципе.
Очень любопытно.
— А как быстро машина уехала? — уточнил я.
— Да минут через десять, а то и меньше.
— Сколько там было человек?
— Не знаю, не считал. За зарослями не видно. Я только фиксировал, время ровно одиннадцать.
Я задумчиво кивнул.
Получается какая-то бессмыслица.
— Мы можем пройтись, поговорить наедине? — я без увиливаний спросил у Петрова напрямую. Федя сделал вид, что не расслышал.
— Конечно, — кивнул Андрей. — Федор, ты поезжай к Никите Егоровичу, а я своим ходом доберусь. Хорошо?
— Дело твое! — капитан Погодин явно обиделся, хотя пытался не подавать виду. Актер из него неважный.
Он наконец-то закрыл багажник.
— Кстати, у тебя там масло где-то разлито, — вдруг вспомнил я. — Воняет просто ужасно.
Но тот только рукой махнул, мол, нормально все.
Я быстро осмотрелся и понял, что мы находимся недалеко от комбината бытового обслуживания, которое носило имя «Юбилейный».
Дождавшись, пока Погодин уедет, я спросил напрямую:
— Андрюха, что-то я не понял. Ты мне не доверяешь?
Ответил Петров не сразу.
— А сам-то как думаешь? — вместо ответа, поинтересовался он. По глазам видно, мой вопрос его не только не обескуражил, наоборот заинтересовал.
— Вижу, что не доверяешь.
— Есть такое дело, — с готовностью ответил тот. — Уж извини, работа следаком накладывает свои отпечатки. Тот факт, что ты из двадцатого года я под сомнение не ставлю. Тут все понятно. А вот твои истории про участкового и про то, что случайно оказался на месте убийства гражданки Цветаевой, немного напрягают. Что ты вообще делал в Новошепеличах?
— Искал убежище. — честно ответил я. — Там у меня знакомый прапорщик жил, которому мы на срочке баню строили. За ним должок, в общем. Прапорщика я не нашел, спился тот. Вместо него наткнулся на участкового Рогова, тот документы попросил. Ну а какие документы у дезертира? Все что было, осталось в расположении части или в машине военной комендатуры, которая везла меня в управление. Точно не скажу. В общем, пришлось импровизировать. Ты бы так же поступил, окажись на моем месте.
Петров кивнул.
— Андрей, а ты зачем мое письмо взял? — задал я следующий вопрос.
— Какое письмо? — не понял тот. По глазам было видно, что не врет. Хотя, черт его знает, может талант у него врать и при этом не краснеть.
— Обычное письмо, было в моей штормовке, когда мы бухали. Собственно из-за него я вообще в город тогда и полез. Иначе мы бы с тобой вообще не встретились бы у того гастронома.
— Понятия не имею, о каком письме ты говоришь. — Андрей то ли реально не понимал, о чем речь, то ли просто пытался вывести меня на эмоции.
Про себя повторно отметил, что мутный он какой-то.
Возможно, может показаться, что мы два таких крутых попаданца, узнав друг о друге, тут же должны стать лучшими друзьями… Вот только в жизни все оказалось не так. Не по канону.
— Ты хочешь сказать, что ничего не брал? — еще раз уточнил я.
— Еще раз десять спроси, получишь комплимент, — чуть нахмурившись, ответил Петров. — Не брал я ничего. Я по чужим вещам роюсь только с разрешения вышестоящего начальника. Вру, конечно — не только по его команде, часто импровизирую. Но смысл мне лазить по чужим карманам?
— Мля, тогда кто? — судорожно выдохнул я.
— В письме что-то серьезное? — уточнил Андрей.
— Можно сказать, что в некотором роде компромат. На тему будущей аварии. Если попадет не в те руки, последствия будут неприятными. Придется долго и тщательно разъяснять, откуда мне известно про дефекты чернобыльского реактора и вообще об аварии в целом.
— Ясно. И зачем ты так подставился?
— Письмо написал заранее, как страховку, — пояснил я. — Оставил дома, с трудом смог его забрать. Согласен, не самое удачное решение, но что случилось, то случилось.
— Ты что-то говорил про то, что тебя ищут… Кто ищет?
— Я не знаю. Но они точно имеют какое-то отношение к станции и самой аварии. Подозреваю, что следы ведут в комитет государственной безопасности.
— Ух ты как… — присвистнул Андрей. — Лихо ты задвинул. А на основе чего сделаны такие смелые выводы?
— Ты наверное не в курсе, что недавно я проходил службу в специальном учебном центре. Нас готовили на замену суточного наряда, который круглосуточно находился на самой ЧАЭС. Как ты понимаешь, готовили нас серьезно. Так вот, идея принадлежала Алексею Владимировичу Черненко. Полковнику КГБ.
Едва я это сказал, как Петров остановился, посмотрел на меня с изумлением.
— Как ты сказал? Повтори-ка.
— Идея по созданию специальной группы «Барьер» принадлежала товарищу Черненко. Алексею Владимировичу. Именно он дал старт всему этому делу и я ему крайне благодарен. Но сейчас у него проблемы — подставили его, причем серьезно. А что ты так напрягся?
— Да так. Знакомая фамилия. Даже очень.
— Насколько я знаю, сейчас под следствием он. Уже снят с должности.
— А вот это я не понял, почему? — снова нахмурился Андрей. — Нет, конечно, человек он хитрый, даже коварный… Но работать с ним я бы точно не стал.
Настала моя очередь удивляться.
— То есть, ты его тоже знаешь?
— Конечно. С 1978 года в затылок мне дышит. Но пока общий язык находим. Точнее находили, последний раз с ним в марте этого года пересекались.
— Ну, у меня для тебя новость. Прикрыли его, какое-то внутреннее расследование. Как по мне, так просто подставили его. А попутно поснимали всех офицеров из учебного центра, убрали преподавательский состав. Территорию отдали другому подразделению, нас прикомандировали. После этого нас и начали жестко душить, вынуждая нарушать правила. В общем, я успел отличиться и видимо попал в поле их зрения.
— Дай-ка догадаюсь, поэтому ты и сбежал из машины военной комендатуры? — догадался Андрей. — Ну, ожидаемо. Хотя быть дезертиром — такое себе?
На последний вопрос я отвечать не стал.
— Вот они меня и ищут. От них я прячусь, от них пытаюсь скрыться. Я же тебя считал одним из их числа…
Петров неожиданно рассмеялся.
— То есть ты
