отца исходили волны облегчения и непонимания. Тысячелетия попыток решить проблему младшенькой дочери вдруг подошли к концу. Ему бы радоваться, но Тайпан слишком долго жил на этом свете, чтобы верить в бесплатный сыр.
— Род… Мой род привёл ко мне смертного, тот подарил амулет, чтобы я случайно не попала под раздачу в чужих разборках.
— К-хм… — кашлянул змей. — Выходит, Мангустов побеспокоился… Невесту защитил и даже амулет где-то на своих изнанках отыскал… Что ж, на ближайшем совете я отдам ему свой голос… возможно, и другие меня поддержат, ведь теперь необходимость бойкота отпала. Всё же выщипывать Кречету перья из задницы коллективно интересно, но нужно знать меру.
— Смертные узнали, что против нас в игру вступила Инари, эта вишнёвая вертихвостка, — поспешила добавить Тайпана отцу информацию для размышления. Всё же круг соратников и врагов лучше очерчивать сразу.
— Она допрыгается… И так число желающих укоротить ей хвосты растёт не по векам, а по годам… Может, отправить её на более низший план бытия в воспитательных целях? Пусть бы посидела без благодати да без сил.
Тайпан ещё что-то бормотал сам себе под нос. Чмокнув дочь в лоб раздвоенным языком, бог ушёл обмениваться новостями с остальным божественным серпентарием.
Сама же Тайпана не спешила ликовать. Роль выбраковки, гадкого утёнка, выродка в собственной семье научила её сперва всесторонне обдумывать ситуацию и лишь потом действовать.
А выводы напрашивались следующие. Нашлась никому не известная родня с идентичной силой, о которой отец либо не знал, либо намеренно скрывал информацию о ней не только от родной дочери, но ещё и от всего местного пантеона. Почему-то Тайпана скорее верила в первый вариант.
Последыш в кладке великого ядовитого змея, она родилась по местным меркам бессильной.
Говорили, что подобное изредка, но случалось. Так вышло и у Красного Змея Тайпана. Из дюжины яиц одиннадцать змеёнышей унаследовали отцовскую ядовитость, коварность, выносливость… и лишь двенадцатая Тайпана уродилась с личным даром. Дар был настолько слаб, что по меркам местного мира едва дотягивал до мага девятого-десятого уровня. И это у дочери бога… Невозможно. И всё же. К чести отца, дочь он не убил и не позволил остальным братьями и сестрам её унижать. Он поступил мудрее.
Выделив остальным детям племена для опеки и пополнения благодати, Тайпан задумался, как обеспечить прилив благодати младшей дочери. Ведь без постоянного притока она рисковала прожить жизнь обычной смертной и уйти в Реку Времени на перерождение.
Опытным путём Тайпан определил, что дочь в состоянии аккумулировать в минимальных количествах энергию Рассвета. Но сбор был настолько мизерным, что не мог выступать адекватной заменой человеческому поклонению. Но это было уже хотя бы что-то. Он собрал лучших артефакторов и архитекторов, которые спроектировали, построили и украсили храм для дочери в далёкой северной стране, где посредством сложных линз собиралась энергия рассвета. Но всё же Тайпан не оставлял идеи подсадить дочь на энергию человеческой веры и поклонения. Оставалось придумать: «Как?»
Но здесь уже «отличилась» сама Тайпана. Юная богиня влюбилась в смертного мага и родила ему дитя, основав таким образом род Тайпановых. Среди богов не принято было заводить потомство со смертными, потому прецедент всячески скрывался. Тайна божественной крови хранилась родом свято, но главным было не это. Собственная кровь стала спасением для Тайпаны. От молитв Тайпановых богиня смогла в минимальных размерах получать благодать, что совместно с энергией рассвета позволило ей выжить. Пусть её силы были всё так же невелики, но она жила. Большего Тайпану и не нужно было.
Богиня оглянулась на стены своей тюрьмы-храма, к которым была привязана последние несколько тысяч лет.
— Кажется, я засиделась на одном месте, — и Тайпана отправилась на выход из пещеры, попутно обращаясь к одной из девиц с пробудившейся кровью:
— Расскажи мне всё про смертного, что сегодня заходил ко мне в храм.
* * *
Когда я технично ретировался из храма Тайпаны, на улице уже не было ни Мангустова, ни его невест. Дожидалась меня лишь Елизавета Александровна Коброва.
— Дочь и Андрей рассказали о твоём участии в спасении. Род Кобровых и я лично — твои должники.
Графиня предельно серьёзно смотрела на меня, ожидая ответа.
— Долг жизни не признаю, — покачал я головой, не желая гневить Мать Великую Кровь неправомерной ценой за участие в спасении, — но посмею однажды обратиться за услугой, которая не уронит чести вашего рода и вашей лично. И да, клятву о неразглашении от вашего батюшки и бойцов рода хотелось бы получить.
Я толсто намекнул на молчание о моей второй ипостаси и проколах в ткани реальности.
— Благородный, но практичный до мозга костей. Весь в отца, — грустно улыбнулась Коброва. — Так какое у тебя было дело к нашему тотему?
«Какого хрена у вас произошло? Как род Инари перешёл под другую юрисдикцию⁈» — возглас Комаро прервал наш обмен любезностями с графиней.
— Елизавета Александровна, прошу прощения. Покровитель требует на беседу, — поспешил я свернуть разговор. — Рад был встрече и надеюсь, что следующая будет при более приятных обстоятельствах.
Коброва понимающе кивнула и отправилась в питьевую галерею, дабы не мешать общению с покровителем. Я же попросту открыл прокол и ушёл на границу с Земельно-Удавовыми. Мозолить глаза возле храма раздраконенной аспиды не хотелось. А так, ищи-свищи ветра в поле.
«А скажи-ка мне, друг любезный, как так вышло, что зверюга на полотне рода Инари подозрительно похожа на твою вторую ипостась? — продолжал задавать не самые удобные вопросы Комаро. — И это я ещё не вспоминаю, что кто-то совсем недавно уточнял у меня про возможность бескровной смены покровителя».
Я тяжело выдохнул. Как-то не входила в мои планы такая скорость распространения новостей. Я наивно надеялся, что смену покровительства рода Инари не заметят.
«У нас на ушах, хвостах, когтях, гривах, ну ты понял, стоят все. Такого уже давным-давно не случалось. И потому ответь-ка ты мне на один вопрос: Ты стал богом?»
«Нет», — прозвучало это чересчур радостно даже для меня, не говоря уже про Комаро. Это был самый простой вопрос от бога, который я ожидал услышать.
«Рассказывай тогда, как вы провернули подобное. И где ты нашёл этого самого Эсфеса, которого теперь собираются вызывать на внеочередной совет, созываемый по случаю обожествления твоего друга Мангустова».
«⁈» — моё изумление было столь велико, что я даже не нашёл подходящих слов. Вот так общаешься с человеком, дружбу завязываешь, а он вдруг оказывается кандидатом в боги.
